Многоэтажная Америка: фильмы Ноа Баумбака — от худшего к лучшему

Если баумбаковские фильмы, снятые в десятых, можно сравнить с жизнеутверждающими картинами Йоакима Триера, то «Марго на свадьбе» напоминает скорее «Меланхолию» его известного однофамильца — даром что лента датчанина вышла четырьмя годами позднее. Холодный и удушливый Нью-Йорк, похожий на какую-то Богом забытую деревеньку, скитающиеся по нему туда-сюда люди, которые стараются как-нибудь пообиднее поддеть друг друга; коммуникация отсутствует как таковая — что ни диалог, то сплошная пассивная агрессия. Героиня Николь Кидман лезет на высоченное дерево, но никому нет до неё дела; персонаж Джека Блэка не может сказать ни слова в защиту жены, а потом вымещает свой гнев на придорожном кустике; мальчика кусает за щеку соседский хулиган, но вместо поддержки от матери ребёнок получает смачную оплеуху. Чтобы наступил конец света, не нужна даже планета, летящая на всех парах, — достаточно срубленного дерева, неудачно упавшего на свадебный шатёр. Баумбак будто бы уже щëлкнул красной ручкой, чтобы поставить Земле «ноль», но в последний момент (если точнее, в заключительные две-три минуты) решил исправить на «кол с минусом»: если бы не подобие хэппи-энда, «Марго на свадьбе» по уровню депрессивности смог бы потягаться с любой российской чернухой.

Название «Милая Фрэнсис» — это, конечно, очередной перл отечественных переводчиков, и в оригинале фильм загадочно озаглавлен «Фрэнсис Ха»; что это значит, выяснится на финальных титрах. Насмешливое «ха» подходит героине Греты Гервиг куда больше, чем эпитет «милая»: попрыгунья стрекоза натворит немало спорных поступков, прежде чем примет себя саму и смирится с жизненными невзгодами. Таких юных девиц обычно кличут ëмким словом «чувиха» — Фрэнсис наивна, беззаботна и, что называется, себе на уме; ей не светят миллионы на банковском счету и появления на обложках глянцевых журналов — на замену жизнь предлагает ей скромную должность бухгалтера и по совместительству учительницы танцев для детишек. И ничего страшного в этом нет — вот утешающий посыл «Фрэнсис Ха», понятный, в общем, и так. Гораздо любопытнее следить за актёрской игрой Греты Гервиг, десять лет назад даже не подозревавшей, какой успех ждёт её в 2023 году: январский «Вог», мартовский «Тайм» и почти полтора миллиарда сборов «Барби» не дадут соврать.

«Мистер Ревность» можно назвать духовным продолжением «Забыть и вспомнить» — те же актёры, продюсеры, оператор и монтажёр. Однако Баумбак учёл недоработки дебюта и снял по всем параметрам более совершéнное кино: вместо запутанного клубка микроисторий — одна-единственная хроника отношений чересчур ревнивого юноши Лестера, не раз обжигавшегося на изменах прекрасного пола, и девушки Рамоны, дающей слишком много поводов для подозрений. То писатель, встреченный на групповой терапии, намекает, что в одной из своих книг описывает свою бывшую, выглядящую точь-в-точь как Рамона, то в доме самой особы за прозрачной дверью маячит чья-то тень. Оператор Стивен Бернштейн рубит джамп-каты в стиле молодого Годара, закадровый голос рассказчика поясняет каждое действие героев прямо как в «Жюле и Джиме» Франсуа Трюффо, — это, без сомнения, самый французский фильм Баумбака, которого обычно принято роднить с Вуди Алленом.

См. также: «Высшая ступень» — наиболее непритязательный фильм Баумбака, абсурдистская комедия, из титров которой он даже потребовал убрать свою фамилию. В обоих лентах среди прочих играет Питер Богданович, режиссёр «Последнего киносеанса» и «Бумажной луны», так что вслед за Баумбаком считать, что «Высшей ступени» никогда не существовало, не рекомендуется.

«Кальмар и кит» — это как бы черновик «Истории о супружестве». Тяжёлый и неприятный развод, дети, разрывающиеся между родителями, которых снедают творческие амбиции, измены, скелеты в шкафу и ругань из-за стены. Однако если в фильме 2019 года ребёнок в основном ходит в туалет да играет с «Биониклами», в «Кальмаре и ките» — даром что лента почти вдвое короче «Истории» — немалая часть хронометража уделяется старшему и младшему братьям, пытающимся смириться с разлюбившими друг друга предками. Старший уважает папу и презирает мать, младший же, наоборот, задирает отца и при любой возможности сбегает в мамин дом. Всем им, к сожалению, слишком тесно в скромных рамках семидесяти семи минут, и, несмотря на то, что именно в «Кальмаре и ките» окончательно формируется режиссёрский почерк Баумбака, после просмотра возникает вопрос: и это всё?

