Евгений Чебатков: «Тот стендап, на который я ориентируюсь, — это не гламурный стендап для высшего света»

Евгений Чебатков: «Тот стендап, на который я ориентируюсь, — это не гламурный стендап для высшего света»

В своих выступлениях Чебатков называет себя кочевником, и это правда — за свои 29 лет он успел пожить в казахстанском Усть-Каменогорске, в Томске, США, Канаде, снова в Томске и в Москве. Как из сотрудника рекламного агентства стать одним из стендап-комиков ТНТ, можно ли в России шутить о политике и почему важно уметь говорить нет — в интервью Евгения для проекта Правила жизни Stand Up.

Я посмотрела все, что смогла вообще про тебя найти, — начиная с того, что пролистала твою страницу «ВКонтакте» до 2013 года, заканчивая интервью. И заметила, что у тебя очень много всего выходит — много выступлений, анонсов, эфиров, — при этом нет материалов, условно, в федеральных изданиях. Почему так?

Потому что я недостаточно популярный, чтобы федеральные издания могли что-то публиковать. Ну, пока что.

Ты чувствуешь интерес к стендаперам со стороны журналистов?

Стендап-комикам. Правильно говорить «стендап-комикам».

К стендап-комикам.

Я могу сказать, что последние пару лет и сейчас стендап-комики — это абсолютно новый рок-н-ролл. Это круто, и я безумно счастлив, что имею отношение к этому движению.

Я могу сказать, что последние пару лет и сейчас стендап-комики — это абсолютно новый рок-н-ролл. Это круто, и я безумно счастлив, что имею отношение к этому движению.

Раньше был КВН, в нулевых вдруг появился ComedyClub. Сейчас есть ваша волна, новое поколение юмористов. Как ты думаешь, почему стендап сейчас становится популярным?

Мне кажется, что все как-то удачно совпало. Мы сейчас со стендапом проходим тот же путь, который Америка проходила в 1970-е годы. Я думаю, что все немножко устали от какого-то юмора... Не хочу сказать «камеди-клабовского», но от такого вот ощущения гламура — забавно это слышать от человека в костюме зебры, конечно (мы говорили с Женей после съемки для проекта Правила жизни Stand Up. — Правила жизни). Стендап — это все-таки про искренность. Он может быть разным, но настоящий, смешной и интересный стендап — это твои настоящие эмоции, истинные переживания, то, чем ты делишься. Я думаю, что любое общество в какой-то момент приходит к осознанию того, что искренность — это и есть главная ценность вообще в творчестве. Это аксиома на все времена, просто появляются разные тренды, и они перекрывают это убеждение.

Самое главное качество стендапа — это абсолютно открытый жанр как для зрителя, так и для участника. Стать стендап-комиком может любой человек. Ты вышел на сцену, взял микрофон, пытаешься рассмешить людей, рассказать историю — все, ты уже стендап-комик. Мне кажется, нигде, ни в одном жанре нет такого низкого порога входа, как здесь, и это прекрасно.

Можешь рассказать про свое первое выступление?

Да, конечно. Первый раз я выступил в Канаде, на открытом микрофоне в колледже.

На английском?

Да.

Не страшно?

Нет, было не страшно, потому что я выступал до этого много на сцене.

И что ты делал?

Я читал рэп.

А почему ты занялся рэпом?

Ну, это история. Я переехал в Томск, поступил на первый курс Томского государственного университета, и там у меня был одногруппник-рэпер, пробитый просто насквозь. Я до этого только американский рэп слушал, а он был как раз адептом русского. В общем, у нас устраивали конкурс талантов для первокурсников — «Первый шаг», и мой одногруппник хотел поучаствовать, но он боялся сцены настолько, что его просто клинило. А я в школе часто выступал на сцене, правда, в дебатах — у нас были разные курсы ораторов, публичных выступлений. Я выступал на серьезные темы, но больше всего мне нравилось, когда люди смеялись. Банальность сейчас скажу, но это как наркотик, ты подсаживаешься на это.

Самооценку повышает?

Здесь вопрос не столько самооценки, хотя наверняка и это тоже. Как только твоя самооценка достигла такого уровня, что ты на сцене думаешь в первую очередь о себе, а не о зрителе, ты сразу проигрываешь. Я думаю только о зрителях, для меня первостепенны люди, которые меня слушают.

