От стометрового Петра до мозаик на радость детям: что еще стоит знать о художнике Зурабе Церетели

К искусству приходят в разное время и разными путями, но у Зураба Церетели дорога получилась на редкость прямой, а началась в самом детстве: художником был его дядя, в чьем доме мальчик проводил много времени и рос в окружении тифлисского арт-сообщества, как сказали бы сейчас. Дальше — Академия художеств в Тбилиси, должность мастера-оформителя в Худфонде Грузии, затем — учеба в Париже, уже в шестидесятые, знакомство с Пабло Пикассо и Марком Шагалом. «Я вижу в нем будущего великого живописца. Он прекрасно чувствует цвет, обобщает форму», — говорил после встречи с Церетели Пикассо.

Живописи в творчестве Церетели было и правда много, но плоскостной медиум художника удержать не мог — тот всегда рвался в объем и монументальность. И речь не только про скульптуры: Зураб Константинович создавал барельефы, витражи, мозаики, керамические изразцы, причем подходил к ним так же, как к своей живописи, — работал крупными мазками, обобщенными, крепкими формами. В них всегда было много жизни и радости: его «Сказочный городок» в пансионате «Адлер» составит конкуренцию парковым работам Антонио Гауди, а огромный мозаичный бассейн «Морское дно» в Ульяновске — одна из первых крупных работ Церетели — неспроста стал объектом культурного наследия. Тут художник разработал собственную технику объемной эмали и укладывал кусочки смальты таким образом, чтобы под водой они заиграли красками и создавали эффект живой ряби.

И все же в восприятие массовой аудитории Зураб Церетели вошел именно за счет монументальности и масштабности своих скульптур, которые появились в Москве, когда пост мэра занимал Юрий Лужков. Тот же почти стометровый памятник Петру I вызвал противоречивую реакцию из-за размера и странных пропорций. В те времена даже ходил такой анекдот: приходит Церетели к Лужкову и говорит: «Знаю, у тебя Царь-колокол лежит бесхозный. Отдай, а?» — «А тебе зачем?» — «Скульптуру новую делаю, "Тройка", так мне бубенца на упряжь не хватает».

Ирония еще и в том, что скульптура «Тройка» у Церетели действительно появилась — только не с запряженными лошадьми, а с лидерами союзных держав — Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем — во время Ялтинской конференции. Впрочем, эта скульптура оказалась еще более скандальной и вызвала волну возмущения сразу с нескольких политических и социальных сторон. Но с пропорциями и изобразительной точностью там все было в порядке.

Работы Зураба Церетели можно встретить и далеко за пределами постсоветского пространства. Так, в Нью-Йорке перед штаб-квартирой ООН в 1990 году поставили его памятник «Добро побеждает зло» с Георгием Победоносцем, поражающим змия (который оказывается разобранной ядерной бомбой), а в 2006-м в Нью-Джерси открыли монумент «Слеза скорби» в память о трагедии 11 сентября.

Возможно, главное наследие Зураба Константиновича — основание Музея современного искусства, ММОМА. Особняк на Петровке, 25, художник приобрел на собственные средства в 1995 году и передал в безвозмездное пользование московским властям на то время, пока там будет находиться музей. ММОМА на Петровке открылся в 1999 году, потом у него появились и другие филиалы. Сейчас в коллекции музея больше 12 тыс. экспонатов: и русский авангард, и нонконформисты, и новое поколение современных художников, а еще крупнейшее собрание работ грузинского примитивиста Нико Пиросмани (по легенде, именно его грустная история любви легла в основу песни «Миллион алых роз»). Работы самого Церетели в коллекции тоже, конечно, есть, но основное собрание его творчества лучше смотреть в Музее-мастерской или в постоянной экспозиции Галереи искусств Зураба Церетели.

Пиросмани в коллекции ММОМА появился неслучайно: Церетели почитал и уважал своего земляка и коллегу по цеху. Пиросмани был самоучкой и работал в духе примитивизма, выстроив самобытный изобразительный язык. Церетели, пусть и получил академическое художественное образование, вдохновлялся предшественником. Во дворе музея среди многочисленных скульптур Церетели есть и изображение Пиросмани рядом с еще одним ярким представителем примитивизма в живописи Анри Руссо — такое посвящение учителям от благодарного ученика.

А еще во дворе ММОМА есть настоящий фрагмент Эйфелевой башни. Винтовую лестницу демонтировали в ходе реставрации башни в восьмидесятые, меняли на лифты, и отдельные лестничные марши распродавали на аукционе как сувениры. Один из них передали в Москву, в подарок Церетели, в 2001 году — с тех пор на 4,6 метра парижской достопримечательности можно полюбоваться прямо посреди Москвы.

Как бы кто ни относился к огромным скульптурам и ни подшучивал над монументальностью Зураба Церетели, его работы прочно вошли в нашу повседневность. Возможно, мы не всегда замечаем, когда проходим мимо них: например, Церетели создал витражи и мозаики на московской станции метро «Трубная». Это значительная часть нашего культурного кода, и расшифровать его можно, только рассматривая грубовато-добрые лица скульптур в укромном дворике на Петровке.