Правила жизни Спайка Ли

Я не Мартин Лютер Кинг. У меня нет мечты. Но у меня есть план.

Я родился в Нью-Йорке, вырос в Нью-Йорке и большинство моих фильмов снято в Нью-Йорке. Так что, похоже, я нью-йоркский режиссер.

Когда я говорю людям, что когда-то очень давно я пошел в киношколу, чтобы стать режиссером, чаще всего я слышу: ну ты и придурок.

Никто не способен убить в человеке так много устремлений и мечтаний, как его родители.

У меня никогда не возникало каких-либо серьезных проблем со словом «нигер». Когда мне исполнилось восемь, мы переехали в бруклинский район Коббл-Хилл. Тогда там жили одни итальянцы. Пару раз итальянские пацаны действительно назвали меня нигером. А потом они увидели, что следом за нами никто не спешит переезжать, и во всем районе черными были только мы. Тогда они престали называть нас нигерами, и больше я с этим не сталкивался.

А ведь люди считают меня злобным черным карликом, который слоняется из угла в угол в состоянии перманентной неконтролируемой ярости.

Я был настоящим фриказоидом во времена диско. Но у меня не было афро, серебряных штанов из полиэстера и рубашки в стиле «рассвет в Акапулько». Я просто сидел дома и иногда ходил покупать пластинки.

Люди с червоточиной гораздо интереснее тех, кто безупречен. Это говорю вам я, человек с червоточиной.

В целом, я люблю критиков. Это люди, которые в какой-то момент выстраивают тебя, а потом разрушают. А потом — если ты счастливчик — они выстраивают тебя снова.

Иногда мне кажется, что снимать кино — это самый тяжелый труд, на который только способен человек. Но я буду смеяться, если кто-то скажет мне то же самое.

Одна из главных составляющих хорошего фильма — это режиссер, который встает засветло.

Режиссер — это всегда рассказчик, и для меня это самая главная мотивация — быть хорошим рассказчиком.

Мне очень хочется, чтобы люди выходили из кинотеатров взвинченными, чтобы они спорили о чем-то, ругались. А они выходят с кислыми рожами и начинают искать туалет.

Мне кажется, что большинство плохих фильмов становятся реальностью лишь потому, что люди идут на всякое дерьмо от отчаяния. Возьмите «Марш пингвинов» (французский фильм 2005 года, получивший «Оскара» в номинации «Лучший документальный фильм». — Правила жизни). Ведь люди пошли на него только из-за того, что в этот момент в кинотеатрах больше не было ничего интересного. Неужели хоть кто-то пойдет смотреть документальное кино про пингвинов, если рядом идет что-то хорошее?

Мне всегда казалось, что главная цель кинематографа — это заставить людей посмотреть на то, о чем они давно забыли.

Разница голливудских персонажей и моих очевидна: мои — это жизнь.

Мне нравится развенчивать мифы. Например, миф о том, что черный мужчина — это помешанный на сексе жеребец с десятифутовым членом.

Я сочувствую женщинам, которые снимаются в кино. Им приходится идти на компромисс гораздо чаще, чем мужчинам. Причем это компромисс не только с режиссером, но и с продюсером и целой кучей других говнюков. Все, что они слышат, — это «Покажешь сиськи? А жопу? Понимаешь, нам нужен зритель». И женщина, как правило, соглашается. Она знает — правила таковы, что решения здесь принимают мужчины. Но сами эти мудилы, скорее, согласятся, чтобы их голову снесли прямым попаданием ракеты, чем покажут самый краешек своего пениса.

Меня убивает, когда меня считают богатым. Я предпочитаю слово «обеспеченный». Богатые — это Спилберг, Лукас, Гейтс, Джобс, Спрингстен и Джей Зи (американский деятель хип-хопа. — Правила жизни). У меня, конечно, есть деньги. Я не жалуюсь. Но если вы возьмете Уилла Смита или Опру Уинфри, то, по сравнению с ними, я просто сижу на пособии по безработице.

Я всегда хотел, чтобы мои дети ходили в обычную городскую школу — так, как это делал я. Но я также всегда хотел жить так, чтобы не спорить с женой. Поэтому, когда она сказала, что хочет отправить детей в частную школу, мне пришлось плюнуть на свои принципы и отдать их в частную.

Думаю, что я косвенно причастен к тому, что Обама стал президентом. Когда я встречался с ним, он сказал, что во время своего первого свидания с Мишель он потащил ее в кино на мой «Делай, как надо». И я сказал ему: «Слава богу, что я снял этот фильм. В противном случае, тебе бы пришлось вести ее на "Свой в доску" (комедия 1986 года о белом студенте, который при помощи специальных пилюль превращается в негра, чтобы получить гранд на бесплатное обучение в Гарварде, предназначенный для чернокожего. — Правила жизни). А если бы ты ее отвел на это дерьмо, Мишель наверняка бы подумала: "Да, с этим братом что-то не так". А кто знает, как бы все обернулось без Мишель.

Я тщательно записываю и коллекционирую имена для будущих персонажей моих фильмов. Они бесценны, потому что имя — это та вещь, с которой начинается личность.

Я вообще-то оптимист. И мой оптимистичный прогноз таков: мир катится в самую страшную пропасть, на дне которой пылает пламя.

Не верьте никому из Клинтонов. Эти люди способны соврать, поклявшись на целой стопке Библий.

Самая лучшая молитва на свете очень проста: «Господи, позволь мне увидеть завтрашний день».

Я не снимаю кино для лесбиянок.