Так вот. Одногруппник спросил, не хочу ли я выступить с ним. Я согласился, вышел со Славой (его так зовут). Сначала у него что-то не работал микрофон, потом он забыл текст — и растерялся. А я начал фристайлить — это было неожиданно, прикольно. После этого мы начали выступать дуэтом, но Слава считал, что надо сильно напиться перед выступлением, чтобы не волноваться. (Смеется.) Иногда он так напивался, что не выходил на выступления. В итоге я начал выступать один.

И я никогда не занимался юмором до того выступления в Канаде — вообще не писал, не играл в КВН, ничего. Я просто читал рэп и наслаждался жизнью. А после выступления Канаде я приехал в Томск, и мне друзья предложили выступить на разогреве на сольном концерте одного местного комика. Я вышел — и такой был теплый зал! Все друзья, которые меня не видели, туда пришли. Получается, второе мое выступление в жизни было на сольном концерте. (Смеется.) Тогда я подумал, что стендап — это очень легко.

А потом?

Потом я переезжаю в Москву, выступаю на открытом микрофоне в заведении, которое называется «Funky Банки», — я надеюсь, что оно уже сгорело. Так вот, я вышел на сцену и понял: «Ааа, вот оно что!» Потому что тебя почти никто не слушает, а если слушает, то никак не реагирует. Ты просто умираешь на сцене, а всем плевать. Я вышел на улицу и подумал, что никогда в жизни больше этим не буду заниматься. Тут ко мне подошел парень маленького роста и со смешным голосом и сказал: «Не расстраивайся, тут все всегда так выступают! Меня зовут Саша Малой!»

Да ладно, ты так с Малым познакомился?

Да, это был мой второй день в Москве. Тот день мне очень запомнился — я прощупал это отвратительное дно стендап-комедии. Я начал ходить выступать на открытые микрофоны — и каждый раз с болью. Ощущение было, что бог стендап-комедии поймал меня, закинул мне приманку в виде удачи на первых выступлениях, а дальше меня уже крюк реальности зацепил и я начал после этого понимать, что такое боль и ужас стендап-комика.

Тебя сейчас стендап обеспечивает финансово?

Да.

Сколько лет ты к этому шел?

Я бы сказал, четыре года.

А что ты делал, когда он тебя не обеспечивал? Ты подрабатывал как-то?

Да, когда я приехал в Москву, я работал на портале Gamebox, делал обзоры на видеоигры. Потом работал в BBDO (одно из крупнейших в мире сетевых рекламных агентств. — Правила жизни). Там я был копирайтером, работал с очень крупными брендами, познакомился с невероятно талантливыми ребятами. Я считаю это большим жизненным успехом и удачей — поработать с такими людьми.

Ты много переезжал — из Усть-Каменогорска переехал в Томск, где-то между съездил через Work & Travel в США, потом уехал в Канаду, вернулся в Томск, теперь в Москве. Я сама переехала в Москву из Самарской области и знаю, насколько это тяжело. Судя по количеству переездов в твоей жизни, тебе это легко дается.

Я скажу сейчас страшную сексистскую вещь, но ты же девчонка, тебе это сложнее дается.

Почему?

Ну, психологически. Я очень много вещей в себе затыкал словами «ты же мужик».

А разве мужчине, наоборот, не сложно, когда ты в Томске уже величина, а потом приезжаешь в Москву — и здесь ты никто?

Мне кажется, наоборот — ничего так не будоражит. Честно говоря, я бы и сейчас переехал — я думаю об этом.

В другую страну?

Да. Это так круто, когда тебя вообще никто не знает, ты приходишь на открытый микрофон, все такие: «Ты кто, что ты за лох». И ты говоришь: «Я вам докажу! Я всем докажу!» В первую очередь это очень мощный толчок для развития, это стресс, который тебя развивает. Сложнее всего было уехать из родного города, а все остальные переезды — я бы не сказал, что это был прям стресс. Все-таки я из Казахстана, степное нутро. Хоть я и не казах, но считаю, что когда ты вырос среди степняков, это накладывает отпечаток.

