Вуди Харрельсон — трудный ребенок, ставший суперзвездой Голливуда

Вуди сосредоточенно затягивается. «Да, я бросил, — говорит он, выдохнув. — Почти два года не курил и не вейпил. Но потом в дело вмешался вот этот парень, — Харрельсон щелкает по носу Вилли с обложки журнала. — И я развязал. Вилли все считают светочем и примером добродетели, и правильно считают, конечно. Но у него есть темная сторона. Очень темная. Вилли не слишком обрадовался, когда я завязал. И то и дело меня подначивал. Например, мы сидим, играем в покер, и он как ни в чем не бывало передает мне вейп с травой. Я говорю: "Вилли, чувак, ты же знаешь, что я больше не курю". А он делает вид, что впервые слышит об этом. И вот однажды мы сидим и играем в покер, а я только что выиграл по-крупному, и настроение у меня праздничное, так что я делаю хорошую затяжку. А Вилли ухмыляется и говорит: "Добро пожаловать домой, сынок".

Мы оба поворачиваемся к панорамному окну, за которым виден Центральный парк.

— Что ты делаешь в городе? — спрашиваю я.

— Приехал посмотреть новую пьесу. Вчера вечером смотрел, кстати говоря. Называется Happy Talk.

— И как?

— Пьесу Джесси Айзенберг написал, а этот парень просто гений.

— И хороший актер. Играл с тобой в «Zомбилэнде».

— Это правда, — говорит Вуди.

— И вы вместе снимаетесь в сиквеле «Zомбилэнда». Об этом должно быть наше интервью.

Безмятежное выражение лица Вуди на мгновение сменяется мрачным.

— Да, интервью должно быть об этом. Но мне не разрешают говорить про «Zомбилэнд».

— Не разрешают?

— Нет. Ну, в смысле, пусть попробуют запретить. С тобой-то я могу про это поговорить. Будем говорить про это сколько угодно. Просто люди из студии не хотят, чтобы я что-нибудь разболтал.

— А, спойлеры и все такое.

— Могу сказать одно, Лили: этот фильм тебе очень понравится. Широкой публике я такое обещать не могу, но тебе пообещаю.

После того как мы прояснили этот важный вопрос, Вуди хлопает себя по животу: «Я голодный. Поедим? Как насчет прогулки по парку и ланча в Candle 79? Лучший в мире веганский ресторан, мой любимый». Пока Вуди собирается, я листаю раскрытую на середине книгу, которая валяется тут же, — Аmerican Spy Эверетта Говарда Ханта. Вуди, вероятно, читал ее, когда я вошла. Хант — бывший агент ЦРУ, один из ключевых участников Уотергейтского скандала. Еще ходили слухи, что он замешан в убийстве Кеннеди. Некоторые авторы конспирологических теорий подозревают в причастности к убийству Кеннеди и отца Вуди, Чарльза Харрельсона — Чарльз умер в тюрьме, отбывая два пожизненных срока за расстрел федерального судьи.

Вуди все еще в футболке и шортах, хотя уже надел сандалии, сделанные из какой-то стопроцентно натуральной ткани, при производстве которой явно не пострадали животные (невозможно представить, чтобы в таких кто-нибудь выглядел стильно, но Вуди они почему-то идут), и надел бейсболку с вышивкой «Наркотики и вино». Сейчас он максимально далек от образа брутального бандита. В дверях он хлопает себя по лбу: «Кошелек, ключи!» — и идет обратно. Потом мы спускаемся вниз, выходим из здания и пересекаем улицу, которая отделяет нас от Центрального парка. Идти рядом с Вуди Харрельсоном — это волнующе. И дело даже не в том, что он знаменитость, а в том, как долго он знаменит. Карьера Вуди началась в 1985 году с сериала Cheers, где он играл бармена Вуди Бойда. Вуди-персонаж был добрым и глуповатым провинциальным парнем. Вуди-актер играл его так естественно, без намека на иронию, что зритель легко мог принять самого Вуди за такого же провинциального добряка.

