От угрюмого бати до заботливого родителя: как за последние годы трансформировался образ отца в российском кино

«Люк, я твой отец» (на самом деле фраза звучит так: «Люк, я отец»), — произнес когда-то Дарт Вейдер Люку Скайуокеру, и это признание стало символом ужаса. Потому что вожделенным родителем протагониста оказывался не просто злодей, а главный противник героя Марка Хэмилла. А еще термин «отец» в кино крепко ассоциируется с «Крестным отцом» Фрэнсиса Форда Копполы — гангстерской сагой о семье, власти, насилии и предательстве. Крестный отец мафии в исполнении Марлона Брандо был почти античной фигурой бога на земле: он отличался обостренным чувством справедливости, но и неконтролируемой жестокостью; мог поощрять своим расположением и покровительством, но не выносил тех, кто посмел его ослушаться.

Эта ролевая модель крепкого духом мужчины, который словно бы действовал во имя семьи, воспитала не одно поколение зрителей. Но так ли идеален был Вито Корлеоне в образе родителя? Он был хорошим отцом мафии, но неважным папой. В первую очередь потому, что в детях видел лишь преемников и оценивал по тому, насколько они отвечали его высоким критериям хорошего сына. А за дочь, регулярно избиваемую собственным мужем, заступиться отказывался, чем провоцировал новую трагедию.

Если же экстраполировать этот образ не только на криминальные истории о преступных разборках, подобный образ отца прослеживался и в проектах других жанров. Раньше отец на экране был отсутствующим либо буквально (ушел из семьи, умер), либо эмоционально: никак не взаимодействовал с детьми, напоминал ветхозаветного бога — беспощадного, карающего, грубого. Его расположение нужно было заслужить, оно не было само собой разумеющимся по праву крови.

Этот экранный образ все еще встречается в отечественном кино, хоть и значительно реже. Например, в сериале «На автомате!» отца нет, есть только мама. А в другом свежем проекте, драмеди «Она такая классная», отец либо физически отсутствует, либо он источник угрозы. Любопытно, что в чем-то схожую роль родителя-вредителя Павел Майков исполнил не только в «Она такая классная», но и в драме «Танцуй, Селедка!» Александры Лупашко. Только в последней он уже после своей смерти наведывался к травмированной им же дочери (Саша Бортич), чтобы попытаться наладить с ней связь хотя бы с того света. И на примере этих двух кардинально разных подходов к настраиванию отцовско-детских отношений лучше всего заметна эволюция образа.

Хотя в числе первых этот новый облик родителя еще 20 лет назад представил Александр Сокуров. Если в 1997 году он выпустил нежнейшую кинопритчу «Мать и сын» про необъятность сыновьей любви к больной матери, в 2003-м вышла вторая часть его родительской дилогии — «Отец и сын», выигравшая приз ФИПРЕССИ Каннского кинофестиваля. Это было неожиданное и новое восприятие фигуры отца, который мог быть мягким, чутким, заботливым и не скрывающим своих эмоций.

По-особенному он воспринимался на фоне того же «Возвращения» Андрея Звягинцева, покорявшего в то же время кинофестиваль в Венеции. Это был перенесенный в современность библейский миф о Боге-Отце, который любит грубо, воспитывает жестко и не прощает ошибок. В фильмографии Звягинцева данный мужской образ сохранится вплоть до последней на данный момент его работы — «Нелюбви». Правда, там мужской характер обретает новое губительное качество — равнодушие. И лишь в «Елене» более мягкий и бескорыстный отец в исполнении Андрея Смирнова выглядел больше человеком, чем беспощадная матрона Елена, сыгранная Надеждой Маркиной.

Вслед за изменением образа поменялся и термин. Был несколько холодный отец, а стал более родной папа. Даже вышедший несколько лет назад киноальманах про современное отцовство с целым созвездием звезд, от Дмитрия Нагиева и Юрия Стоянова до Сергея Безрукова и Марка Богатырева, назывался ласкательно — «Папы».