брюки, куртка, все Daily Paper, рубашка, Topman; галстук, «Фрик Фрак»

Я посмотрела фотографии Усть-Каменогорска в Google. Когда обычно ищешь информацию про город в России или странах СНГ, открываешь гугл-картинки — а там смерть, ужас, все серое. А Усть-Каменогорск симпатично выглядит.

Усть-Каменогорск — город на слиянии двух рек: Иртыш и Ульба; мой район — это как раз Стрелка. Главная проблема города — экология, потому что у нас несколько предприятий, которые не должны находиться в городской черте. Из-за этого, конечно, воздух ужасный, я часто первые дни, когда приезжаю домой, борюсь с отравлением.

Серьезно? Из-за воздуха?

Конечно. Люди привыкают, но когда ты приезжаешь, воздух может тебя свалить.

Почему ты оттуда уехал?

Усть-Каменогорск по мерам Казахстана — это провинциальный город, мне хотелось двигаться дальше.

Ты в стендапе, который мы для Правила жизни записывали, сказал, что вашу семью в тридцатых годах сослали туда за критику советской власти. Это правда?

Ну, не всех, кого-то из семьи. Большинство людей, живущих в Казахстане, так или иначе, были сосланы. Огромная чеченская диаспора, которую в 1940-е годы насильственно выслали с родины, немцев много, русских, которые приезжали в советское время.

Есть ли у тебя такое, что ты не шутишь про политику из-за каких-то событий в семье? Может, внутри семьи к этому особое отношение, родители просят быть осторожным?

Мама переживает из-за всего, как и все мамы. Она такая: «Ой, Женя, пожалуйста, про это не надо шутить, и про это не надо шутить, и про то». Но у меня никогда не было такого, что кто-то еще из моих родных или близких просил меня не шутить на какие-то темы. Мне очень интересна политика как явление, мне нравится об этом и поговорить, и пошутить. Но, естественно, мы понимаем, что есть определенные рамки — например, у телепроектов, в которых я существую. Это просто такой факт. Мне кажется, нужно говорить на все темы, другой вопрос, как об этом говорить. Ты можешь сказать напрямую, в лоб — и получить какие-то преследования. А можно дойти до такого уровня мастерства, что ты сможешь спокойно говорить все, что думаешь. Я люблю слушать таких людей. Не люблю тех, кто говорит очевидные вещи.

А вот Долгополов тебе нравится?

Нет.

Из-за истории с преследованиями или из-за чего-то другого?

Не только из-за этого. Я уважительно к нему отношусь, просто, во-первых, мне не смешно, а во-вторых, я ему не верю. Вот и все. Сочувствую ли я ему [из-за этой ситуации]? По-человечески, наверное, да — я не хочу, чтобы у него были проблемы, это я искренне могу сказать. Но считаю ли я его жертвой режима? Нет, не считаю.

Думаешь, это все раздуто?

На 1000 %. Это просто моя позиция. Но опять же, я не в его шкуре и не могу знать точно.

Ты в самом начале сказал про камеди-клабовский гламур, про некий образ, который точно есть у целой когорты российского юмора. В какой момент отчетливо стало ясно, что здесь — современность и будущее, а здесь — Comedy Club?

Comedy Club изначально зарекомендовали себя как такие трушные, правдивые пацаны: «Вот мы в маршрутках, а вы богачи» — и всем от этого было невероятно смешно. Простые парни, которые настолько дерзко разговаривают со звездами, поднимают темы, о которых не принято говорить. А теперь они стали обеспеченными людьми. Это уже не пацаны из Пензы — да и просто не пацаны, это уже серьезные обеспеченные дядьки. Они уже одеты не так, как их одевали в первые сезоны, они чувствуют себя по-другому. Со звездами, даже прикалываясь над ними, они теперь говорят по-братски. Мне кажется, это естественный процесс. Я не считаю, что они предали какие-то свои идеалы, просто раньше они были такими, а теперь стали такими. Это как творчество группы «Каста».

А ты чувствуешь, что вы теперь стали теми пацанами, которыми были они?

