«В каждой работе два автора: тот, кто пишет, и тот, кто смотрит»: история одного из главных советских абстракционистов Евгения Михнова-Войтенко

Двойная фамилия Михнова-Войтенко — совмещение фамилий отца художника, Григория Сергеевича Войтенко, и матери, Валентины Александровны Михновой. Евгений не планировал становиться художником. Сначала он поступил в Ленинградский государственный институт иностранных языков на скандинавское отделение и планировал быть переводчиком со шведского языка. Параллельно с 1952 года он занимался в кино-драматической студии при ДК им. Первой пятилетки, где познакомился со своей будущей женой — Софьей Григорьевной Филькинштейн. Через три года кафедру скандинавского закрыли и Михнов поступил в Ленинградский государственный театральный институт им. А. Н. Островского на художественно-постановочный факультет по специальности «художник-технолог сцены» на курс к известному советскому театральному режиссеру Николаю Павловичу Акимову. Несмотря на свой серьезный настрой на актерскую карьеру, уже тогда он начал рисовать первые портреты и пейзажи.

Первый серьезный цикл творчества Михнова-Войтенко приходится на 1956–1959 годы, период, который в истории советского государства называют оттепелью, а в советском искусстве — вторым авангардом. В 1950–1960-х годах были частично ослаблены ограничения цензуры и культурная изоляция снизилась. В Москву начали привозить западные журналы, в экспозиции Эрмитажа появились Матисс и Пикассо. В 1957 году прошел самый массовый в истории Всемирный фестиваль молодежи и студентов, на который приехали представители 131 страны мира. В начале 1960-х только лишь в Москве побывало около миллиона иностранных туристов и прошло 72 иностранные выставки.

Соцреализм продолжал оставаться единственным официальным стилем в искусстве, но благодаря проникновению иностранной культуры и общему фону либерализации в 1950-х годах начал появляться стиль андерграунд или нонконформизм. Нонконформистами называли представителей неформального искусства. Советская власть их деятельность не поощряла, но и не препятствовала ей. В какой-то степени нонконформисты продолжали творческие поиски художников-авангардистов начала XX века, поэтому движение и получило название «второй авангард». Как и у их предшественников, тяга к абстракции у нонконформистов стала способом выражения своих взглядов в условиях цензуры.

«Главное в искусстве — волновать, — писал в ранних записках Евгений Михнов-Войтенко. — Волновать новым шагом (не сюжетом) воображения».

Ленинград в меньшей степени, чем Москву, затронула культурная оттепель: доступ к западному современному искусству был больше ограничен. Художник Эрик Булатов рассказывал в одном из интервью, как в 1950 или 1951 году попал в фонды Эрмитажа и попросил посмотреть работы Ренуара, так как больше не знал никого из французской живописи. Но их не смогли найти, поэтому показали Матисса, на что Булатов спросил: «А настоящего, серьезного художника у вас нет?» Михнов с 1956 по 1959 год создает серию картин в технике, которую он сам изобрел и назвал «тюбик». Называлась она так, потому что Михнов буквально выжимал краску из тюбика на холст. Сейчас это самая известная серия Михнова-Войтенко, работы из которой хранятся в Государственном Русском музее, Новом музее, музее Циммерли, Центре Помпиду и частных коллекциях.Несмотря на внешнюю спонтанность техники, сохранились карандашные миниатюры, датированные 1956-1957 годами, показывающие множество вариантов композиции, которые Михнов тестировал перед нанесением краски. То же будет справедливо и для работ других его периодов. За каждой работой Михнова стоит много подготовки и осмысления событий, которые шли в мире. Многие работы он создавал под музыку, с которой у него были особенные отношения. Он был пианистом, любил и джаз, и классическую музыку.

В 1959 году Михнов развелся с женой, которая переехала в Москву с целью затем уехать за границу. Уезжая, она устроила его вместо себя в Ленинградский комбинат живописно-оформительского искусства (КЖОИ) в качестве художника-оформителя. Здесь он выполняет ряд работ, самые крупные из которых — панно-стена «Белые ночи» для ДК металлургов в Череповце, а еще настенное панно из хрустального стекла и люстра из дерева для ресторана «Москва» (Санкт-Петербург). На первом этаже этого ресторана находился кафетерий, известный под неофициальным названием «Сайгон», — место встреч неформальных музыкантов, писателей, поэтов и художников.

