Все дорожки ведут в Рим. Каким получился «Мегалополис» Фрэнсиса Форда Копполы?
Есть известная легенда, что сериал «Клан Сопрано» об итальянском мафиозном клане в современном Нью-Йорке продюсерам представили как сагу о том, как выглядела бы Римская империя сегодня. То же самое в целом можно сказать и о «Крестном отце». Но Фрэнсис Форд Коппола еще в 1977 году решил, что о сходстве США с Римской империей нужно говорить прямо и без метафор, и задумал проект, который увлек его на полвека. «Мегалополис» будет разрабатываться так мучительно и сниматься так долго, что в конце концов Коппола посвятит его своей жене Элинор, которой не станет в апреле этого года, всего за месяц до премьеры. Киноманы навсегда останутся благодарны Элинор как режиссеру документального фильма об «Апокалипсисе сегодня» и других семейных зарисовок о клане Коппола. В «Мегалополисе» супруг наконец-то отдаст супруге долг, увековечив историю их любви, — и уже поэтому критиковать этот фильм невозможно.
В основе сюжета — настоящий заговор в Древнем Риме, случившийся в I веке до нашей эры. Но Коппола переносит античные события в Америку будущего — причем это будущее выглядит таким, каким его представляли почти век назад. Город под названием Новый Рим напоминает разом и «Метрополис» Фрица Ланга, и фантазии Айн Рэнд в трилогии «Атлант расправил плечи». Архитектура в нем — апофеоз ар-деко. Народные гуляния и светская жизнь — производные от античных. Дефиле моделей по подиуму похожи на невольничий рынок, вечеринки в ночных клубах — на римские оргии, спортивные события — на представления в Колизее, рождественские каникулы — на праздник в честь Сатурна, а деловые встречи — на банные процедуры.
А за власть в этом городе-саде борются два великана — рассудительный диктатор Фрэнк Цицерон (Джанкарло Эспозито) и вспыльчивый визионер Цезарь Катилина (Адам Драйвер, третий раз за три года играющий итальянца). Первый занимает пост мэра, наизусть знает Марка Аврелия и следует горькой мудрости: правитель должен исходить из того, что люди несовершенны. Второй гениальный инженер, ученый и архитектор в одном лице, Илон Маск и Хэнк Риарден в одном теле, требующий невозможного от себя и от всех остальных. Цезарь только что изобрел новый строительный материал и научился управлять временем — и теперь мечтает привести в светлое будущее весь мегаполис. А заодно переименовать его в Мегалополис.
В войну Цицерона и Катилины вмешиваются полдюжины персонажей, сыгранных голливудскими звездами первого порядка. Джон Войт изображает миллиардера Красса. Дастин Хоффман — чиновника, который умеет решать проблемы. Талия Шайр из «Рокки» и «Крестного отца» — жену мэра. Лоренс Фишберн — консильери Цезаря. Шайа ЛаБаф — наследника Красса, плута и повесу. Обри Плаза — светскую журналистку, способную соблазнить кого угодно. А Натали Эммануэль из «Игры престолов» — дочь Цицерона, которая, конечно же, влюбится в заклятого врага родного отца. «Мегалополис» начинается как невинная причуда 85-летнего мужчины, который на склоне лет стал слишком часто думать о Римской империи. Как и в «Кориолане» и «Цимбелине», актеры здесь не столько органично существуют в кадре, сколько разыгрывают театральное представление перед камерой. Дурачатся все, кроме Адама Драйвера, которому выпало играть атланта, на чьих плечах пляшут все остальные. Декорации условны, речи высокопарны, намерения понятны — предостеречь Америку от повторения судьбы Рима, раз уж империи так похожи; к тем же выводам, но более твердой походкой пришел и Мартин Скорсезе в своем «Ирландце». События разворачиваются по Шекспиру: ревнивые кузены строят соперникам козни, невинные розыгрыши венчаются кровавыми трагедиями, любовь идет рука об руку с предательством, чума покушается на оба дома.
Но постепенно зритель начинает догадываться, что монументальное завещание режиссера оказалось не «Записками о Галльской войне» Цезаря, а, мягко говоря, «Записками сумасшедшего» Гоголя. В фильме есть сцена, где у Джона Войта появляется костюм Робин Гуда и возникает эрекция, способная убивать. И сцена, в которой Обри Плаза шлепает Шайю ЛаБафа. И сцена, в которой бедная Натали Эммануэль три раза подряд цитирует Марка Аврелия. А еще — двадцатиминутное разоблачение Тейлор Свифт в духе «Мастера и Маргариты». И чудный момент, когда герои, узнав, что у них будет ребенок, обещают назвать его Фрэнсисом.
«Мегалополис» вообще построен так, что неловкости поджидают в нем зрителя на каждом шагу. По задумке Копполы прямо во время показа на сцену в Каннах вышел журналист и начал брать интервью у героя Адама Драйвера. Фильм не просто ломает четвертую стену — он делает так, чтобы зрители задыхались под ее завалами до самых титров.
И в то же время «Мегалополис»— триумф пресловутого безотчетного визионерства в кино. Потратив целое состояние и половину своей жизни и мобилизовав всю голливудскую рать, Коппола со взрослой систематичностью воплощает в жизнь дичайшую фантазию своего внутреннего ребенка, после которого хоть потоп. Кроме него, там смело гнуть свою линию умеют разве что неутомимый однополчанин Ридли Скотт в «Наполеоне», мудрый прохвост Терри Гиллиам в «Человеке, который убил Дон Кихота» (тоже из Канн и тоже с Адамом Драйвером), их ровесник по психологическому возрасту Дэмиен Шазелл в «Вавилоне», да еще Канье Уэст с Дональдом Трампом.
Фильм Копполы — психоделический 133-минутный клип, населенный танцующими нимфами, мучающимися от мигреней прокураторами, персонажами итальянской балаганной комедии, легионерами в доспехах, политиками со свастикой и гладиаторами в рестлерских плавках. И советским спутником с ядерными оружием, который нависает над планетой самым большим в истории кино чеховским ружьем. Каннский фестиваль только начался, но награды за самые нелепые прически и самые вычурные костюмы уже точно нашли своего героя. А также спецпризы за самые старомодные и неуклюжие спецэффекты, самый помпезный саундтрек, самые высокопарные диалоги, самую бесстыжую сексуализацию женщин и самые длинные пояснительные титры (преимущественно на латыни).
И при всем этом насмехаться над Копполой — значит уклоняться от ответа на более чем серьезный — беспощадно серьезный — вопрос, который он ставит. При всем своем безумии и всей рассеянности этот фильм ведет со зрителем очень ясный, размеренный, хорошо аргументированный спор. И это спор ни много ни мало между античным идеалом и современным взглядом на человека. Цезарь верит в первое и мечтает о мире, где каждый раскрывает свой потенциал, живет по принципу «Дальше, выше, сильнее» и дни напролет закаляет тело, разум и дух. Цицерон считает, что наши лень слабость — норма и залог выживания человека. Идеалист то и дело выглядит как фашист. А циник, наоборот, кажется гуманистом. На чьей стороне винодел, землепашец и режиссер Коппола, ясно с первой минуты: чтобы снять «Мегалополис», нужно быть мегаломаном.
А зрителю остается либо присоединиться, либо отшутиться.
Читайте также: