Большие города: как развивается городская и культурная среда в Москве и регионах
Тренд на урбанизацию, как водится, задала Москва. Самые главные события того времени, каждое как точка невозврата в самоосознании себя горожанами (приятном по тем временам ощущении). Первое — парк Горького, который Сергей Капков и Ольга Захарова из смеси колеса обозрения, комнаты страха, шашлыков и вэдэвэшников превратили в первое современное общественное пространство города, то самое «третье место» между работой и домом. Второе — выборы мэра Москвы в 2013 году, на которых чуть не случился второй тур. Третье — институт «Стрелка» на «Красном Октябре» с модными минималистичными аудиториями, деревянным амфитеатром, куда приходил Алексей Кудрин, Герман Греф и приезжали звезды западной урбанистики, и собственным баром (вау!). Быть горожанином было модно и интересно.
В 2015-м старались все — в первую очередь правительство нового мэра Сергея Собянина с программой «Моя улица». Она впервые показала, что в столице можно фланировать, устраивать променады, сидеть на веранде — то самое приятное чувство быть горожанином. «Главная улица — это такой театр. То, как ты там идешь, то, как ты смотришь, — это высококультурное городское представление. У нас должна быть зона зрителей», — писал Григорий Исаакович Ревзин. Вместе с приятными чувствами в горожанах разбудили чувство права на город. В комментариях соцсетей все было не так: и объемы плитки, и количество заборов, и липы, которые сажали в декабре на Тверской. Но липы прижились, и новые общественные пространства тоже.
Российские города создавали конкретные люди. Про Собянина, приехавшего из ХМАО и желавшего ухватить тренды за хвост, Ревзина и его партнеров в КБ «Стрелка» мы уже упомянули. Но по-настоящему всех удивил Татарстан, где умудрились создать то, на что в оставшиеся 2010-е будет смотреть и учиться вся страна. Те самые «третьи места» — милые, необычные, обустроенные — смотрелись как высадившийся инопланетный корабль где-то в селе Муслюмово, но быстро полюбились благодарными местными. Озеро Кабан в центре Казани, где воду фильтровали растения, а по утрам желающие занимались йогой на набережной, и еще с десяток проектов стали живыми примерами утопии о городах, в которых может хорошо житься.
Подготовка к чемпионату мира — 2018 принесла городам еще десятки новых парков, площадей и скверов. Иностранные болельщики облюбовали столичную Никольскую, жители Белгорода смотрели матчи на воде, сидя на деревянной набережной реки Везелки, а Вячеслав Володин, тогда еще не главный спикер Госдумы, грезил о восьмикилометровом пешеходном кольце Саратова.
Урбанистика стала способна приносить быстрые победы. Всего за один сезон стройки и за несколько десятков миллионов рублей появляется летний амфитеатр, где можно смотреть кино, качели-гнезда, сухой фонтан и с десяток новых лавочек. Вот типичные следы урбанистики середины десятых в российском городе независимо от климата, часового пояса, количества жителей и истории.
Российская урбанистика — как сказка с магическими числами. Ей в регионах помогла укорениться национальная программа по формированию комфортной городской среды, принятая в 2019 году с бюджетом 300 млрд рублей. В числе критериев — 30% граждан, которые к 2024 году должны принимать участие в решениях об облике своих городов. Для того чтобы создавать «комфортную городскую среду» по всей стране — где-то на бумаге, а где-то из реальных команд, — были созданы так называемые региональные центры компетенций. Одним из самых ярких примеров стал ИРГСНО — центр компетенций в Нижегородской области, где новый амбициозный губернатор пригласил на эту роль местную команду городских активистов под руководством Дарьи Шориной, а те взяли и согласились. Результаты — в громком праздновании 800-летнего юбилея города, они остались после и видны невооруженным взглядом.
Юбилей Нижнего стал примером, когда город умно распорядился бюджетом. Так, был реконструирован пятикилометровый парк «Швейцария», набережная Стрелки с историческими пакгаузами, площадь у легендарной Нижегородской ярмарки, блошиный рынок у Большой Покровской и еще с десяток пространств. Недавно Нижний Новгород обошел в европейском рейтинге Москву, Париж и Лондон по качеству жизни.
В самые «жирные» и спокойные годы для урбанистов стало модным заниматься крошечными территориями. Гузель Санжапова взялась развивать уральскую деревню Малый Турыш с помощью продукции от местных бабушек, Анор Тукаева восстанавливает затопленный храм в Вологодской области, десятки горожан нашли смысл в том, чтобы делать локальный мерч с местными достопримечательностями, проводить экскурсии, выпускать гиды от локалов, не давая затухать городской жизни.
На этом пути горожане постоянно боролись. Боролись против московской программы реновации, против мусорных полигонов, против расширения дорог и вырубки лесов. Иные случаи побед наподобие сквера, который екатеринбуржцы отстояли (там хотели построить храм), вселяли лучик надежды.
«Народной урбанистикой», низовым импульсом от городских активистов и сообществ, стало спасение деревянных домиков. «Том Сойер Фест», фестиваль восстановления исторической среды, когда люди своими силами приводят в порядок деревянное наследие, начался в Самаре и был подхвачен в десятках городов России.
