Кого мы потеряли в 2016 году – Джордж Майкл
Греков, получивших в поп-музыке признание мирового масштаба, немного, по пальцам пересчитать. У них непростые для англоязычного мира имена, поэтому, к примеру, Артемиос Руссос стал Демисом, а Эвангелос Папатанасиу и вовсе отбросил фамилию, а имя изменил на Вангелис.
Йоргос Панайоту, сын иммигранта-киприота и англичанки, тоже поменял имя ради карьеры — он стал Джорджем Майклом.
Его сценическое имя впервые засветилось в отечественном публичном пространстве — в журнале «Ровесник», неожиданно отреагировавшем на актуальный европейский хит, да еще и скандальный — Wham Rap! (Enjoy What You Do), первый сингл дуэта Wham!, который Майкл основал вместе со школьным другом Эндрю Риджли.
В «Ровеснике» новых гедонистов от поп-музыки неожиданно сочли эдакой прихотливой формой протеста молодой Англии. Протест в СССР любили, и прекраснодушные люди из популярного в то время музыкального журнала под видом протеста о ком только не писали (у Wham!, впрочем, и в самом деле был протест, но исключительно против тупой работы и необходимости делать еще что-либо, кроме как радоваться жизни). Но все же надо отметить, что даже такой мощный пиар не возымел действия на советских меломанов, отдававших предпочтение евродиско и итальянцам (Тото Кутуньо, Ricchi e Poveri, Пупо и т.д.).
В остальном же мире Wham! паровозом мчал к вершинам чартов и после тщательно продуманной паузы выстрелил в 1984-м серией хитов — от Wake Me Up Before You Go-Go до Last Christmas, а между ними были Careless Whisper и Freedom, вышедшие как сольные хиты Майкла. Над эстетикой того времени можно посмеиваться, как это сделал Хью Грант в фильме «С глаз — долой, из чарта — вон» (никому не пришлось объяснять, кто стал прообразом группы Pop!), но на практике выпустить за год столько хитов мало кому удавалось.
Все, чем брал Майкл позже, было заложено уже тогда: невыносимое, почти демонстративное чувство стиля на грани фола (но без дендизма), отточенная пластика и голос. Музыкальность Майкла была очевидна еще на самых ранних этапах, недаром он был автором всех своих песен. Но к финалу короткой карьеры Wham! стал проклевываться тот самый, сильный и страстный, свободный и чувственный голос, редкий для поп-музыки. Голос, выдающийся даже по академическим меркам. Голос, который потом будут сравнивать с голосом Фредди Меркьюри.
Как странно их сводила и разводила жизнь. В 15 лет Майкл пел в переходах лондонского метро песню Queen «39», а через семь лет, уже в составе Wham!, он бился с Queen за право стать первыми западными звездами, поехавшими на гастроли в коммунистический Китай. Кстати, в итоге Wham! победил — благодаря менеджеру Саймону Напьер-Беллу, который представил китайцам Майкла и Эндрю как приличных молодых людей, а Фредди как экстравагантного перверта. Еще через семь лет, в апреле 1992-го, Майкл пел на знаменитом концерте памяти Фредди великую Somebody to Love. Это было не копированием Меркьюри, но вольной, близкой к оригиналу трактовкой, и ни алый пиджак, ни огромное кольцо в левом ухе Майкла не могли отвлечь внимания от чуда, которое происходило на лондонской арене.
К 1992 году Майкл был уже настоящей сольной звездой. Wham! был давно позади, как и его дебютный альбом Faith и премия Grammy за него, дуэт с Эритой Фрэнклин и второй альбом Listen Without Prejudice Vol.1. Был позади и знаменитый клип Дэвида Финчера на песню Freedom’90, в котором снялись главные топ-модели того времени Линда Евангелиста, Наоми Кэмпбелл, Кристи Тарлингтон и Синди Кроуфорд. Многое было впереди: совместный с Queen мини-альбом, Jesus to a Child, ставшая одной из главных песен конца XX века, великолепный кавер-альбом Songs from the Last Century, скандал в общественном туалете, политический сингл Shoot the Dog! — сатира на Джорджа Буша-младшего и Тони Блэра, концерт на вилле Владимира Потанина, массивный Symphonica Tour, сорвавшийся из-за внезапной пневмонии, возвращение на сцену, новые скандалы... И вот эта внезапная смерть, заставшая его дома в Рождество.
Не стоит гадать о том, что было ее причиной, — певца уже не вернешь. Но, кажется, уходящий в себя усталый взгляд пронзительных глаз Майкла в последние годы был тоской по тому многотысячному счастью на Уэмбли, когда он, молодой и свободный, пел чужие слова, под которыми вполне мог подписаться.
Он, как и Меркьюри, всегда был одинок, даже когда был вместе с кем-то. Он, как и Меркьюри, мучительно мечтал о той единственной, истинной любви, которая осталась недостижимой. Почему тот, кто развлекает миллионы и дарит счастье тысячам, остается одиноким и несчастным раз за разом? Плата ли это за дар или, напротив, невероятная несправедливость? На этот вопрос нет ответа.
Но на Youtube всегда останется тот самый ролик со стадиона Уэмбли 1992 года, на котором гитарист Queen Брайан Мэй улыбается как мальчишка, у Роджера Тейлора, кажется, из-под палочек летят искры, а на авансцене крутится с микрофоном греческий юноша в алом пиджаке и черной водолазке, и зал отвечает ему.
И он абсолютно, совершенно, беззаветно счастлив.