На изящном: как женщина привела к падению царской власти в Риме и почему это заинтересовало Тициана

Впервые о ее трагедии написал Тит Ливий в «Истории от основания Рима» (род. в 59 г. до н. э. — ум. в 17 г. н. э.) и представил событие как величайшую победу свободы над деспотизмом. Позднее судьба Лукреции описывалась в «Фастах» Овидия (род. в 43 г. до н. э. — ум. в 18 г. н. э.). Различные интерпретации истории содержатся в «Граде Божьем» Августина Блаженного, «Романе о Розе» Жана де Мена, «Инферно» Данте Алигьери, De Claris Mulieribus Боккаччо.

Несмотря на презумпцию недостоверности дошедших до нас рассказов о раннем периоде истории Римской республики, можно сказать, что в целом она основана на заговоре римской знати против последнего римского царя Тарквиния Гордого, который произошел в 509 году до нашей эры и привел к установлению Римской республики.

Тициан написал ключевой момент ее трагической истории: сын Тарквиния, Секст Тарквиний, посягает на честь благородной римской дамы.

«Тарквиний и Лукреция», 1571, Музей Фицуильяма, Кембридж, Великобритания

Начнем с того, что как царь Тарквиний был так себе. Он убил Сервия Туллия, отца своей жены и предпоследнего царя Рима, отказался похоронить его, а потом убил нескольких сенаторов, которых подозревал в верности Сервию. Затем, не посоветовавшись с Сенатом, он уменьшил как численность Сената, так и его значимость. В 510 году до нашей эры Тарквиний вступил в войну с рутулами, чтобы, получив богатую добычу, отчасти усмирить гнев подданных, но, как мы вскоре выясним, было немного поздно.

Согласно Титу Ливию, дальнейшие события разворачивались в 509 году до нашей эры, после того, как Тарквиний безуспешно попытался взять штурмом Ардею, столицу рутулов, а затем начал обширную осаду города. В один из перерывов воины, среди которых был и принц Секст Тарквиний, стали обсуждать достоинства своих жен, чтобы скрасить военные будни.

Луций Тарквиний Коллатин, муж несчастной Лукреции, в соревновании пошел дальше всех: предложил съездить друг к другу в гости, сравнить, чем заняты жены, и убедиться, «сколь выше прочих его Лукреция» [Тит Лив. I: 57, 7]. И действительно, пока другие жены тусовались на пирах, Лукреция добропорядочно пряла дома. Не говоря уж о том, что затмила конкуренток красотой. Ее единогласно признали победительницей.

Все закончилось бы безобидно, не будь принц Тарквиний столь любвеобильным. Он так очаровался чужой женой, что вернулся в Рим уже один — с неблагими намерениями. Ничего не подозревавшая Лукреция тепло приняла, как ей казалось, друга мужа, а тот ночью ворвался спальню и, угрожая мечом, «начал объясняться в любви, уговаривать, с мольбами мешать угрозы, со всех сторон ища доступа в женскую душу» [Тит Лив. I: 58, 3].

Тарквиний метался между «бросай мужа и будь моей женой» и традиционными угрозами: «Если не отдашься мне, я убью твоего раба и скажу, что застал вас с ним в грязном прелюбодеянии».

Лукреция сдалась. Хотя непонятно, был ли у нее другой выбор: все-таки Тарквиний угрожал девушке мечом.

«Он смолк и факел погасил ногою:

Всегда разврату ненавистен свет,

Злодеи дружат с темнотой ночною,

Чем гуще тьма, тем жди страшнее бед!

Волк разъярен — овце спасенья нет!

Ей рот рукой он плотно зажимает,

И вопль в устах безгласно замирает».

Уильям Шекспир, отрывок и поэмы «Изнасилование Лукреции», 1594 год

Опозоренная Лукреция сразу посылает за отцом, мужем и его друзьями, среди которых были Луций Юний Брут (выдающийся гражданин и внук пятого римского царя Тарквиния Приска) и другой выдающий гражданин — Публий Валерий Публикол. Лукреция обвиняет принца Секста Тарквиния в насилии и призывает мужчин отомстить за поруганную честь. Получив заверения, что будет отомщена, Лукреция торжественно закалывает себя ножом. Брут вытаскивает нож из её груди и призывает римлян немедленно восстать против тиранической династии, свергнуть и изгнать Тарквиния из Рима. Мол, сколько можно терпеть?