Первый же фильм Баумбака заявляет лейтмотивы, так или иначе фигурирующие в почти всех его последующих лентах: Франц Кафка — самый обсуждаемый писатель всех времён, бездельничанье как стиль жизни, одержимые разговоры о кино (в духе «назови 10 фильмов про обезьян»), наконец, переживание неприятного развода или просто расставания. Если бы Данте и Рэндалл из «Клерков» Кевина Смита поступили в литературный колледж и наравне с Дартом Вейдером зазубрили бы имена Иммануила Канта и Рэймонда Карвера, то, вероятно, учились бы на одном потоке с четвёркой тунеядцев из «Забыть и вспомнить», которые и на спор перечислят все части «Пятницы, 13», и запросто разберут творчество любого американского писателя двадцатого века. Однако из-за обилия персонажей и постоянных скачков повествования от одного к другому уследить за всеми становится сложно, и баумбаковский дебют распадается на множество ярких и смешных моментов: прятки от почтальона, коллективные поиски презерватива, уморительнейшее групповое обсуждение рассказа главного героя, кончающийся примерно так: «Он мог бы нагадить на подушку своего отца, но это ничего бы не изменило».

Иногда история кино кажется до обидного несправедливой: вот, например, «Госпожа Америка», не получившая и десятой доли хайпа, выпавшего на вышедшую тремя годами ранее «Милую Фрэнсис». В принципе, проигнорировав эту картину, зритель потеряет немногое, да и в фильмографии Баумбаха она представляется скорее незамысловатой виньеткой, чем этапным высказыванием; и всё же противиться её очарованию будет только самый чёрствый человек. «Госпожа Америка» словно снята в стилистике советских телефильмов, где все герои трещат без умолку, но, странное дело, хочется не выключить телевизор к чертям собачьим, а, наоборот, прибавить звук, чтобы не упустить ни одной реплики. Это максимально комфортное и смешное кино, которое и смешит, и трогает, да и призадуматься есть над чем — в итоге титры встречаешь с улыбкой до ушей и желанием искренне поблагодарить всех причастных к созданию фильма людей за приятно потраченное время; по сегодняшним меркам чувство не то чтобы слишком частое.

Между съëмками во второй «Ночи в музее» и озвучиванием льва Алекса в рождественском спецвыпуске «Мадагаскара» Бен Стиллер сыграл главную роль в скромном «Гринберге» — и, надо сказать, стиллеровский Тагг Спидман из «Солдат неудачи» почел бы за честь принять участие в таком проекте. Чудаковатый и отторгающий Роджер Гринберг, ближе к концу фильма признающийся, что ранит всех своих близких, становится призмой, через которую любой наткнувшийся на этот маленький шедевр может посмотреть на себя со стороны. Колючий, дëрганый сорокалетний ребёнок с лицом сторожа ожившего музея спустя два проведённых вместе часа становится почти родным человеком — и в этом герой Стиллера отчётливо напоминает Афоню в исполнении Леонида Куравлëва, такого же оболтуса и бузотëра, только и умеющего что провоцировать любого встречного на конфликт. (Единственная разница — один плотник, другой сантехник.) Ко всему Роджер ещё и киноман — на вопрос «как дела?» отвечает, что известный критик Леонард Малтин поставил бы ему двойку, а время перелёта в самолёте измеряет количеством фильмов. Так что, если вы дочитали до этих слов, велика вероятность, что с Гринбергом вам бы было о чем поговорить.

См. также: если вам мало тандема «Баумбак/Стиллер», имеет смысл обратиться к фильмам «Пока мы молоды» и «Истории семьи Майровиц». В первой картине Бен играет кого-то наподобие Гринберга, ищущего общий язык с молодёжью, во второй Стиллеру и вовсе аккомпанирует Адам Сэндлер: для одних этот факт сам по себе диагноз, для других — рекомендация.

Как-то Кайло Рен и Чёрная вдова решили развестись... Извините, это из других опер. Гений Баумбака проявляется, среди прочего, в том, как он работает с актёрами — из завсегдатаев туповатых комедий Стиллера и Блэка режиссёр слепил необычных, живых персонажей; тот же трюк он провернул с Йоханссон, которая вот-вот заканчивала свою карьеру в киновселенной «Marvel», и Драйвером, чей мечущийся ситх был единственным сносным героем в диснеевских «Звёздных войнах». Невооружённым глазом видно, что для дуэта роли семейной пары на грани нервного срыва стали настоящей отдушиной — а для Йоханссон, незадолго до съëмок пережившей развод, ещё и чем-то вроде психотерапии. Однозначно плохих людей тут нет: даже для беспринципных адвокатов (замечательные Рэй Лиотта и Лора Дерн) грызня глоток — всего лишь профессия, одна из миллионов условностей, на которых и держится наше общество. Но конструкты эти гнилые: решение героини Йоханссон привлечь к бракоразводному процессу юристов приводит к ожесточённым распрям и вмятине в стене, оставленной в пылу ссоры персонажем Драйвера. То, что в теории должно помогать нам оставаться людьми, в реальности превращает в агрессивных животных; довольно жуткая идея, если вдуматься.

Последняя на сегодняшний день картина Баумбака — размашистая экранизация «Белого шума» Дона ДеЛилло, прохладно принятая как критиками, так и зрителями. По сравнению с общепризнанной «Брачной историей» это небольшой, но всё же шаг назад. Однако прецедент любопытен сам по себе: тот факт, что режиссёр взялся за чужой текст, наводит на шаловливую мысль — а ну как однажды хватит духу замахнуться и на «Превращение» Кафки?