Правила жизни Геннадия Гладкова

Я так думал в молодости: до 2000 года прожить бы, а там и ладно.

Когда война закончилась, мне было десять лет. Многие вокруг ходили с ножами, а у кого-то было настоящее оружие. Могли убить. У меня дядьку так убили. До войны он играл на ударных в клубе летчиков и меня туда с собой брал. Всю войну прошел — не тронули. А пришел с войны — убили.

Самым вкусным пирожным в моем детстве был черный хлеб, а сверху — сахарный песок. А сейчас хлеб плохой, быстро портится. В войну, оказывается, хлеб был лучше, чем сегодня.

Хвалить у нас в семье было не принято. Радость по поводу того, что мальчик рассказал стишок и все его теперь хвалят, — этого у нас не было. Но в школе я всегда был отличником.

Когда я поступил в консерваторию, мне по большому счету уже нечего было там делать. Но диплом мой подписан Шостаковичем. У меня спрашивают: «Какое у вас звание?» Ну народный артист, да. Но зато именно Шостакович подписал, что я композитор. Мало у кого есть такая подпись.

Не важно, когда придет успех. Аплодисменты после смерти и внуки смогут услышать.

Человек может любить классическую музыку и быть подонком. Культура — это нечто другое. Культура — это осознание долга. Если уборщица культурная, она подметает лучше бескультурной. У нее есть ответственность за свой труд.

На днях ко мне приезжало телевидение. Я начал им о чем-то рассказывать, а мне говорят: про это говорить нельзя, это политика. Так я же, говорю, про культуру рассказываю. А мне отвечают, что культура — это тоже политика.

Сегодняшние выборы ничем не лучше, чем при советской власти. Я прекратил ходить на выборы при Брежневе. У нас была соседка, которая собирала со всего этажа паспорта и голосовала за нас, и с тех пор я голосовал лишь один раз. Вот у «Единой России» еще недавно было 80 процентов. А меня все мучает вопрос: в чем идеология этой партии? Социалисты они? Либералы? Но нет, это не партия. Это клуб любителей хорошо пожить.

Советского Союза не стало в три дня. Так что сегодняшним властям надо быть осторожнее.

Я сейчас читаю Мамина-Сибиряка — про русские прииски. Рабочие в Сибири предпочитали у русских работать, а не у иностранцев. Говорили, что у иностранца опоздаешь, и он потом вычитает из зарплаты. А русский вообще ничего не платит, но зато когда праздник — выкатывает бочку с водкой. А когда уже совсем плохо, то жена идет жаловаться к хозяину, и он дает ей из жалости три рубля. Жить можно: русского человека уважили — на водку дали. Есть какая-то русская дикость, которую очень сложно истребить. Но с прогрессом мы, видимо, что-то утрачиваем, поэтому и боимся его как огня.

Во всем у нас до сих пор вечная недостача. Даже времени недостает. Пришла зима, а в Сибири еще не готовы.

Я химик и знаю, что если автоклав долго не сбрасывает давление, в какой-то момент он все разнесет к чертовой матери.

В России главное понятие — справедливость. Поэтому у нас всегда плевали на законы. Главное, чтобы по справедливости.

С возрастом я становлюсь марксистом. У Маркса написано: «Капитал — это кража». И я с этим согласен.

Раньше, при сдаче острого спектакля, мы ставили на сцене большой крест. Приходили чиновники и спрашивали: «Зачем здесь крест?» Мы говорили, что это авторское видение, и нас просили этот крест убрать. Так мы отводили внимание от содержания спектакля.

Есть такая игра — сквош, когда не нужен партнер, и ты играешь об стенку. Раньше в культуре была такая стенка — и об нее играли. А сейчас такой стенки нет, и никто не знает, как играть: ты подаешь мяч, а он просто улетает.

Сейчас в искусстве все можно, а ничего нет.

Мой любимый писатель Гофман большую часть жизни прожил на одном месте. И писал при этом про весь мир. Он брал карту Италии и с точностью описывал Венецию. А сам при этом сидел на своем балконе, смотрел на рыночную площадь под своими окнами. Художник таким и должен быть: сидеть на своем балконе и при этом видеть весь мир.

Я никогда не летал на самолете и не водил автомобиль. Один раз опоздал на поезд и решил полететь в Петербург на самолете. Но рейс отменили. И я решил больше не испытывать судьбу.

Гениальная русская поговорка «бабушка сказала надвое». Бабушка — наш великий философ-диалектик, которая знает и плюсы, и минусы. Курить — это плохо для здоровья, но иногда курение успокаивает. Выпивать — плохо, но иногда нужно снимать напряжение.

Раньше я рыбалку обожал, а теперь не могу — мне жалко рыбу. Когда-то при мне резали барана и просили его держать — сейчас я бы с ума сошел от этого.

В одной китайской книге я прочел: не слишком любите людей, потому что со смертью любимого человека умирает часть тебя. Это страшная идея, но в этом что-то есть. Умирать никому не хочется, даже частями.

Я оптимистический пессимист. Я считаю, что человечество погибнет. Но жизнь как таковая все равно продолжится — хоть что-то же будет существовать.

Раньше болельщики ходили на футбол, теперь ходят бить друг друга. Видно, 7 миллиардов — это слишком много для Земли.

Хочется, чтобы добро побеждало, поэтому я иногда смотрю боевики со Стивеном Сигалом. Там точно понятно, на чьей стороне правда.

Сегодня каждый спасает себя в одиночестве.