Римская армия поддерживает Брута, горожане называют отца Лукреции председателем выборного коллегиального органа, а тот, в свою очередь, предлагает Брута и Коллатина (мужа Лукреции) в качестве первых консулов, которые заменят царя. Правда, Коллатин был вынужден отказаться от должности и отправиться в изгнание, так как связь с Тарквинием вызывала у народа, мягко говоря, отторжение.

Согласно Ливию, после изгнания Тарквиния Гордого Брут первым делом заставил народ поклясться, что в Риме никогда больше не будет царя (впрочем, историки это отрицают). Так в Риме устанавливается республика.

Если покопаться в исторических свидетельствах, можно понять, что к заговору привела не исключительно неприятная личность Тарквиния Гордого, а общественный строй. В VI веке Рим стал большой региональной державой. Успешные войны и связанный с ними приток богатств повлияли на социальную структуру римского общества. Появляется частная собственность, растет благосостояние землевладельцев и их значимость. К концу VI века в Риме выделяется слой аристократии, наделенной правом принимать политические решения.

Куда скорее заговор против Тарквиния задумали элиты, которые давно искали повод для свержения царя. Не изнасилуй он Лукрецию, придумали бы что-то другое.

Скорее всего, круг заговорщиков выглядел так: Брут, отец Лукреции и, возможно, ее супруг, так как именно эти трое в итоге получили власть. Они были родственниками царя, в их руках сосредотачивались военные силы и гражданская власть. Брут, как пишет Ливий (I, 56, 6), приходился Тарквинию племянником, сыном его сестры. Коллатин, по разным вариантам традиции, — то ли сыном, то ли внуком Эгерия, племянника Тарквиния Древнего, поставленного во главе гарнизона в только что подчиненной Коллации.

А тесть Коллатина Лукреций вошел в семейный круг Тарквиниев из-за брака дочери. Таким образом, заговор устроили родственники, которых слегка отодвинули от трона. Почти Таргариены и танец драконов

Интересно, что это не сугубо римский феномен. Примерно в то же время перевороты происходили в других государствах Центрального Средиземноморья (свержение «тирании» Тефарие Велианаса в Цере, ликвидация всевластия Магонидов в Карфагене и установление там олигархической республики).

Лукреция вдохновляла многих художников: Тинторетто, Джордано, Альбрехта Дюрера и Лукаса Кранаха. Последний посвятил ее самоубийству около 37 картин, а Тициан пошел по его стопам и тоже решил увековечить сюжет в холсте.

«Лукреция», Лукас Кранах Старший, 1530, Художественный музей Синебрюхова, Национальная галерея Финляндии, Хельсинки

Дело не только в увлекательности сюжета и простора для творчества при написании. Тема женского самоубийства из-за обесчещивания была довольно актуальна в эпоху Возрождения. В то время женская добродетель предполагала в первую очередь чистоту и безупречность (chastity), простоту, сдержанность, умеренность и скромность во всем: одежде, прическе, местах посещения, украшениях, появлениях на людях и речах в обществе.

Н. Каунсил отмечает, что «большинство писателей эпохи Ренессанса согласны с тем, что основная обязанность женщины — защищать свою честь, заключающуюся в чистоте».

Ценность этих добродетелей была высока еще и ввиду более низкого положения женщин по отношению к мужчинам в сферах образования, политики и экономики. Фактически женщина считалась частью имущества, поэтому важно понимать, что за воспеванием красоты, по сути, скрывается любование собственностью.

С другой стороны, законодательство и судебная практика практически не давали женщине возможности доказать факт изнасилования — любые расхождения в свидетельствах позволяли трактовать все в пользу насильника и обвинять истицу в наговоре.

В результате, как утверждают социологи МакДональд и Мерфи, многие жертвы изнасилования предпочитали самоубийство как единственный способ смыть пятно позора и спасти честь свою и семьи, в частности мужа, которому не нужно будет переживать о возможном появлении у его жены ребенка от чужого мужчины.

Таким образом, Тициан не восхищался величием и свободой римского народа, а отражал привычную бытовую сцену того времени.