Смейся сейчас, поплачешь потом. Каким получился «Ворон» с Биллом Скарсгардом?

«Ворон» Алекса Пройаса — один из тех фильмов, что достаточно посмотреть раз и впечатлиться на всю жизнь. Его мрачная построк-эстетика, готическое настроение, пробирающий до мурашек саундтрек и жестокие сцены насилия стали залогом культового статуса картины. И конечно же, в основе этого культа — актер Брэндон Ли, трагично скончавшийся в образе Ворона прямо на съемках фильма. К счастью, новая версия омрачена лишь трудностями запуска проекта, и при работе над ним никто не умер. Впрочем, на этом плюсы нового «Ворона» исчерпываются.

Режиссер Руперт Сандерс подходит к классической истории воскрешения и мести издалека. Сначала нам показывают трудное детство Эрика (Билл Скарсгард), который однажды увидел мертвую лошадь и это как-то на него повлияло. Как именно, понять трудно, потому что в следующей сцене он, уже взрослый, отбывает срок в местах лишения свободы. Туда же попадает девушка Шелли (FKA twigs) за хранение наркотиков. Она таким образом спасается от плохих парней, гоняющихся за ней по пятам с целью убить. Их лидер — злой Винсент (Дэнни Хьюстон), который умеет страшно шептать на ухо, после чего люди норовят покончить с собой.

Эрик и Шелли знакомятся в тюрьме и, конечно же, влюбляются (звучит как промо «Джокера 2»). Затем они спокойно сбегают, не встретив по пути ни одного охранника, а затем заселяются в роскошные апартаменты, которые так удобно оставил Шелли ее какой-то там знакомый. Там они читают не Эдгара Аллана По, а Рембо, делают одинаковые тату со словами «Смейся сейчас. Поплачешь потом», занимаются любовью, и, когда зрительский интерес еще не успевает угаснуть окончательно, к ним врываются те самые плохие ребята. Врываются и убивают обоих. Вот только Эрик не умирает, а оказывается в пространстве между мирами, куда попадают те, чья миссия на Земле еще не закончена. А миссия эта — отомстить за смерть любимой (а заодно попытаться вернуть ее с того света).

«Ворон» 1994 года делал упор на стилизацию, а этот — на сюжет, с чем, конечно, прогадал. Потратить половину фильма на пустые фразы о любви, карикатурных злодеев и сцены фарфорового счастья, словно взятые из дешевого музыкального клипа по мотивам фильма «Сумерки», — это не равно хорошей драматургии. В основе ленты прослеживается миф об Эвридике: именно та ее часть, где главный герой старается вернуть любимую из царства мертвых. Однако подано это не так грациозно, как, к примеру, в недавней «Химере» Аличе Рорвахер. Здесь вообще миф и аллегоричность происходящего оборачиваются лобовым высказыванием о вреде наркотиков, что в финале ощущается не остроумно вклиненным социальным уроком, а творческим ступором сценаристов, который они решили прикрыть якобы важным посылом.

К сценарию фильма вопросов бы не было, будь его аудиовизуальный облик хоть чуточку таким фактурным, как работа Алекса Пройаса. Тот «Ворон» мало говорил и много действовал, эта же птица — из говорливых, хотя сюжет, казалось бы, пояснений не требует. Саундтрек блеклый и невзрачный, хотя эффектный трейлер намекал на особую эмо-рэп-эстетику фильма, что соответствовало бы смене музыкальных парадигм у молодежи нового поколения — условно, с The Cure к Lil Peep. Но виниловый сборник песен из нового «Ворона» вряд ли станет бестселлером.

Эрик Брэндона Ли убивал своих обидчиков теми же предметами, которыми они жили: одного — ножами, другого — наркотиками, третьего — взрывными снарядами. Тут же особой логики внутри экшен-сцен не прослеживается: создатели явно вдохновились «Джоном Уиком» и устроили в конце кровавое месиво, которое из-за куцего монтажа выглядит как набор мельтешащих сцен без какого-либо ритма. Герой Скарсгарда настойчиво расстреливает бандитов в здании оперы, пока в зрительском зале люди спокойно смотрят спектакль и никак не реагируют на оглушительные выстрелы из дробовика. До этого в фильме была сцена, как водителю выстрелили в лицо (крупный план), а он продолжил вести машину, как ни в чем не бывало. И так каждый раз, когда создатели решают «поиграть в боевик».

Главное отличие обоих версий «Ворона» в том, что Пройас снял мрачную постпанковскую сказку с глубоким драматизмом, а Сандерс — мистический кинокомикс, где главный герой выполняет линейный квест без какого-либо катарсиса в финале. При этом в фильме запредельное количество компьютерной графики — плохой, «мыльной», темной. Не хочется звучать в стиле «раньше трава была зеленее, а тени под глазами намазаны гуще», но как же здорово создатели «Ворона» справлялись без компьютерных эффектов в 1990-х: это было стильно, зрелищно, брутально. Всё потому, что во главе замысла была концепция, а у режиссера — свое визионерское видение. Впрочем, Руперту Сандерсу не впервой снимать никому не нужный ремейк, который, вопреки всему, находит своих фанатов («Призрак в доспехах»). «Ворон» наверняка тоже сколотит себе небольшую стаю поклонников — хотя бы ради Билла Скарсгарда.