Как мюзикл «Злая: Сказка о ведьме Запада» прокладывает дорогу из желтого кирпича к «Оскару»

Это приквел классической американской сказки «Волшебник страны Оз» — одновременно и книги Лаймена Фрэнка Баума, и фильма Виктора Флеминга 1939 года с Джуди Гарлэнд в роли Дороти. Написал «Злую» Грегори Магвайр в 1995-м. Главные героини — две ведьмы: добрая Глинда (Ариана Гранде) и злая Эльфаба (Синтия Эриво), которая даже в большей степени становится протагонистом этой истории. Они знакомятся еще в молодости, когда обе поступают в специальный университет, где учат магии. Эльфаба — классический персонаж-изгой, все вокруг ее боятся и презирают из-за зеленого цвета ее кожи, но зато у нее от рождения талант к магии, которую она пока не научилась контролировать. Глинда же полная противоположность мрачной Эльфабе: розовая избалованная принцесса из высшего общества, которая может купить себе все, кроме таланта колдовать.

Поначалу фильм сильно напоминает «Уэнсдэй» — и сеттингом школы волшебства, и контрастом двух героинь, которые на первых порах не могут найти общий язык (живут они тоже на чердаке, который поделен на темную и розовую половины), а затем все-таки объединяются с целью попасть в Изумрудный город к великому волшебнику Озу (Джефф Голдблюм). Тогда-то, собственно, кино и становится интересным. В целом Джон М. Чу — большой профессионал в своем жанре (он снял две части «Шага вперед» и «На высоте мечты»). И если вам нравятся мюзиклы как явление, то и этот фильм пропускать не стоит: с танцами и пением здесь все в порядке, визуал очень красочный, сюжет местами похож на сахарную вату, но не лишен интриг и неожиданных поворотов. Ну и конечно, это целый культурный феномен, но об этом далее.

Еще до выхода фильма в прокат «Злая» была обречена на кассовый успех, потому что вне зависимости от качества картины люди на это кино повалили бы толпами. Причины здесь две.

Во-первых, сказка про волшебника из страны Оз настолько плотно укоренена в американском культурном коде, что стала архетипической историей, повлиявшей на целые поколения музыкантов, писателей, режиссеров. Недавно, например, выходило документальное кино про то, как фильм Флеминга сформировал все творчество Дэвида Линча. Архетипы Страшилы, Льва и Дровосека часто используются сценаристами для формирования собственных образов — именно так писались «Охотники за привидениями». Этот сказочный мир у англоязычного зрителя уже на подкорке, да и нам тоже хорошо известен благодаря адаптации Александра Волкова. А зритель, какого бы возраста он ни был, обожает возвращаться в знакомые сказочные места, которые у него ассоциируются с детством и еще чем-то светлым и приятным.

Во-вторых, изначально «Злая» родилась в формате мюзикла на Бродвее, который в прошлом году отмечал 20-летие. Музыку и тексты песен написал композитор Стивен Шварц, а роман Магвайра под сцену адаптировала Уинни Хольцман. Эта постановка стала абсолютным хитом и до сих пор пользуется невероятной популярностью (входит в четверку самых частых постановок за всю историю). Причина успеха проста: до этого момента никто не ставил мюзиклы с двумя центральными женскими персонажами и на тему женской дружбы. Вдобавок это была одна из первых и определенно удачных попыток переосмыслить краеугольную для американской поп-культуры историю противостояния добра и зла с точки зрения злодея.

Сейчас у нас есть уже и «Холодное сердце», и «Малефисента», но публика все равно продолжает оставаться лояльной к оригинальному мюзиклу. Для многих «Злая» стала символом конца целой эры эпических во всех смыслах музыкальных театральных постановок. До «Злой» были «Кошки», «Король Лев», «Призрак оперы» и «Отверженные», а после мюзиклы стали мельчать и все последующие попытки создать что-то грандиозное оборачивались провалами (вспомнить хотя бы «Доктора Живаго»). Все это по желтым кирпичикам из положительных ассоциаций помогло проложить для зрителя ту самую дорогу прямо в кинозал, но это пока что полпути.

Голливуд любит мюзиклы. Эта аксиома проверена многократно. Чем более они традиционные, тем горячее любовь академиков. А в этом году все как будто сговорились снимать антимюзиклы, используя музыкальную форму лишь как художественный прием для своих высказываний. Тодд Филлипс во втором «Джокере» через пение показывает надлом в восприятии реальности, Джошуа Оппенхаймер в «Конце света» таким образом ностальгирует по осколкам человечества, Жак Одиар в «Эмилии Перес» выворачивает наизнанку тропы криминальных триллеров про картели. И никто из них как будто не заинтересован в самих песнях, в постановке красочных музыкальных номеров, в запоминающихся мелодиях. У «Эмилии Перес» тоже есть шансы в наградном сезоне, но складывается ощущение, что «Злая» их сильно приглушила, потому что кино Джона М. Чу — именно из тех классических, массово понятных мюзиклов, которые в Голливуде просто обожают. Номинации за грим, костюмы, музыку, монтаж и работу художников-постановщиков у фильма уже в кармане.

А еще мы живем в такое время, когда большую роль играют звездные фандомы. Фильму немало хайпа накручивают «арианаторы» — неистовые поклонники творчества Арианы Гранде, у которых в соцсетях сейчас идет своя война с не менее активными «селенаторами», цель которых — добиться номинации для Селены Гомес за роль в «Эмилии Перес» (по интернету уже гуляют байки, как они старались подкупить членов Ассоциации кинокритиков США). Все это отдает каким-то сюрреализмом, но, к сожалению, может влиять на вполне серьезную расстановку дел в наградном сезоне. В лучшем случае Гранде получит номинацию за второй план, хотя, конечно, главная звезда фильма — это Синтия Эриво, которая заслуживает актерскую номинацию и без помощи фан-клубов.

Впрочем, на стороне «Злой» есть еще политический фактор. В бродвейском мюзикле довольно очевидно просматривается тема расизма и дискриминации меньшинств, хотя с позиции 2024 года уже не кажется столь убедительным показанный в фильме фэнтезийный мир, где говорящие медведи — это норма, а человек с другим цветом кожи — ужас какой позор. Сделав на этом акцент, авторы экранизации, конечно, прогадали, но, с другой стороны, такие лобовые метафоры могут сыграть картине на руку, опять же в сезон наград.

Победа «Злой» может быть расценена как жест несогласия с избранием Трампа: есть мнение, что именно поэтому в 2016-м, во время его первого президентского срока, «Оскар» получил «Лунный свет» (прекрасный фильм, вопреки всем злым языкам). А здесь параллели напрашиваются сами собой: главная героиня другой расы, говорящие животные, которых в фильме пытаются отловить и вывезти из города, репрезентуют одновременно этническое и национальное меньшинство, ну а деспотичный и самовлюбленный правитель Оз — и так понятно, кого он напоминает. Только галстук у него не красный, а изумрудный.

Все это, конечно, из разряда диванных разговоров на кухне, но даже далекий от политики зритель не будет отрицать, что «Оскар» с годами стал куда более чувствительным к ветрам перемен в современной повестке, а еще не успевшая остыть тема выборов травмировала половину Голливуда. Ровно по этой же схеме победить может и «Конклав» Эдварда Бергера как фантазия на тему несбывшейся мечты демократов, и «Анора» Шона Бэйкера как портрет мультинациональной страны, где у каждого есть право на самовыражение.