Александр Горбунов («Сталингулаг»): «Не будьте мразью. На длинной дистанции мрази проигрывают»
Сергей Минаев: Главный материал этого номера — большое эссе про поколение Z. Про мальчишек, которые только окончили школу. Мы поговорили с ними о том, что они думают о стране, о себе, о будущем. Двое из них читают «Сталингулаг». И меня не насторожило даже, а испугало: во всех интервью — жуткий страх перед будущим. Причем не страх детей, которые не знают, что делать. Это страх людей, которые точно знают, что дальше будет только хуже. С чем ты это связываешь?
Александр Горбунов: Конечно, они не видят перспектив. Их трудно в этом винить. У нас вся система построена на том, что мы говорим о прошлом. О том, что было вчера, 50 лет назад, 100 лет назад. Один из самых популярных вопросов, что мне задают: «Как вы собираетесь менять жизнь россиян?» И я отвечаю что-то в духе: «Ребята, вы не представляете, сколько я потратил сил и энергии на то, чтобы изменить свою жизнь. И после этого у меня нет ни малейшего желания менять чужие, мне своей хватило с головой. За свои жизни нужно отвечать самим!»
Сергей: Что тебе говорили родители в 17 лет? Мне твердили: «Надо получить высшее образование». Я до сих пор не понял, зачем было его получать.
Александр: У меня тоже был такой разговор. Это просто закон: человек без высшего образования — говно.
Сергей: Сколько людей было у тебя в компании во дворе?
Александр: Больше десяти.
Сергей: В твоем окружении были отморозки? В Москве конца 1980-х вымогательство денег и избиение слабых было нормой.
Александр: Я не помню, чтобы кого-то унижали по физическим или национальным признакам. Бывало из-за каких-то поступков, когда кто-то совершал что-то неправильное в глазах остальных. Притом что Махачкала (родной город Горбунова. — Правила жизни) — портовый город. Как и в любом портовом городе, там были разные криминальные группировки.
Сергей: Что с стало с людьми из твоей компании? Все дипломы получили?
Александр: Да, высшее образование почти у всех.
Сергей: И как это изменило их жизнь? Короче говоря, кто кем стал?
Александр: Заветная мечта любого парня того времени — стать фээсбэшником. Почему? Потому что тебе дают ксиву, ты можешь наглухо затонироваться и ездить как хочешь. Если тебя остановят гайцы, ты просто будешь тыкать в морду своим удостоверением и довольным уезжать. Стать ментом считалось стыдным. А пойти в ФСБ — нет.
Сергей: Кто-нибудь стал фээсбэшником?
Александр: Нет.
Сергей: А ментом?
Александр: Ментом стал.
Сергей: А чиновником?
Александр: И чиновником, да.
Сергей: Когда ты в последний раз был на родине?
Александр: В феврале.
Сергей: Когда ты переехал в Москву?
Александр: Больше пяти лет назад.
Сергей: Что за эти пять лет изменилось у тебя на родине и в какую сторону?
Александр: Я так скажу. Я приехал домой и вышел на улицу — дело было поздним вечером. Смотрю, у подъезда — скамейка. Ее поставил мой отец лет двадцать назад. Вернее, уже не та, ту благополучно спи*** (украли. — Правила жизни). Вместо нее поставили новую, на железных прутьях вместо деревянных ножек, и забетонировали наполовину. Скамейку снова унесли, а прутья остались. На них кто-то из местных положил доски. И вот на этих досках сидят ребята. Ничего не поменялось. Я говорю тебе про свой двор. В республике, может, построили здания повыше, а в жизни людей ничего не изменилось. В каждом дворе есть скамейка, на которой люди собираются, обсуждают свою жизнь и тех, кто покинул эту скамейку, уехал. Возникает своя мифология.
Сергей: Ты с этой скамейки уехал будто не в Москву, а на Марс.
Александр: Именно. На самом деле скамейка — фундаментальная вещь в Российской Федерации.
Сергей: В чем отличие нового поколения от твоего?
Александр: Оно менее цинично. Думаю, это связано с тем, что они росли в более благополучное время, а цинизм — это защита в первую очередь. Ты становишься циничным, когда видишь много несправедливости в жизни. А это поколение во многом было защищено. Поэтому у них есть надежда на то, что кто-то все-таки говорит правду, кому-то можно верить.
Сергей: «Несправедливость» — это еще одно слово, которое часто упоминают в личных беседах герои нашего номера. Говорят, что российская система в целом несправедлива. Речь не о свободе слова или политике. А о том, что все распределено несправедливо.
Александр: Да. Мало того что распределено несправедливо, так это еще и выставляется напоказ. Этим гордятся.
Сергей: Мы смотрим новости. Сегодня очередного мента взяли где-то в Приморье, у него дома нашли миллиард рублей наличными, и после 15–20 миллиардов прошлых изъятий этот мент выглядит нищебродом. Кажется, что чиновничья каста осуществляет внутреннюю колонизацию страны. Они смотрят на регионы как на институты кормления. Притом все эти люди, что стали чиновниками, они же не с Марса к нам прилетели. Они сидели с тобой на скамейке, но потом один стал программистом, а другой замминистра. Они такие же, как мы.
