Последний император ускользающей красоты: фильмы Бернардо Бертолуччи от худшего к лучшему

Третий фильм Бертолуччи — его самый авангардный, экспериментаторский и в этом плане не совсем удачный. Молодой преподаватель литературы страдает от шизофрении, и его личность постепенно расслаивается. Он то и дело восхищается возможностями киноэкспрессионизма и декларирует манифесты Годара, под фильмы которого, собственно, Бертолуччи и пытается мимикрировать в «Партнере». Все мы любим Годара, но ведь необязательно, чтобы это проговорить, целый фильм снимать.

Есть фильмы, которые из-за своей благонамеренности, возвышенного слога и пафосных речей об извечных истинах очень сильно похожи на вдумчивые произведения, делающие тебя умнее. Драма «Под покровом небес», снятая по роману Пола Боулза, — ровно такое кино: трое американцев приезжают в послевоенную Африку бесцельно путешествовать в поисках самих себя и смысла жизни. Там они узнают, как плохо живут африканцы, что нет ничего хуже войны и ничего лучше секса на фоне диких пейзажей. Оператор Витторио Стораро и композитор Рюити Сакамото пытаются придать красивым кадрам смысла, но как только герои в исполнении Джона Малковича и Дебры Уингер начинают проговаривать трижды повторенные у Бертолуччи истины про любовь втроем и гуманитарный кризис в странах третьего мира, уже самому хочется примкнуть к каравану и удалиться прочь.

Сырный магнат Примо (Уго Тоньяцци) оказывается на распутье: его сына только что похитила мафия и требует выкупа. Но Примо не хочет продавать сыроварню и мясокомбинат, особенно когда выясняются подробности жизни сына, о которых папа даже не догадывался. Например, что сынок какое-то время сам планировал похитить отца или что он втайне все это время был коммунистом. Потом Примо вообще сообщают, что его сын мертв, однако это не мешает предпринимателю продолжать собирать деньги на выкуп, которые он теперь планирует вложить в модернизацию фабрики. «Трагедия смешного человека» примечательна игрой Тоньяцци, получившего за нее приз Каннского кинофестиваля, а в остальном кино лишь невнятно проговаривает те же мотивы морального упадка занимающего важную позицию в обществе человека, что уже были исследованы режиссером дважды в 1970 году.

Дебют Бернардо Бертолуччи, снятый под большим влиянием и по сюжету его духовного наставника Пьера Паоло Пазолини. Рано утром на окраине Рима находят тело проститутки. Полиция начинает расследование и допрашивает всех, кто был накануне неподалеку. Дальше повествование разбивается на серию эпизодов, показывающих практически те же самые события с разных точек зрения. Все это очень сильно напоминает «Расемон» Куросавы, но через фильтры итальянского неореализма, без прикрас показывающего маргинальный мир ночной столицы, кишащей ворами, сутенерами и проститутками.

Четырнадцатилетний интроверт Лоренцо не любит людей. Когда его класс собирается на неделю в горы, парень говорит маме, что тоже поедет со всеми, закупается едой и потихоньку готовится к катанию на лыжах. Но в день отъезда Лоренцо не идет в школу, а вместо этого запирается в подвале своего же многоквартирного дома, где намерен провести целую неделю в одиночестве за своими интровертными делами. Все планы рушатся, когда появляется его старшая сестра, с которой он давно не виделся и которой тоже нужно где-то перекантоваться. Финальный и самый камерный фильм Бертолуччи снова затрагивает любимую тему добровольно-вынужденной изоляции, как было и в «Мечтателях», и в «Последнем императоре». Правда, на этот раз режиссеру, руководящему процессом из инвалидного кресла, уже как будто нечего сказать. Эдакая попытка последний раз нащупать молодость и попрощаться с нею навсегда.

Идеологически марксистское и эстетически годаровское кино Бертолуччи, которое и гимн всем нонконформистам, и предыстория сюжета «Мечтателей». Юный парень Фабрицио рассуждает о необходимости революционного слома, но хорошо ему об этом думать, когда сам он — часть буржуазного сообщества. «Перед революцией» неплохо выхватывает этот мимолетный порыв к бунту, свойственный молодой бурлящей крови, но часто смещает фокус на дела любовные: главный герой мечется между богатой невестой и собственной тетей. Впрочем, именно с этого фильма стало ясно: если по сюжету есть возможность нарушить табу, Бертолуччи определенно это сделает.