Я бы не хотел, конечно, эти параллели проводить. Мне действительно кажется, что тот стендап, на который я ориентируюсь, — это не гламурный стендап для высшего света. Мой стендап — для моей аудитории в баре, подвале, в маленьком театре. Это уютная интимная история для своих людей. Можно сказать, что шоу StandUp на ТНТ не создает такого впечатления, но в моей жизни, при всем уважении к этому проекту, есть еще и стендап как жанр, который шире этого шоу.

У тебя появляется медийный вес, тебя тоже скоро могут позвать выступать перед высшим светом, на большие площадки — что, будешь отказываться?

Смотря какие. Вообще я считаю, что отказываться — это самое крутое, что может быть. Я не хочу, чтобы мой отказ был следствием моего желания встать в позу, но внутренне себя всегда хвалю и говорю: «Женя, молодец, что ты отказался». Отказался от того или иного проекта, который мне неинтересен.

Ты себя сейчас сам ведешь как артист или у тебя есть менеджер?

У нас есть концертные директора, которые работают с нами в проекте StandUp на ТНТ и в проекте LABLECOM. На самом деле, я пока справляюсь без дополнительных помощников.

Сколько стоит твое выступление?

Смотря где.

Ну звонят тебе, говорят: «Евгений, моей дочке исполняется 18 лет»...

Нет, я не выступаю на таких мероприятиях.

Окей, бар хочет сделать стендап-программу, там будет ряд комиков, тебя устраивают их имена. Сколько стоит пригласить тебя?

Сейчас я и на таких мероприятиях не выступаю.

На каких ты выступаешь?

Я выступаю, если мне нравится место и я понимаю, что по датам все подходит, я могу поехать. Но опять же, я считаю, что большое количество гастролей и выступлений может размыть твое творчество. Надо выступать чуть реже, но точнее и мощнее. Ты хочешь про деньги поговорить?

Если ты готов. Я не буду тебя пытать, если ты не хочешь.

Ну, могу сказать, что выступаю от 150 тысяч рублей.

У нас в мартовском номере Правила жизни вышли «Правила жизни Эдди Мерфи», который известен в Америке даже больше как комик, чем как актер. Он сказал смешную фразу: «Я слишком далеко захожу в своих шутках — а потом не гастролирую годами». А ты себя как-то тормозишь?

Да, я себя торможу.

В каких моментах?

Во многих. Я очень ориентируюсь на зал, слежу за реакцией.

То есть ты по ходу решаешь, какой материал использовать?

Да. Я думаю, что все комики так делают. Но есть ребята, которые меня восхищают: вот он запланировал этот материал рассказать — будет лупить в тишину, в непонимание, местами даже в агрессию. Я, если вижу, что люди со мной не согласны, меняю тему. Можно с залом бороться и воевать, а можно закончить другой шуткой, уйти, а потом сесть и подумать, что с этим материалом не так, почему он не работал, переписать.

Можно с залом бороться и воевать, а можно закончить другой шуткой, уйти, а потом сесть и подумать, что с этим материалом не так, почему он не работал, переписать.

Ты в интервью рассказывал, что у тебя в Питере случались конфликты с залом.

(Смеется.) Да, да.

И ты в кого-то бросил микрофон. Ты теряешь самообладание, когда такое происходит, или понимаешь, что можешь себе это позволить?

Я теряю самообладание.

А что надо сделать, чтобы тебя выбесить?

Если это было бы мероприятие, где я выступаю в череде многих комиков, я бы все проглотил. Если бы это был открытый микрофон, куда люди пришли, чтобы просто бесплатно посидеть, я бы тоже не обратил внимания. Но это было шоу, где я был хедлайнером, где большинство людей пришли специально на меня — они знали, кто я такой. И там в первом ряду сидел мужик. Сначала он очень громко говорил по телефону, потом говорил со своим другом, со своей девушкой. Я ему три или четыре раза очень вежливо говорил, что он всем мешает: «Если Вам так неинтересно, пожалуйста, вы можете под аплодисменты выйти?» Он говорил: «Не, все нормально». Молчал ровно минуту и начинал снова. В какой-то момент я сказал: «Ты меня так достал, может, мне вообще уйти?» И он такой: «Ну, если хочешь, уходи». Я кинул микрофон на стол — попал и в него, но это был не то чтобы травмирующий удар. Все в шоке были, конечно. Я ушел. Не горжусь этим поступком и напоминаю себе об этом эпизоде, чтобы помнить, как делать не надо. Потом я вернулся, попросил прощения у зрителей, сказал, что не сдержался, и закончил выступление.

