Нормальные люди: что Coldplay сделали для музыки?

«Сейчас 26 июня 1998 года, и к 26 июня 2002 года Coldplay будут известны во всем мире, чувак. Не забывай об этом. Масштабными! Абсолютно громадными!» — говорит прыщавый студент по имени Крис Мартин.

Через четыре года у его группы действительно все получится — по иронии судьбы они станут хедлайнерами главного британского фестиваля Glastonbury, а пока Мартин дрожащим голосом поет: «Я хочу быть больше и сильнее. Хочу скоростной автомобиль». Крису 21, он из Эксетера, что на западе Англии, и приехал учиться в Университетский колледж Лондона, где встретил еще нескольких ребят, которым интересно играть музыку.

Песня, кстати, называется Bigger Stronger — она вышла на первом EP ребят под вывеской Coldplay. EP называется Safety, сейчас она стоит тысячи долларов на музыкальном маркете Discogs, а тогда скромно раздавалась друзьям и знакомым.

На этом релизе слышно, как Крис Мартин ищет свой голос, выбирая между тенором, баритоном и фальцетом, еще не зная, что последний станет его главным оружием. Группа же ищет звук — и находит его у другой английской группы, которая буквально недавно записала опус магнум. Речь об OK Computer группы Radiohead: беспокойный голос Тома Йорка и скулящая гитара Джонни Гринвуда — нарочно или не очень — озвучили предмиллениальные страхи человека, который начитался новостей и понял, что от него в этом мире ничего не зависит.

«Когда они [Radiohead] стали крутыми, мы были еще детьми, так что естественно, что поначалу мы у них много чего сперли. Иногда мне кажется, что они очистили путь с мачете, а мы по нему прошли и построили торговый центр», — рассказывал позже Крис Мартин.

Ранние Coldplay в своем шумном виде забрали у Radiohead вечно ноющую гитару: в первых песнях вроде Bigger Stronger она громко плачет и жалобно ноет по методичкам Джонни Гринвуда. Но взгляд на жизнь у юных Coldplay уже куда более оптимистичный, чем у их старших коллег. Забавно и показательно, что Radiohead и Coldplay начинали с песен про машины. Но там, где ранний Йорк их боится в принципе, Крис Мартин хочет себе самое быстрое авто, что увезет за секунды куда угодно.

Созидательное начало — один их главных столпов будущего успеха группы. Вообще, куда лучше и больше, чем в шумной ипостаси, ранние Coldplay раскрывались в тихой. Ее идеально раскрыла еще одна песня — Easy to Please, где Крис Мартин под одинокий едва слышный гитарный бой так же негромко поет: «Надеюсь, мы состаримся вместе». Coldplay до первого альбома включительно — это музыка человека довольно тревожного (песня Trouble с первого альбома об этом совершенно прямо говорит), но при этом человека оголтелой веры в то, что все наладится. Крис Мартин несет эту мысль без доказательств и научных фактов, но с убеждением, что иначе просто и быть не может.

При этом раннего Криса Мартина сложно было назвать самоуверенным светочем, пророком-проповедником. Солист Coldplay в свои двадцать с небольшим — это человек с загонами, выросший в ультрарелигиозной семье, который меньше всего был похож на университетского сердцекрада. Так сказать, штрих к портрету: Крис во многих интервью признавался, что потерял девственность в 22 года. До этого момента он с группой успел записать песни, о которых шла речь выше, и готовился выпустить первый альбом.

К 2000 году у группы случился карьерный прорыв: ее подписал лейбл Parlophone. Тогда в британской музыке наступила эпоха затишья: брит-поп уже отгремел, а время групп вроде Franz Ferdinand еще не наступило. Появившийся вакуум ненадолго закрыла шотландская группа Travis, которая играла как бы брит-поп, но его грустную, спокойную версию: он забрал у классического брит-попа баллады, но не мачизм. В 1999 году Travis выпустили альбом The Man Who, который стал одним из самых продаваемых в Великобритании: лейблы смекнули, что надо ковать железо, пока горячо, стали присматриваться к группам, которые играли тихую версию брит-попа, и нашли Coldplay.

Coldplay никогда не скрывали, что успех Travis на них повлиял. Но в своей тишине, интимности и грусти пошли куда дальше: если фронтмен шотландцев Фрэн Хили все-таки местами давал рока, Крис Мартин в последнюю очередь напоминал рок-фронтмена. Он выглядел буквально как человек, которого будто бы волшебным рандомом выдернули на сцену из беспокойной, спешащей утром на работу толпы.

