Правила жизни Доктора Дре

Мать забеременела мной в возрасте 15 лет — в 1964 году это было неслыханным событием. Ей говорили: «Ты губишь свою жизнь. Ты ни хрена не добьешься — и твой ребенок ни хрена не добьется». Все старались убедить ее сделать аборт — но она хотела оставить меня. А в моей голове с детства укоренилась мысль, что я должен достигнуть успеха — ведь не может быть, что те люди были правы.

Мой отец был старшим из семи братьев. Все были повязаны в криминале: толкали наркоту и вообще творили незнамо что. Я впервые увидел людей под наркотиками в 11-летнем возрасте и рано осознал, что творят с людьми дурь и бандитизм. Никогда не бывает хеппи-энда, но мой отец и дяди не дали мне сгинуть на улице.

Успехи в школе — благодаря матери, уличная мудрость — от отца. И я не знаю, что более ценно.

Я слушал музыку, сколько себя помню. У матери есть фото, где я в распашонке ставлю иглу на пластинку.

В 13 или 14 лет я впервые оказался за вертушками и понял, что хочу быть диджеем. Тогда мама не поняла мою мысль и отвела меня на курсы радиодиджеев, где мне пришлось зачитывать вслух рекламу супа Campbell. Сейчас она уже знает разницу между радиоведущим и хип-хоп-диджеем.

Я помню, как играл на вечеринках у кого-нибудь на заднем дворе в Комптоне. Было очень весело — стволы в воздухе, все до утра стреляют в небо.

Мой брат был моим лучшим другом. Видеть, как его убивают в кино, — очень тяжело. Он был моей жизнью.

25 лет назад я был молодым человеком, который слишком много пил и жил бессмысленной жизнью. Я делаю все, чтобы больше никогда не напоминать этого человека.

Когда родился замысел нашего хита Nuthin’ But A G Thang, Снуп Догг был в тюрьме. Он очень хотел сделать демоверсию, поэтому позвонил мне из тюрьмы, а я прилепил телефонную трубку к микрофону. Когда он читает свое «раз, два...», на заднем плане слышны тюремные звуки. Я тогда был дома у мамы, копался в старых пластинках, нашел трек Leon Haywood — I Wanna Do Something Freaky To You и положил этот семпл в основу. Когда Снуп вышел, мы записали чистую версию у меня дома. Вот так появился стиль G-Funk.

Бывало, я не спал по 79 часов, весь в творчестве. Когда тебя захватывает этот поток, ты словно под кайфом — не хочешь, чтобы это останавливалось.

Я вообще не слушаю свои альбомы, когда они выходят. Это у нас в доме запрещено. Моя жена и дети не могут проигрывать мою музыку при мне. Как только пластинка появляется в продаже, для меня она становится только цифрами.

Всегда забавно, когда люди обращаются ко мне с предложениями об инвестициях. Я им говорю: «Мне не надо больше денег, мне хватает». И я слежу за их лицами: они смотрят на тебя, как на психа — как это не нужно больше денег?

Честность. Уважение. Много смеха. И много оргазмов. Это четыре условия счастливого брака.

Дети — самая мощная мотивация. Они смотрят. Они повторяют за тобой. Они продолжение тебя. Поэтому ты должен победить.

Наша с Эминемом химия основана не на расе, а на музыке. Мы впервые оказались в студии, поболтали, я включил трек — и через пять секунд он вступает: Hi, my name is... И все! И эта магия до сих пор действует.

Нельзя выходить из роскошного дома или крутой тачки и выглядеть отстойно. Это мотивирует меня держать себя в форме.

Я верю в реинкарнацию. Верю, что жил в прошлом. Однажды на вечеринке был безумный эпизод: я присел возле пожилой леди с цветком в волосах, она посмотрела вглубь меня, провела регрессию в мои прошлые жизни и сказала, что я уже рождался несколько раз: «Сейчас нужно будет воплотиться в последний раз — а потом можешь не возвращаться, если не хочешь». Я скептик, я это воспринял как прикол. Но что-то внутри меня сказало: «Хм...». ≠