Еще одной важной вехой урбанистики были креативные кластеры. Начавшиеся с понятного для Москвы «Винзавода», открывшегося в 2007 году, они — к месту и не совсем — появляются в самых разных точках страны, да и Москва симпатии к этому формату не утратила (этим летом москвичей ждет в гости попап-пространство на заводе «Кристалл»). Задумываясь изначально как центры развития городской экономики, в одних городах они стали усилением жилищных планов девелоперов, в других же — обременением самим себе, пытаясь стянуть в одном месте креативный класс, бывший одной ногой в Москве или просто в городах покрупнее.
С началом 2020-х, пандемией и закрытием границ города приобрели еще один ценный ресурс — туристов. Все ринулись исследовать Россию, и стало наконец понятно, за что территории конкурируют в реальности — за кошелек платежеспособных соотечественников. Те в поисках «фьордов как в Норвегии или уголков Прованса» были готовы вкладываться рублем во все новые и новые направления. Те, кто развивал малые территории, как миллионер Алексей Шевцов Плес, пошли дальше, открыв первый «избинг» и став еще популярнее, а кто-то начал почти с нуля и значительно продвинулся. Появились необычные направления массового туризма: так, в Дагестане в этом году побывали уже миллион туристов, а Дальний Восток стал лидером по приросту турпотока. Институты развития с энтузиазмом проектируют всесезонные курорты на Золотом кольце, Дальнем Востоке и Камчатке и даже в Крыму, рассчитывая, что энергия и мотивация россиян проводить свой отпуск внутри страны или искать направления для уик-эндов никогда не иссякнет.
Урбанистика что двуглавый орел: одной своей головой она всегда смотрела в сторону помощи государству и освоения немаленьких бюджетов, другой — пыталась оставить след в городской политике, на местных выборах и в других гражданских активностях.
Сегодня каждый уважающий себя средний город обязательно имеет общественное пространство, туристско-информационный центр, дизайн-код, призванный превратить рекламу девяностых в опрятные фасады исторического центра, восстановленный деревянный домик и креативный кластер. Но такой город чурается городской политики и не знает, куда идти дальше. Те, кто задавал тенденции, пока ничем новым похвастаться не могут.
Хотя есть и примеры, выходящие за стандартную повестку развития городов (ESG, устойчивость, зеленые облигации так и не прижились). Так, «Сила ветра» развивает с помощью яхтинга прибрежные территории, в Татарстане появился первый в стране менеджер по дог-френдли-среде. Была создана программа «Архитекторы.рф», которая призвана стать социальным лифтом для молодых и разбирающихся в повестке. Сегодня среди 400 выпускников программы 30 главных архитекторов — много это или мало, покажет время.
Российской урбанистике всегда был свойственен некоторый карго-культ: сделаем «как в Амстердаме» или «с атмосферой Нью-Йорка». И только в последнее время — вынужденно и наконец-то — фокус обратился куда-то внутрь. Мощной внутренней миграцией тех, кто еще вчера готов был отстаивать «право на город» на улицах и в депутатах, стал взгляд в себя — погружение в интерес к месту и общение с себе понятными. Поэтому новое краеведение расцветает. Можно вспомнить проект kruzhok, который путешествовал по маленьким городам и селам, вовлекая тамошних подростков в исследование и репрезентацию собственной идентичности. Такие горожане теперь есть, куда бы ты ни приехал: можно записаться на экскурсию от местных или пойти в кофейню, который открыл вернувшийся бизнесмен средней руки.
А что Москва? Москва научилась семимильному благоустройству, реконструировать большие пространства типа «Лужников», говорить о городском здоровье. После расцвета урбанистики ей достались штуки типа ГЭС-2 с «Большой глиной №4»: красиво, но что делать, не очень ясно. По-настоящему изменили ландшафт российских городов даже не мегапроекты, миллиардные попытки, дизайн-коды и блогеры-урбанисты, а электросамокаты, которые заполонили города.
От эпохи 2010–2020-х в городах точно останется многофункциональность. Московские библиотеки первыми дополнились коворкингами и лекториями, вслед за ними МФЦ, банки и сельские «Пятерочки» обзавелись собственными кофе-пойнтами, а теперь даже храмы становятся инста-спотами — от уже ставшей канонической «Антипы» в переулках у Пушкинского музея до недавно открывшегося «Острова Пасхи» на Покровке. Современный горожанин вечно спешит и хочет булку с кофе — на этот запрос и стали ориентироваться все кому не лень. Все первые этажи во всех ЖК отданы под кофейни, барбершопы и «озоны».
Сегодня есть опасение, что современная Россия больше не тянет урбанистику. Вот стоит новый красивый парк, но сможет ли мэр небольшого города найти средства на его содержание? Вот проводятся классные вечеринки в креативном кластере, но офисные пространства для дизайнеров и архитекторов почти пустуют после пандемии. Что станет с развитием городов в будущем, покажут время и экономика.