Но в этом и была его суперсила: Ранний Крис обращался со слушателем на равных, он как бы делился с ним проблемами и говорил: я знаю, что тебе плохо, мне тоже не очень, но я знаю, как сделать так, чтобы тебе было хорошо.

Первый альбом так и звучал: тихо, интимно, местами тревожно, но в целом успокаивающе. Однако у него было то, что изменит жизнь и карьеру Coldplay раз и навсегда, — песня Yellow. Она прорвалась в чарты Великобритании и даже США (чего не удавалось группе Travis, например) и стала большим суперхитом, подарившим группе места в первом ряду в музыкальной индустрии и стимулировавшим продажи альбома по обе стороны Атлантики.

«Я думаю, когда мы привезли песню Yellow в Америку, она отличалась от того, что было на радио, — рассуждал барабанщик группы Уилл Чемпион. — Там было много нью-метала, как Limp Bizkit. Тяжелая, очень мужественная музыка. Я думаю, Yellow тогда представляла собой что-то инопланетное».

В чартах США и Великобритании действительно было много подчеркнуто агрессивной и мужской американской рок-музыки от упомянутого нью-метала до постгранжа типа группы Creed, фронтмен которой походил на прообраз мема «гигачад» — мускулистого, мегауверенного в себе и подчеркнуто крутого рокстара.

На первый взгляд слабость, а на самом деле сила Coldplay заключалась (и продолжает заключаться) в том, что они решительно отвергли неубиваемый было тезис, что большой успешный рок-музыкант обязательно должен быть крутым или каким-либо образом еще выделяющимся. Крис Мартин просто был нормальным. Даже собирая все большие площадки, он продолжал выглядеть так же, как его слушатель: будто сейчас он спустится в толпу и растворится в ней.

На втором альбоме A Rush of Blood to the Head в 2002 году Coldplay сделали еще менее возможную вещь: связали свою интимность и близость к слушателю со стадионным рок-звуком. Открывающая альбом песня Politik пугает слушателя стеной звука всевозможных (для Coldplay) инструментов, но Крис Мартин остается тем же — говорящим со слушателем на одном языке: как друг, как брат, как человек, который примет тебя каким угодно.

Популярность Coldplay при этом росла в планетарном масштабе. Записав в 2005 году альбом X&Y, группа закрепилась в топе больших групп — и навсегда. Однако затем музыка группы начала меняться. Альбом Viva La Vida and Death and All His Friends (2008) подарил миру хит Viva La Vida — выдуманный монолог низвергнутого диктатора, но отошел от канонов звука группы и навсегда расколол фанатов на ранних и поздних.

Звук Coldplay с тех пор все больше двигался к форматной поп-музыке, а за честь записаться с группой посчитали Канье Уэст, Рианна, Avicii и Бейонсе. Имя Coldplay стало все чаще произноситься через запятую именно с этими именами, а не с группой Travis или еще одними «новыми тихими», на которых успех Coldplay прямо повлиял, — группой Keane.

Изменились и отношения Криса Мартина со слушателем. Вместо интимного разговора один на один появились коллективные проповеди: Крис обрел уверенность и стал вещать с позиции человека, которому уже хорошо и он пришел сделать тебе лучше, просишь ты этого или нет. Такой подход разочаровал старых фанатов, но привлек больше новых слушателей, которые стали приходить на концерты группы как на сектантские собрания, где посетителям раздают цветные браслеты и они мигают в такт музыке.

Другое дело, что Coldplay никогда не изменяли своей доктрине о том, что добро обязательно победит — даже тогда, когда оно находится в низшей точке, чтобы этого достичь. Крис Мартин привел за руку на сцену не столько себя, сколько образ нормального, обычного человека, который просто желает сделать всем хорошо. Себе — не исключение. В новой песне 47-летний Крис Мартин поет: «Кажется, я влюбляюсь, возможно, впервые». Кажется, он все еще жестко чувствует.

Coldplay не изменили мир: возможно, их тоталитарно жизнелюбивый подход посреди ленты новостей в 2024 году кажется устаревшим, наивным и проигрышным. Но заставляют каждый раз верить, что можно стать добрее и лучше. Больше и сильнее — как хотел сам Крис в той самой ранней песне.