Довольно близко соприкоснувшись с буддизмом на съемках «Последнего императора», Бернардо Бертолуччи долго размышлял об этой религии и в конце концов снял «Маленького Будду». Это, пожалуй, единственный фильм режиссера, который можно посмотреть с ребенком. По сюжету трое буддистских монахов прилетают из Тибета в Сиэтл, поскольку считают, что их недавно скончавшийся великий лама переродился в теле американского мальчика по имени Джесси. Параллельно зрителю рассказывается волшебная притча про самого Будду, играет которого блаженный Киану Ривз. Во многих смыслах странное кино (чего стоит только сцена с компьютерной змеей), но по-своему умилительное и любопытное. Бертолуччи снял краткий курс буддизма для чайников глазами далекого от понятий кармы и анимализма американизированного европейца. И снял он это в форме познавательной книжки с яркими картинками, чтобы каждый зритель смог приобщиться к буддизму и понять его основы.

«Осажденных» можно назвать «Последним танго в Париже», но от лица женщины (поговаривают, что жена Бернардо тут выступила полноценным соавтором фильма). Одинокий, замкнутый и очень богатый британец (Дэвид Тьюлис) живет в огромном доме и дает уроки музыки одаренным детям. Домработницей к нему нанимается молодая африканская эмигрантка (Тандиве Ньютон), сбежавшая от войны в родной стране в свободный город Рим. Музыкант женат на музыке, но вскоре начинает чувствовать при взгляде на свою домработницу то же, что ощущает, сидя за фортепиано. Большинство мотивов Бертолуччи на месте: эротизм, политика, отчужденность и обрисованный призрачными мазками любовный треугольник (вскоре выясняется, что у африканки есть муж-политзаключенный). «Осажденные» — кино чувственного спектра с незначительной смысловой нагрузкой, но большим вниманием к мизансценам, томным взглядам, краткосрочным беседам, незаметным касаниям, и о том, что любовь может быть искусством в не меньшей мере, чем музыка.

В 2003 году вошедший в новый век на правах живого классика Бернардо Бертолуччи установил, что синефилия не болезнь, а тоже в своем роде идеология, но, в отличие от многих других, построенная исключительно на любви. Пока за окном бушует революция, в одной просторной парижской квартирке заперлись трое студентов. Американец Мэттью (Майкл Питт) приехал во Францию учить язык, а в итоге познакомился с близнецами Тео (Луи Гаррель) и Изабель (Ева Грин). Втроем они изолировались от уличных протестов и круглосуточно говорят о кино и познают свою сексуальность.

Бертолуччи в 2003-м рефлексирует о событиях 1968-го, до конца жизни сформировавших его политические взгляды: он так и будет чествовать молодежь, их разум и тело, амбиции и максимализм. В этом плане «Мечтатели» всегда будут находить отклик у бунтующих поколений и у ценителей кино, поскольку это в первую очередь пламенная ода величайшему из искусств. Тогда обилие цитат и отсылок на классику было чем-то новым и волнующим (это сейчас каждый третий дебютант норовит снимать с оглядкой на любимых режиссеров), поэтому неудивительно, что «Мечтатели» в одночасье стали народным, можно сказать, в глобальном смысле даже первым арт-мейнстримом и самым популярным фильмом Бертолуччи по сей день. Получается, что таким образом итальянец убил сразу двух зайцев: признался в любви к кинематографу прошлого и оставил завет всем кинематографистам будущего.

Американский бизнесмен средних лет (Марлон Брандо) знакомится с молодой парижанкой (Мария Шнайдер), и у них завязываются отношения, которые сейчас бы любой назвал токсичными и абьюзивными, но тогда это звалось необузданной страстью. Они отказываются называть друг другу имена и встречаются только для удовлетворения сексуальных потребностей, в первую очередь, конечно же, американца. Фильм вообще основан на сексуальных фантазиях Бертолуччи, но свои пять грамм масла внес и Брандо, импровизирующий в кадре как захочется (к чему порой не была готова его экранная партнерша).

«Последнее танго в Париже» — один из самых скандальных фильмов в истории. Копии с ним сжигали, из-за чрезмерной откровенности его запрещали к показу во многих странах, люди выходили на протесты, призывая выкорчевать эту «порнографию», а самого Бертолуччи в итоге приговорили отбывать четырехмесячный тюремный срок. Скандалы вокруг «Последнего танго в Париже» не утихают и по сей день. Недавно вышла книга Марии Шнайдер, в которой она признается, что Брандо практически изнасиловал ее в той сцене с маслом. А в Каннах в этом году показали основанный на этой же книге байопик про травмирующий опыт актрисы во время создания «Последнего танго в Париже». Но становится ли фильм хуже от этого негативного фона? Ничуть.