Это не так. Вуди Харрельсон показал, что он далеко не дурак, еще в девяностых, когда стал одним из самых популярных актеров первого плана. Он играл в разных фильмах: ему удавалась и гипертрофированная грубость в «Белые люди не умеют прыгать» (1992), и вкрадчивая мягкость в «Непристойном предложении» (1993). При этом он не боялся за свою карьеру, играя мрачных и брутальных персонажей — убийцу Микки Нокса в «Прирожденных убийцах» (1994), порнокороля Ларри Флинта в «Народ против Ларри Флинта» (1996). В последние годы Вуди снимался в обласканных критикой картинах вроде «Три билборда на границе Эббинга, Миссури» (2017), непростых сериалах формата «Настоящего детектива» (2014) и в кассовых франшизах уровня «Голодных игр» или «Звездных войн». Вуди часто затмевает в таких фильмах звезд, играющих главные роли, но не специально — просто он один из тех харизматичных актеров, которые играют так хорошо и естественно, что, кажется, вообще не играют.

Мы идем по Центральному парку. Погода выдалась прекрасная — нежаркая, но теплая. Велосипеды и фургончики продавцов мороженого блестят в мягких солнечных лучах. Всюду на газонах беззаботная молодежь, влюб­ленные парочки, семьи с корзинками для пикника. Я бы расслабилась и наслаждалась атмосферой, если бы Вуди все время не порывался вый­ти на проезжую часть. Впервые я заметила это пару минут назад: он попытался перейти улицу на красный. Замешкайся я на пару мгновений, и Вуди был бы раздавлен пролетающим мимо джипом. Вторая опасная ситуация развивается прямо сейчас. Мы идем по аллее, машин здесь нет, но Вуди не ограничивается пешеходной дорожкой и дрейфует в сторону велосипедной. С одной стороны прямо на него несется велотакси, с другой — женщина-полицейский на громадной белой лошади. Картина, которую я представляю: бездыханный Харрельсон распластан на асфальте, а меня ждет неловкий разговор с его агентом. В ужасе я выдергиваю Вуди с велодорожки. Он награждает меня благодарным кивком, но в остальном видно, что случившееся никак не поколебало его безмятежный настрой.

Я решаю, что сейчас отличный момент, чтобы спросить Вуди о его детстве. Он родился в Мидленде, Техас, в 1961 году. Отец бросил семью, когда Вуди было семь лет. Примерно тогда же Вуди приобрел репутацию хулигана. Его мать, в девичестве Освальд (не родственница Харви Освальда, но совпадение интересное), очень религиозная женщина, юрист по профессии, перевезла Вуди и двух его братьев в свой родной город Лебанон, Огайо, когда Вуди было двенадцать.

— Ты был трудным ребенком?

— Точно. И при этом маменькиным сынком. Во мне было очень много подавленной ярости. Чтобы тебя выгнали из детского сада, надо постараться. Из первого класса меня тоже выгнали. Потом учителя решили, что я украл сумку у какой-то женщины. Никакую сумку я не крал, но все равно получил ремня. В ответ я начал ходить по школе и бить кулаками оконные стекла. После этого меня отправили в Briarwood — частный интернат для сложных детей. Ученикам там старались дать не только образование, но и необходимую им любовь. Звучит фальшиво, но это работало. Буйствуешь, а они все равно обращаются с тобой хорошо.

— Тяжело было переезжать на Средний Запад?

— Наоборот, я перестал быть изгоем. Помню, мама сказала, что рада моей популярности в школе. Я тогда не понял, о чем она говорит, но почувствовал, что она мной гордится.

— Когда ты заинтересовался актерской игрой?

— Мой первый спектакль был в старшей школе. До этого я разве что пародировал Элвиса перед парнями из футбольной команды. Спектакль был в церкви— на самом деле даже не спектакль, а... Как называется тот момент в Вифлееме, ну, в яслях?

— Вертеп?

— Точно. Но в комической трактовке.

— Поговорим о твоих университетских годах. Ты учился в Hanover College в Индиане?

— По пресвитерианской стипендии. Защитил диплом по английской словесности и театральному искусству. И почти защитил дополнительный диплом по богословию, потому что хотел стать проповедником.