Правда, переход этот случился не сразу. Был, например, и фильм «Батя» Дмитрия Ефимовича. В нем уже взрослый сын (Стас Старовойтов) вспоминал свое детство через отношения с «батей» в исполнении Владимира Вдовиченкова. Вопреки изобилию трогательных воспоминаний из прошлого, до настоящего они оба добрались в состоянии разрыва любых связей. Тот самый батя оказался отстраненным родителем, внешнюю броню которого было невозможно пробить. А некогда очарованный им сын вырос разочарованным взрослым.

Но все чаще на экране возникает образ эмоционально привязанного к детям отца, который щедро делится чувствами, не избегает близости и вообще становится полноценным участником созданной им семьи, а не просто мужской фигурой-функцией. Вот лишь несколько примеров.

В недавних «Играх» герой Сергея Чонишвили нежно привязан к дочери Ирине (Мария Карпова). Более того, с отцом-военным, способным оставаться чутким и внимательным, у нее связь крепче и глубже, чем с критикующей мамой. В комедии «Убойный отпуск» Сергея Дьячковского персонаж Александра Робака не привычно брутален, а, напротив, мягок и заботлив по отношению к жене, с которой переживает непростой период отношений, и к беременной дочери, которую нельзя ничем огорчать на последних сроках беременности.

Эмоционально рефлексирующими представлены и превалирующее большинство взрослых в сериале «Цикады» Евгения Стычкина. После школьной трагедии не только матери хватаются за голову в поисках страшных ответов о причинах произошедшего. Но и отцы не находят себе места и воспринимают случившееся как повод наконец-то разобраться в себе, прежде чем начать разбираться в отношениях с другими.

Этому же принципу следует герой Сергея Бурунова в сериале «Слово пацана. Кровь на асфальте». Его Кирилл Суворов упускает момент, когда сыновья-хулиганы окончательно отбились от рук, и горько сожалеет об этом, честно признавая свою вину. Он также болезненно реагирует на то, что связь между ними навсегда утрачена. Сам актер признавался, что в этой роли отрефлексировал собственное несостоявшееся отцовство, а образ героя показался ему объемным, сложным и глубоким.

Налицо грозный, но добрый внутри «русский деревенский мужик» Николай (Сергей Чихачев) — марсианский фермер и глава семейства в чудесной «Кибердеревне» Сергея Васильева. У проекта хватает пересечений и даже откровенных реверансов в сторону фильма «Любовь и голуби» Владимира Меньшова, откуда шоу передалась и идея крепкой связи отца с младшей дочерью. В сериале милая Люда (Маргарита Силаева) не просто души не чает в родителе, которому стремится во всем подражать и которому безоговорочно верит. Но именно дочь становится верной соратницей и для самого Николая: в минуты отчаяния и сомнений он убежден, что Люда никогда в нем не усомнится и всегда будет на его стороне. В данном случае круг замыкается: искренне и активно любящий своих детей отец получает в ответ тот же океан взаимной любви.

Нежные отцовско-сыновьи отношения являются важной частью франшизы «Майор Гром». Настолько, что в перерыве между двумя фильмами про взрослого Игоря Грома вышел приквел про его детство. В нем важнейшую роль сыграл отец Константин (Сергей Марин), чьему доблестному образу всегда следовал Игорь. В «Гром: Трудное детство» показано, как непросто формировалась эта связь между ними — в отсутствие рядом женщины, как более мягкой и чувственной силы, двум мужчинам было сложно раскрыться с эмоциональной стороны. Но постепенно они приходили к очень трепетной сердечной связи, которая продолжилась даже после гибели Кости.

Важную роль в экранном образе поэта Бориса Рыжего в пока так и не вышедшем антибайопике «Рыжий» Семена Серзина сыграли его отношения с сыном. Мальчику он посвящал стихи, привозил из путешествий долгожданные игрушки. И вообще ощущал в сыне какую-то обреченную преемственность. Несомненно, своим итоговым решением свести счеты с жизнью он навсегда травмировал ребенка, но в нем же до последнего находил спасение — сын понимал отца без лишних слов и принимал его таким, какой он есть, по мере детских сил, залечивая незаживающие душевны раны.