Пятичасовой, безгранично амбициозный эпик Бертолуччи охватывает первые 45 лет в истории Италии от начала XX века. Это хроника становления и краха фашизма, рассказанная с перспективы двух друзей детства, родившихся в один день, но в диаметрально противоположных слоях социума. Альфредо (Роберт Де Ниро) — из рода богатых землевладельцев, а Ольмо (Жерар Депардье) — простой парень из семьи рабочих-бедняков. Волей судьбы они становятся лучшими друзьями-бунтарями, разделяющими идеалы социализма. Со временем их пути расходятся и сходятся снова, Бертолуччи при этом не смягчает углы в изображении адской гиены фашизма, пожирающей умы людей и не жалеющей ни детей, ни даже кошек.

Сейчас уже невозможно вообразить, что кино подобной монументальности, прибивающей к земле тяжести и радикальной по всем меркам выразительности может быть снято в наши дни, но итальянцы в 1970-х могли позволить себе многое. И в этом плане «Двадцатый век» — еще и памятник их кинематографической свободе, которая со временем (и, возможно, как раз со смертью Бертолуччи) сошла на нет.

По молодости Бернардо Бертолуччи много думал о фашизме, который бесповоротно изуродовал облик его страны. Рассуждения в итоге вылились в экранизацию романа Альберто Моравиа, в котором показывается процесс морального разложения обычного итальянского аристократа (в фильме его играет Жан-Луи Трентиньян), поступившего на службу к фашистам в 1938 году. Не так давно сам ставший коммунистом Бертолуччи в «Конформисте» пристально изучает запрещенную в послевоенной Италии тему, умело помещая зрителя в шкуру безмолвного свидетеля фашистских преступлений. Кроме того, смелым оказалось решение переосмыслить после событий 1968 года в Париже концепцию тоталитаризма с точки зрения фрейдизма. Сложная структура «Конформиста» и его богатый психологический портрет в итоге повлияли на все мировое кино и, в частности, на итальянских американцев вроде Скорсезе и Копполы, что косвенно привело к рождению «Злых улиц» и «Крестного отца».

Самый недооцененный фильм Бертолуччи, который, к сожалению, остался в тени вышедшего в тот же год и той же тематики мастодонта по имени «Конформист». «Стратегия паука» — это тонкая экранизация Борхеса с глубоким психологизмом и большим вниманием к деталям. Местом действия выбран регион Эмилия-Романья, где родился фашизм. Туда в небольшой спящий городок, который не изменился со времен Ренессанса, приезжает молодой человек, чтобы выяснить обстоятельства смерти отца, знаменитого на всю округу антифашиста. Молодой еще оператор Стораро создает свои первые шедевры, приручая светотени и изображая городские пейзажи в стиле работ Дэвида Хокни. Италия при этом у Бертолуччи совсем не туристическая, она обшарпанная, разбитая и подавленная, прямо как главный герой, узнавший правду об отце и теперь взвешивающий, что важнее: образ человека в глазах окружающих или его истинное лицо?

Последний зрелый шедевр Бертолуччи обманчиво прост и обольстительно соблазнителен. Это история молодой американки Люси (у Лив Тайлер после этой роли карьера взлетела, как у Евы Грин после «Мечтателей»). Переживая смерть матери, она приезжает на лето в Тоскану, где надеется по размытым маминым описаниям найти отца и заодно лишиться девственности с тем, кого знала лишь по переписке. Кино как гимн молодости, итальянским красотам и свободе во всех ее проявлениях. Пожалуй, самый атмосферный и созерцательный фильм в карьере Бертолуччи, который бросил думать о политике и решил восхищаться грацией юных тел. Есть ощущение, что из «Ускользающей красоты» родился весь кинематограф Луки Гуаданьино.

Бертолуччи снимал этот англоязычный фильм на Дальнем Востоке, но именно его называет своим самым итальянским. По крайней мере, можно сказать, что «Последний император» вобрал в себя квинтэссенцию всего, что когда-либо волновало Бернардо Бертолуччи как режиссера. Его магнум опус о жизни последнего императора Китая во время болезненного перехода страны из монархии в коммунизм — это и ультимативное политическое высказывание, и аскетичный буддистский трактат, и наполненная фрейдизмом антимилитаристская критика. «Последний император» неслучайно завоевал девять «Оскаров», особенно за магаломанскую режиссуру Бертолуччи, детально воссозданные костюмы, декорации, за феноменальную операторскую работу Стораро и меланхолично-величественный саундтрек Рюити Сакамото. Монументальное кино во всех смыслах.