— А потом передумал?

Вуди смеется:

— Именно. Потом передумал.

Мы добираемся до ресторана живыми. По дороге Вуди чуть не попадает под машину еще несколько раз. В какой-то момент ему сигналит «мерседес», едва успевающий затормозить, и Вуди делает шаг назад, бормоча: «Ладно, ладно, какие-то все серьезные сегодня». И я понимаю, что опекала Харрельсона зря. Он напоминает мультяшного Вайл И. Койота, который умеет бежать по воздуху, пока не понимает, что земли под ним больше нет, и только после этого камнем падает вниз. Вуди — как Вайл, только круче. Он не чувствует опасности и именно поэтому ни разу не попадает в нее. Опасности он не по зубам.

Мы заказываем черные бургеры с фасолью, тыквенными семенами и обжаренной в сухарях цветной капустой, и Вуди заговаривает о своих профессиональных разочарованиях.

— Мне предлагали роль в «Джерри Магуайере», и я сказал Джиму (Джеймс Л. Брукс, один из продюсеров фильма. — Правила жизни): «Слушай, никто не будет смотреть кино про спортивного агента».

Потом он вспоминает, какое первое впечатление на него произвел «Zомбилэнд»:

— Мой агент прислал мне сценарий, и я такой: «Чувак, зомби? Серьезно? Мы настолько опустились?» Он говорит: «Сделай мне одолжение, просто прочти сценарий». Наконец я прочел и думаю: «Черт, а ведь отлично написано».

Официант убирает последние тарелки (десерт: шоколадные трюфели с арахисовой пастой, двойная порция), а Вуди с невозмутимым видом сворачивает косяк и закуривает. В этот момент к нашему столику подходит невысокая темноволосая женщина, и я жду, что она попросит Харрельсона не курить в заведении. Вместо этого они обнимаются. Это Джой, совладелица Candle 79. Я слушаю, как они с Вуди обмениваются новостями из жизни, сплетничают, привычно ругают Трампа. Но потом Джой вспоминает, что Вуди как-то был у Дональда Трампа на ужине. Я прошу объяснить, Вуди кивает. Глаза у него слипаются.

— Про ужин? Ладно, расскажу про ужин. Короче, Джесси Вентура (бывший профессиональный рестлер, бывший губернатор штата Миннесота. — Правила жизни) — мой приятель. И вот он мне звонит — в 2002-м, что ли, году это было — и говорит: «Дональд Трамп предлагает мне идти с ним на выборы от Демократической партии, хочешь, вместе у него поужинаем?» Я говорю: «Конечно, хочу». Мы все встречаемся в Trump Tower, садимся за стол. Мелания тоже там была, но в то время они еще не поженились. Ужин был убийственный. Два с половиной часа. Все время казалось, что Трамп вот-вот заставит Джесси согласиться, а Джесси в последнюю минуту уворачивался. За столом были четыре человека. Говорил в основном Трамп. В какой-то момент стало так тяжело, что мне пришлось отойти, выкурить косячок и только потом вернуться на этот моноспектакль. Слушай, я привык к Голливуду, я видел много нарциссов. Этот парень их всех превзошел. Он меня просто поразил. Правда, одну интересную вещь он все-таки сказал: «Я стою несколько миллиардов долларов. Но сколько бы я ни стоил, когда я умру, мои дети передерутся за эти деньги». Я тогда подумал: «Да, окей, вот это довольно клево».

Ланч заканчивается где-то к вечеру. Мы с Вуди выбираемся на улицу. Он предлагает вернуться тем же путем, через парк. Я признаюсь, что натерла ноги. Вуди смеется и подзывает такси. Да, в такси было выкурено еще немного травы, да, окна были закрыты, и да, я в очередной раз пассивно накурилась. Но чувство полного умиротворения охватило меня не из-за этого. Я погрузилась в нирвану, просто побыв с Вуди Харрельсоном — такая у него аура, такую атмосферу он вокруг себя создает. ≠

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Правила жизни Вуди Харрельсона