Летом 1959 года в Москве в Сокольниках прошла Американская национальная выставка, на которой впервые в СССР были показаны работы современных американских художников, в том числе абстрактных экспрессионистов Джексона Поллока, Марка Ротко, Виллема де Кунинга и др. Как в свое время выставки японской гравюры произвели неизгладимое впечатление на импрессионистов, так и абстракционисты повлияли на советских художников. Михнов-Войтенко на той выставке не был, но видел каталог и, конечно, работы Поллока, правда, только в черно-белом цвете. Сказать, что он скопировал его стиль, конечно, нельзя, так как он начал работать со спонтанной техникой за несколько лет до того, как увидел работы американского художника. Но они определенно послужили для него вдохновением продолжать творческий поиск.

В 1959–1961 годах он создает цикл композиций, написанных нитроэмалью. Работать с нитроэмалью было очень сложно по нескольким причинам. Она очень быстро сохнет, поэтому художник должен был успеть сделать все задуманное за несколько минут. К тому же нитроэмаль — это очень, скажем так, сильно пахучее вещество. По сути, это та самая краска, которой красят заборы и фасады зданий. Работать с ней Михнов мог только в мастерской своего друга, художника Якова Блюмина. Также при работе с нитроэмалью использовался огонь, помогавший управлять потоками краски. Во время создания одной из работ таким способом Михнов устроил пожар, после чего работы с нитроэмалью пришлось прекратить.

От нитроэмали Михнов перешел к туши. Он действительно постоянно находился в поиске и часто переключался между разными средствами. Создав с одним из них все, что можно было придумать, он переходил на эксперименты с другими. Стиль Михнова-Войтенко можно в какой-то степени отнести к абстрактному экспрессионизму, но сам он всегда просил не называть его абстракционистом.

С 1960 года появляется несколько циклов работ, выполненных тушью: «Касания», «Стояния», «Хоралы». Многие названия работ Михнов придумывал сам. Как, например, для серии «Хоралы». Часто названия придумывали его друзья еще при его жизни. Он соглашался с этими названиями, так как понимал, что работы нуждаются в какой-то формальной фиксации.

В 1961 году в своем дневнике Михнов-Войтенко записывает: «Я просто-напросто хочу разобраться в том, чем я работаю и из чего состоит процесс, да и сам я». С 1960-х и до самой смерти он работает в разных стилях: тушь, акварель, карандаш, гуашь. С 1974 года он почти на десять лет переходит к квадратной форме работ, как будто продолжая супрематические поиски Малевича.

Все это происходит на фоне отсутствия заказов от комбината, сильной нехватки денег и проблем с алкоголем. Хотя, по словам сестры Михнова, она никогда не видела его пьяным: он не встречался с ней в состоянии опьянения, как и не позволял себе работать, когда пил.

Михнов вел очень закрытую жизнь и очень неохотно выставлялся: боялся проблем с правоохранительными органами. Он пропустил выставки в ДК им. И. Газа в 1974 году и в ДК «Невский» в 1975 году, где был представлен почти весь ленинградский андерграунд. За 32 года творческой деятельности у него прошло всего две персональные выставки. Друзья шутили над ним, поздравляя его с юбилеем «20 лет без выставок» (Хозикова Л. Указ, соч. с 152).

Впервые он принял участие в выставке в Доме культуры им. Серго Орджоникидзе в ноябре 1976 года. А первая персональная выставка прошла еще через год с лишним, в январе 1978-го, в малом кинозале ДК им. Дзержинского, на Полтавской, 12. Вторая, и последняя, прижизненная персональная выставка состоялась в начале 1982 года в клубе ЖСК работников Академии наук СССР.

Михнов не только избегал выставок, но и не любил расставаться с работами. Он называл их своими детьми и, по воспоминаниям его приятеля, одного из участников газа-невской культуры Геннадия Приходько, при случае старался выкупить работы у коллекционеров.

По воспоминаниям Геннадия Приходько, осенью 1987 года, когда начался бум современной русской живописи, в основном нонконформистской, после аукциона Sotheby’s, прошедшего в Москве, Михнов позвонил ему и сказал, что ему предлагают сделать выставку. По совету Приходько была выбрана Финляндия.

Открытие выставки было намечено на начало ноября 1988 года. Все уже было готово к ее проведению, но 2 октября 1988 года Михнов умер от диагностированного весной 1987 года рака гортани. По словам Приходько, последними словами художника были «Спаси мои работы».

Персональная выставка в Хельсинки была проведена уже после его смерти, в 1989 году, в галерее «Хагельстам».

Александр Альтшулер, поэт из круга ленинградских нонконформистов, друживший с Михновым многие годы, вспоминал, что художник был уверен, что время для его работ обязательно настанет: «Все происходит годы спустя».

Кажется, это время наконец пришло.

Кураторы выставки

при участии галереи pop/off/art (они соорганизаторы)

Кураторы выставки — искусствоведы Сергей Попов и Серафима Кострова. Сокуратор выставки — Наталья Волкова, куратор издательского проекта, главный хранитель Музея AZ.