В центре отчасти закольцованной истории (дальше по мере развития сюжета это становится важно) детдомовец Никита (отличный молодой актер Микита Воронов, уже работавший с Султановым). Сбегая от тяжелых последствий за учиненное зло, герой перебирается в холодную и неприступную Москву. Парень снимает комнату у недружелюбной хозяйки жилья, а его соседкой становится эмоционально неуравновешенная девушка Саша (не менее отличная Тина Стойилкович, также прежде снимавшаяся у режиссера). Саша — актриса, но кажется, что выбрала искусство не для того, чтобы ему служить, а чтобы с его помощью суметь куда-то сбежать — от себя, мира, своего прошлого. Жажда побега роднит новоявленных соседей, между которыми, конечно, скоро падут все разделяющие их комнаты и миры стены.
«Наступит лето»: каким получился криминальный неонуар с Эйдельштейном в роли злодея
Но «Наступит лето» не история любви, а история того, что образуется, когда любви отчаянно не хватает. Старый друг Никиты приглашает его обзавестись новым кругом общения, в котором главенствует такой же осиротевший подросток Дэн (демонический и манерный здесь Марк Эйдельштейн). Тот очень груб с окружающими, которых привык высокомерно себе подчинять, не церемонится с чужими чувствами и вообще представляет жизнь как непрерывную игру. Оттого с его подачи герои постоянно развлекаются самыми разными забавами: от безобидной «правда или действие» до более опасной русской рулетки. А еще Султанов в лице Дэна то и дело проговаривает в сюжете религиозные мотивы. Состав героев в количестве 12 человек напоминает собрание апостолов, есть шутки про Библию, а Никита для Дэна не человек, но образ, которому он с порога придумывает прозвище Иуда.
И если религиозные отсылки верны, то, как и подобает апостолам, которых олицетворяют герои, им предстоит пройти свое испытание веры. Но испытание изощренное — как раз в духе Дэна. Тот совершает необратимый преступный поступок и устраивает общий сбор: со мной ли вы, мои последователи, и разделите ли вы мою участь? Пока каждый из вовлеченных ищет свой способ избавить себя от «чаши сей», в повествовании появляется новый персонаж — проницательный следователь без имени (Кирилл Кяро). Параллельно с тем, как ведется допрос, Никита то и дело сбегает в свое прошлое — ту самую точку невозврата, определившую его туда, где он душевно терзается сейчас. Выходит, что сбежать от наказания не получится — оно найдет способ состояться. Но важнее закона внешнего оказывается внутренняя работа горя: признаться себе в содеянном или продолжить бег?
«Наступит лето», вопреки обнадеживающему названию, разворачивается в кардинально других сезонах и интерьерах: на улице промозглая зима, в помещениях острый дефицит не только солнечного, но и электрического света, а все изображение и вовсе сведено к двум крайностям — черному и белому. Выбор этот намекает на отсутствие оттенков в вопросе извечного спора добра со злом и связан с намерением автора картины Кирилла Султанова придать ей стильный флер. Его полнометражный дебют — неонуар, в котором ощущается все наследие нецветного кино: от немецкого экспрессионизма до французской «новой волны». А учитывая явное присутствие в истории библейских подтекстов, к финалу лента и вовсе добирается не без ощутимого присутствия Тарковского за плечом.
Предыдущая заметная работа Султанова — короткий метр «Май нулевого» со все теми же Вороновым и Стойилкович. Их герои весной 2000-го случайно встретились в небольшом южном городе, куда возвращаются ветераны чеченской войны. Один из них — отец героя. Вернувшийся с фронта взрослый — отныне главный источник опасности, и юноша решается на побег вместе с новообретенной возлюбленной. Но до последнего момента сомневается в своем решении: дома теперь невыносимо и угрожающе страшно, но как сбежать, оставив без защиты маму (Марьяна Спивак) и младшего брата?
В своем полнометражном дебюте Султанов продолжает исследовать аналогичного героя в пограничном состоянии мучительного выбора, связанного с побегом. Новый герой Воронова сбегает от прошлого, но оно все равно его настигает. Парень все так же ищет источник сил и решительности в любви, а та вновь больно жалит в ответ. Внешний мир по-прежнему кажется сплошной угрозой, но если быть честным до конца, то ее источник не только неуравновешенный инфантил Дэн, но и сам Никита.
Полученный в Выборге приз жюри для актеров картины кажется более чем справедливым. Марк Эйдельштейн следом за «Анорой» играет разбалованного деньгами героя, оставляющего после себя выжженные земли и тотальный хаос. Но там, где в «Аноре» царил анекдотичный абсурд, в «Наступит лето» ситуация доведена до гротеска, в котором нет ничего смешного. Микита Воронов — совесть истории, сперва потерянная, но к финалу нащупывающая в этих спутанных картах жизни маршрут к искуплению. Кирилл Кяро и вовсе классический трикстер, который смотрит леденящим взглядом прямо в душу, а забалтывает теплым полушепотом.
Однако если актерская составляющая — достижение фильма, сценарий его сильно подводит. Многообещающее начало, сложносочиненный монтаж с флешбэками и флешфорвардами, выстраивающимися в один бесконечный цикл круговорота зла во вселенной, и интригующие диалоги удерживают зрительское вниманием лишь до середины. А дальше довольно стандартный по хронометражу фильм (полтора часа) кажется бесконечным. Сложной по своей конструкции истории Султанова, взявшегося поговорить о вечном и злободневном, не хватает запала продержаться на высоком эмоциональном накале до финала. Где-то сюжет буксует на месте, как машина, застрявшая в сугробе, где-то так и просит перемонтажа, чтобы стало чуть драйвовее. Потому Султанову так хорошо дался 20-минутный «Май нулевого», идеально раскрывшийся в заданный для него тайминг. «Наступит лето» этого чувства ритма и собранности не хватает.
Но как фильм-сон, фантазия, видение проект работает. Как режиссер и сценарист Султанов, конечно, все еще в процессе становления и поиска — почерка, художественного стиля, внутреннего ритма и авторского взгляда, который всегда над схваткой, то есть над драматургией. Свою же главную ценность картина с холодным завывающим ветром за окном и равнодушным городом в кадре раскрывает, как секрет, именно в финале. Зимы имеют свойство заканчиваться, циклы человеческого насилия, хочется верить, тоже. А в залитом солнечном светом мире лучше видно, кто есть кто: по отношению к себе и окружающим. Поэтому лето наступит — и, быть может, тогда мы все тоже оттаем.