А вот в вышедшей наконец в прокат «Чуме» Дмитрия Давыдова сталкиваются лбами два противоположных образа отца. В далекой якутской деревне живут по соседству две семьи, в которых отсутствуют женщины. Первый отец воспитывает сына через грубую силу и учит, что прав тот, чей кулак быстрее. Второй отец, напротив, мягок и придерживается ненасильственного подхода к жизни и в воспитании наследника. Растерянному мальчику необходимо выбрать, кем он хочет стать, когда вырастет: властным и вызывающим животный страх соседом, которого никто не любит, или своим отцом — слишком добрым и оттого постоянно становящимся легкой мишенью для агрессии других.

Новый образ отцовства в российском кино затронул и территорию родителей не биологических, но приобретенных. Все чаще отцовскими фигурами герои становятся для чужих детей, которых им с легкостью удается полюбить как собственных. Любопытный «тренд» в стране с растущим от года к году долгом по алиментам. Но если кино не только фиксирует реальность, но и формирует ее, получается хорошая ролевая модель осознанного отцовства, на которую хочется равняться.

В вышедшем весной фильме «Ненормальный» Ильи Маланина герой Александра Яценко Юрий знакомится с одаренным мальчиком Колей из неполной семьи. У ребенка редкое заболевание, и кажется, что этот диагноз должен поставить на будущем мальчика крест. Однако Юрий не просто берется за лечение ребенка по авторскому методу, но и поддерживает его музыкальный талант, сопровождая в то будущее, которого Коля будто бы должен был лишиться. И пусть внутренняя дистанция между героями сохраняется, а отношения проходят и подростковый бунт, и отвержение взрослых авторитетов, но друг в друге они обретают семью. И ни на секунду не сомневаешься в том, что перед нами настоящие отец и сын, путь и не по крови.

Готовящийся к онлайн-релизу и представленный на фестивале «Пилот» проект «Эль Русо» — сериальная адаптация фильма «Свидетель» с Харрисоном Фордом. В сериале Сергея Мокрицкого, как и в фильме 1985 года, мальчик из закрытой общины становится свидетелем убийства. Чтобы уберечь от расправы преступников, ребенка (Нил Бугаев) и его маму (Светлана Иванова) берет под свое крыло угрюмый полицейский (Семен Серзин). Вопреки внешней грубости (а первое появление героя на экране сопровождается сценой кровавого допроса и неконтролируемого насилия), мужчина искренне проникается к мальчику, рано лишившемуся родного отца. Герой Серзина постепенно, но охотно соглашается на роль обретенного родителя, без лишних сомнений берущего на себя ответственность за того, кто успел к нему привязаться.

Такой же важной отцовской фигурой для юных героев-хулиганов становится персонаж Тимофея Трибунцева в сериале «Дядя Леша» Дмитрия Невзорова. Его герой — обычный дворник с душой Робин Гуда. Днем он подметает улицы, а ночами наводит порядок в устройстве несправедливого мира: грабит богатых, чтобы награбленное отдать в пользу обездоленных сирот. Но, сам того не ожидая, дядя Леша становится «родителем» для группы уличной шантрапы. Не сразу, но они все же находят поддержку друг в друге, обретая такое вожделенное ощущение семьи, частью которой, как подсказывает сериал, можно стать, даже не имея кровных связей.

В пути он встречает самых разных мужчин, в той или иной мере проявляющих заботу о нем. Они все очень разные, с разным бэкграундом и личными проблемами. Но к новоявленному кандидату на роль их возможного сына относятся со встречной открытостью. В финале история проделывает неожиданный поворот и приходит к ошеломительному исходу. Но важно, что в своем странствии ранее боявшийся всех и вся Юг учится доверять людям. И делает он это во многом через фигуры потенциальных отцов, важной частью жизни которых тоже становится.