Александр: Дело в том, что система отбирает именно таких.
Сергей: Ты считаешь, есть какой-то специальный запрос на исключительно подонков?
Александр: Нет. Система сама по себе ублюдочная, она вынуждена брать таких людей. Давай вспомним митинги, на которых росгвардейцы избивают людей. Возможно, им в глубине души не хочется этого делать. Но потом они вспоминают, что у них ипотека.
Сергей: У них прежде всего приказ.
Александр: Их такими сделала система. Вспомни знаменитый социальный эксперимент Милгрэма (эксперимент психолога Стэнли Милгрэма 1963 года. Милгрэм намеревался выяснить, сколько страданий люди готовы причинить незнакомцам, следуя приказу начальника. Оказалось, что, следуя указаниям руководства, испытуемые продолжали причинять боль другому участнику эксперимента независимо от степени страданий последнего. Результаты эксперимента показали, насколько глубоко необходимость повиновения начальникам укоренилась в сознании людей. — Правила жизни). Я считаю, больше всего вопросов к системе. Поскольку задача государства — сдерживать человеческие пороки.
Сергей: Я знал хороших, честных людей, которые шли в систему, надеясь ее изменить. Два года спустя пили водку каждый день — потому что стресс — и в целом жили как старшие товарищи.
Александр: Таковы правила игры. Если бы правил не было, они такими бы не стали.
Сергей: Если бы у тебя был младший брат, семнадцатилетний, какие бы три совета ты ему дал? Как жить в России? Приведу пример. У моего знакомого был папа — пьющий мент, участковый. Знакомый говорит: «Папа дал отличный совет: не поворачивайся спиной к незнакомым людям в лифте. Однажды это мне жизнь спасло». А ты бы что посоветовал? Чего избегать и куда стремиться?
Александр: Во-первых, всегда поддерживать близких людей и не ссориться с ними из-за мелочей. Во-вторых, не быть мразью. Многим кажется, что быть мразью выгодно и игра стоит свеч. Иногда — да, но на длинной дистанции мрази всегда проигрывают. И в-третьих — не размениваться на мелкие, быстрые заработки — это тоже чревато последствиями. Думай о чем-то большем.
Сергей: Что для тебя было чем-то большим в свое время? Переезд в Москву?
Александр: Да, для меня это было важно. Я так изменил свою жизнь.
Сергей: Трудно сказать, что твоя жизнь изменилась к лучшему. Читаю твой телеграм-канал несколько лет, и мне вспоминается советское стихотворение: «А из нашего окна площадь Красная видна, а из вашего окошка — только улица немножко». Вот в твоих текстах «из нашего окна» — тлен, разруха, днище дна.
Александр: Ну так и есть.
Сергей: У тебя все посты о пи*** (разрухе. — Правила жизни).
Александр: Легко говорить, как все хорошо, разгуливая по обустроенной Москве и попивая смузи. Захотел — зашел в бар. А я ни хера не могу зайти в бар! Потому что везде делают ступеньки, даже там, где они не нужны. В масштабе России все еще хуже. Люди живут ужасно, у них действительно разруха не только видна из окна, она в их жизнях, в квартирах. Все люди, которые на меня работают, по уши в кредитах.
Сергей: Зачем они берут кредиты? Чтобы выжить или на какие-то ништяки?
Александр: Они берут кредит, чтобы жить. Например, мой водитель взял кредит на лечение отца. Его отец, к сожалению, умер, и теперь он выплачивает этот кредит. В регионах зарплата — 10-15 тысяч рублей. Вчера на экономическом форуме глава Центрального банка сказала, что люди берут кредиты не как в нормальных экономиках, чтобы повысить уровень потребления, а чтобы хотя бы не умереть с голоду. Есть каналы, которые радуются жизни, — если хочется, можно их почитать. Важный момент: я же не пишу, что все плохо, я пишу как есть. Если это пи***, зачем на него вешать бантик?
Сергей: Ну хоть что-то хорошее в этой жизни происходит?
Александр: У меня недавно был забавный случай. Я стоял напротив церкви на Большой Никитской, там, где памятник Чайковскому. Стоял и курил. Из церкви выходит бабушка в платке, переходит дорогу, подходит ко мне и говорит: «Тебя же и так Бог наказал, что ты куришь? Ты же сдохнешь!»
Сергей: Вот за это и люблю наш народ-богоносец. Бог наказал!
Александр: Я ей отвечаю: «Ну раз уже наказал, значит, можно все». Она постояла и говорит: «Ну и сдохни!» И ушла. В принципе, не только бабушки так говорят. Кажется, на «Царьград ТВ» выходила передача, в которой меня обсуждали. Ведущие выясняли, почему я не люблю Россию. Так и сказали — меня Бог наказал. То есть он знал, кого наказывает.
Сергей: Бог знал, что ты будешь строчить в твиттер тексты про то, что вокруг говно, поэтому и наказал тебя.
Александр: Но почему-то Бог решил наказать меня, а не тех людей, которые делают эту жизнь такой. Это вопросы к Богу, в принципе, не ко мне. ≠
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: