Рей Долби

Запомните: то, что можно услышать, не всегда можно увидеть.

Я очень хорошо помню, как в 1966 году ко мне подошел один звукоинженер и сказал: «Да кому он нужен, этот звук? Ты, парень, просто время зря тратишь. Людям интересны картинки, людям интересны звезды, людям интересен блеск. А кому интересен звук?» Я рассказываю об этом не для того, чтобы вспомнить об очередном чудаке, с которым мне довелось встретиться. Я вспомнил об этом потому, что с такими речами я сталкивался всю свою жизнь.

Я всегда знал, что тот, кто сумеет разобраться с проблемой подавления шумов, будет обеспечен работой и деньгами на всю жизнь.

Совершенно точно я видел себя в списке самых богатых американцев от Форбс, но не могу вспомнить, на каком я был месте.

Моя память никогда не дает мне забыть о том, какой же я все-таки старый. Я помню, как еще в 1949 году мы обсуждали с кем-то, упадут ли когда-нибудь цены на магнитофоны. Тогда магнитофон Ampex-200 стоил 4000 долларов, что в сегодняшнем эквиваленте равняется 31 тысяче. Единственное, чего я не помню, на чем мы сошлись. Кажется на том, что дешевле 2000 долларов магнитофоны не будут стоить никогда.

Я не верю в прогнозы. Они редко сбываются. Я помню, как во время Второй мировой все говорили о дивном новом мире пластика. О том, что в ближайшем будущем он заменит все — стекло, дерево, натуральные волокна. Если бы это оказалось правдой, леса перестали бы вырубать еще тридцать лет назад. А вместо хлопковых полей были бы поля для гольфа.

Чтобы быть хорошим изобретателем, нужно, в первую очередь, научиться предвидеть. Я понял это еще в самом детстве. Наш дом в Сан-Франциско был построен в 1904 году и оснащен одновременно газовым и электрическим освещением. Меня всегда поражало это: неужели архитектор не мог догадаться, какой вид освещения победит в самое ближайшее время?

Мне кажется, что большинство изобретений начинается с того, что изобретателя просто что-то серьезно не устраивает.

Склонность к изобретению — это то, что у многих людей сидит внутри, а у многих — нет. Но я ненавижу тех, кто говорит, что научиться изобретать невозможно.

Изобретать — это тяжелый труд. Не только эмоционально — физически.

Нельзя противиться технологиям. Меня восхищает одна история, имевшая место в 1930-х годах в Айове. Тогда только появились кондиционеры, и многие владельцы кинотеатров отказывались их ставить у себя в залах. Они считали, что это идиотское изобретение, и к ним без всяких кондиционеров валят толпы народа. А потом многие просто разорились. Потому что все зрители ушли к тем, у кого в залах работали новенькие машины. Как мне рассказывал мой друг из Айовы, летом там стоит адская жара, и он, например, вообще стал ходить в кино только для того, чтобы спокойно посидеть в холодке.

Приходя в кинотеатр, люди, как мне кажется, редко задумываются о том, что звук сегодня гораздо реалистичнее, чем видео.

У меня, конечно, часто возникает горькое чувство от того, что практически весь звук сейчас цифровой. Я знаю, что цифровые технологии дешевле и эффективнее, но у меня все равно остается ностальгия по тем временам, когда звук был более человечным и уютным.

Очень важно в тот момент, когда все говорят вам, что продукт готов на 100 процентов, сказать: «Да вы что, обалдели, что ли?»

Зачастую в поражении скрыт успех. Важно лишь вовремя разглядеть его.

Я помню, что в первый раз, когда я услышал, что мое имя стало нарицательным, у меня был шок. Это было очень-очень давно. Я выходил из лондонской Pye Records и тут вдруг услышал, как кто-то сказал кому-то: «Слушай, отправь завтра вот эти долби в студию». Это был единственный раз в моей жизни, когда мои волосы встали дыбом.

До недавнего времени я старательно вычеркивал из пресс-релизов фразы типа «ведущий производитель», «крупнейший мировой поставщик», а потом все привыкли, и эти фразы просто перестали там появляться.

Никогда не устраивайтесь на работу туда, где вам не позволяют брать в деловые поездки жену.

У меня в голове множество идей, и далеко не все из них касаются звука. Однако я никогда не поделюсь всеми своими идеями. Ведь изобретатель должен вести себя как художник и не должен выставлять на продажу все, что создал.

Я всегда хотел научиться изобретать простейшие вещи, которые могут сделать революцию. Ведь кто-то же изобрел болт и гайку.

Помню, что когда я в первый раз посмотрел «Звездные войны», я решил, что это комедия. Но, думаю, я уже не способен на подобную ошибку.

Мне нравится, что обо мне никому ничего не известно.

Никогда не просите своих подчиненных работать по 80 часов в неделю.

Бессмертие может быть интересно лишь детям и сумасшедшим.