А почему ты не пьешь?

Просто у меня такая жизненная позиция.

Никогда не пил? Даже студентом?

Я никогда не пил крепкий алкоголь. Вино я могу и сейчас выпить, просто делаю это очень редко. Но крепкий алкоголь не пью никогда, а у пива просто не люблю запах, вкус, цвет. Я не понимаю прикола. Мне не нравится состояние, когда я не могу контролировать себя.

То есть выпить перед выходом на сцену для храбрости — не твоя история?

Нет, не моя точно.

Ты нормально себя на сцене чувствуешь? Или нервничаешь?

Я очень нервничаю перед выходом, перед началом, но когда я уже говорю в микрофон, отпускает. Мне очень нравится выступать. Знаю, что многим больше нравится сидеть и писать, но для меня в стендапе самое кайфовое — это выступление.

Это рок-н-ролльная такая история, когда ты выходишь к толпе, а она смеется. Мне кажется, возвращаясь к разговору о самооценке, — все равно это тебя питает.

Естественно. Если ты выходишь на сцену постоянно, ты на это подсажен, отрицай ты это или нет.

Как тебе кажется, комик должен быть злым?

Комик должен быть настоящим. Если в жизни ты злой человек, то и комик ты злой. Это абсолютный знак равенства между человеком и комиком.

Комик должен быть настоящим. Если в жизни ты злой человек, то и комик ты злой. Это абсолютный знак равенства между человеком и комиком. Странно, если ты злой, а вышел на сцену и стал добреньким.

Это чувствуется?

Ну, я это чувствую, потому что я внимательно всегда всматриваюсь. Когда я вижу, что комик играет кого-то, мне это сразу становится неинтересно.

А ты в жизни и на сцене одинаковый?

Я надеюсь, что да. Просто на сцене все подчеркнуто выраженно, чуть ярче.

Ни в одном интервью нет ничего про твою личную жизнь.

Я обычно ничего не рассказываю.

Почему?

А это имеет отношение к стендапу?

Отношения Меган Маркл и принца Гарри тоже не связаны с их королевскими обязанностями, но всех они интересуют.

Это не какое-то мое убеждение. Я просто не вижу в этом смысла, не считаю, что это интересно. Я и про других людей не интересуюсь.

Но ты про это и не шутишь.

Да, не шучу.

Не считаешь нужным говорить об этом?

Наверное, все же не считаю.

Режиссер — Кирилл Кулагин

Оператор — Артем Замашной

Диджитал-директор — Анастасия Полетаева

Старший редактор — Жанель Куандыкова

Интервью — Анастасия Полетаева

Бренд-директор — Анастасия Подольская

Продюсеры — Анастасия Милованова, Инна Жаркова

Администратор на площадке — Дмитрий Житнушкин

Художник по свету — Мика Минасян

Кино осветитель — Илья Марченков

Сценический светооператор — Анна Шкумат

Сценический осветитель — Алексей Савинов

Стейджменеджер — Роман Симачев

Работник сцены — Ростислав Ченчеров

Механики — Денис Дубицкий, Евгений Белозеров

Фокус- пуллер — Александр Привалов

Фотографы — Turkina Faso, Даша Почерк

Ассистенты фотографов — Александр Куликов, Иван Филюшин, Константин Руденко

Стилист — Ольга Чуковская

Ассистент стилиста — Сергей Стифонов

Костюмер театра — Екатерина Феофанова

Макияж и прически — Юлия Точилова, Фариза Родригез

Монтаж — Кирилл Кулагин, Евгений Труфанов

Звукорежиссер — Иван Меркулов

Звукооператор — Митя Крупеня

Звукорежиссер театра — Татьяна Парьева

Музыка: Нина Карлссон — Princess of the Sheep; Ebb Loops — Untitled; The Thunderbeats — Lazy Afternoon

Цветокоррекция — Дмитрий Литвинов

Редакция Правила жизни выражает благодарность сотрудникам театра Crave и лично Елизавете Павловой за помощь в организации и проведении съемки.

Также благодарим телеканал ТНТ и социальную сеть ВКонтакте за поддержку проекта