Игры, в которые играют нелюди: 10 главных фильмов Романа Поланского — от худшего к лучшему

Камерный триллер Поланского, его дебют в полном метре, стал первым польским фильмом, номинированным на «Оскар». У картины пестрая история (некоторые факты намеренно приукрашены самим режиссером, но игнорировать их мы не можем). Говорят, что в надежде сыграть главную роль Полански со словами «Я что, недостаточно хорош?» заявился в кабинет директора картины совершенно голым. Яхта под названием «Кристина» (в честь главной героини) принадлежала вице-фюреру Третьего рейха Герману Герингу. Взятая с улицы исполнительница главной роли Йоланта Умецкая никак не могла изобразить испуг — ради убедительной игры режиссеру пришлось выстрелить из пистолета-зажигалки над ее ухом. Маниакальный меломан Полански впервые в истории польского кинематографа для саундтрека выбрал джаз — в пику премьер-министру, который считал этот жанр порождением «загнивающего империализма». В начале съемок разозлившийся режиссер бросил показавшийся ему недостоверным сценарий фильма в воду. На спецпоказе в самого Поланского полетела запущенная цензором пепельница, а «Нож в воде» в Польше и вовсе запретили. За всеми этими байками сам фильм несколько теряется: это крепкое, зрелое (особенно для 29-летнего дебютанта), но не слишком запоминающееся кино, эффект которого Полански легко перебил следующими работами.

Скромный офисный рабочий с немного крысиным лицом и польской фамилией Трелковский (Роман Полански) заселяется в квартиру, из окна которой недавно выбросилась предыдущая жиличка. Вскоре Трелковский понимает, что всему виной соседи, которые не терпят шума по ночам и зачем-то подолгу стоят в уборной.

Роль Трелковского мог сыграть только Роман Полански — и дело тут не в фамилии, а в отношении к миру. Новый постоялец внимательно следит за старыми, вынюхивает, подсматривает, уличает. Поначалу все идет хорошо: Трелковский не стесняется спорить, ругаться, добиваться своего. Но в какой-то момент обитатели дома начинают доминировать над жильцом, и тот потихоньку сходит с ума: надевает каблуки и парик, красится и представляет себя девушкой, что жила в нехорошей квартире раньше. Надо думать, что и режиссер Роман Полански, и писатель Ролан Топор, по чьему сюрреалистическому роману поставлен этот гнетущий фильм, на месте пронырливого Трелковского видели себя самих — незримых наблюдателей, изучающих других людей с тем же упоением и властью, с какой энтомолог ковыряется в жуках. Но слагаемые меняются местами, и в итоге подопытными становятся авторы, которые покупают «Мальборо», хотя всегда курили «Голуаз», и при краже не обращаются в полицию — потому что так настойчиво посоветовал домовладелец. И вот, обнаружив себя во всем женском, Трелковский дважды выпрыгивает из окна, чтобы в конце концов проснуться в больнице и понять, что он и был той жиличкой, по вине соседей рухнувшей с третьего этажа. Наверно, подобным образом Полански, известный своими строгими требованиями к съемочной группе, пересматривая готовую копию фильма, осознает, что задумывал совсем другую картину, — но уже слишком поздно.

Субтильный Джордж (Дональд Плезенс), бывший бизнесмен, и его жена Тереза (Франсуаза Дорлеак) живут в замке, названном в честь романа Вальтера Скотта «Роб Рой». Внезапно к ним заявляются непрошеные визитеры — двое гангстеров, ожидающих прибытия некоего Кательбаха.

У любого режиссера есть фильм, который можно назвать картиной мечты. Зачастую такие ленты снимаются долго, тяжело и нескладно: то актеры возомнят о себе невесть что, то погода вставит палки в колеса, то продюсеры пожалеют средств на производство. Энтузиазм угасает с каждым днем, отчаяние заливает глаза, грезы о грандиозном кино превращаются в пыль — больше всего на свете хочется бросить это дело и заняться, например, живописью. Титаническими усилиями съемки завершаются, и, когда приходит время отправлять плоды трудов на фестивали, понимаешь, что мечта все же сбылась. Весь этот цикл пережил и Полански на «Тупике», о котором отзывался в духе «будь моя воля, только такие фильмы и снимал бы». Придя на студию MGM со сценарием фильма «Кательбах» (позднее превратившегося в «Тупик»), польский режиссер получил отказ и ради кредита доверия взялся за будущий шедевр «Отвращение». После успеха фильма с Катрин Денев Поланскому выделили деньги на дело всей жизни, и тот воодушевленно принялся за работу — заканчивал же съемки, серьезно думая о том, чтобы завязать с режиссурой. Результатом стала абсурдистская трагикомедия, вдохновленная пьесами Беккета (в частности, «В ожидании Годо») и сама напоминающая театральную постановку — чего стоит один семиминутный план-диалог на берегу моря. Не будет большим преувеличением назвать «Тупик» духовным наследником «Ножа в воде»: в обеих картинах отпускную идиллию супругов нарушает появление колоритного гостя, что приводит к шокирующей развязке. Тесные и пустые комнаты замка, в котором живет семейная пара, сковывают не только неожиданно оказавшегося там бандита, но и зрителя, нашедшего «Тупик» по случайности. Начинать знакомство с творчеством Поланского с этой картины — последнее дело: в первую очередь она предназначена для поклонников режиссера, знакомых как минимум с его ранними работами.

Владислав Шпильман (Эдриан Броуди) — одаренный пианист, мирно живущий в большом семейном доме в Варшаве. В Польшу приходят нацисты, и Шпильман вынужден скрываться, бегать, прятаться и ждать окончания Второй мировой войны.

Отполированный и выхолощенный «Пианист» стал самым большим успехом Поланского чуть ли не за 30 лет — со времен «Китайского квартала». Как уже было с «Жильцом» и «Горькой луной», режиссер взял за основу чужое произведение — на этот раз одноименную книгу музыканта Владислава Шпильмана — и сделал его глубоко личным переживанием. Мать, бабушка и дядя Поланского умерли в Освенциме и Бухенвальде, сам Ромек бежал из Краковского гетто и скрывался в чужих семьях, питаясь вареными крысами и гнилой картошкой. Снятый в Европе «Пианист» получился, однако, слишком голливудским и обезжиренным: как будто Поланскому на старости лет захотелось поставить фильм, который гарантированно будет обласкан и критиками, и зрителями. Режиссер не скупился на ужасы военных лет — расстрелы, избиения, трупы на улицах, попрошайки, — но впервые за много лет снял нестрашную обыденность. К «Пианисту» привыкаешь в первые полчаса, он не бьет под дых, а вежливо проводит экскурсию по Польше сороковых, не заботясь о том, чтобы зритель проникся увиденным. Даже человек, не смотревший военное кино, инстинктивно поймет, когда самое время зажмуриться или отвернуться. Например, после слов отца семейства Шпильман о том, что, несмотря на тяготы жизни в гетто, они держатся вместе, ежу понятно, что в следующей сцене кого-то заберут немцы. Владислав трогательно просит прощения у сестры за то, что они мало общались, — естественно, сестру тут же повезут в лагеря смерти. Казалось бы, на материале, слишком знакомом режиссеру, можно было бы снять ленту, достойную лучших советских картин о войне, но «Пианист» оказался куда ближе к Спилбергу, чем к Климову.

Пронырливый детектив Джей Джей Гиттес (Джек Николсон) на свою беду впутывается в пустяковое дело о любовной интрижке инженера водоснабжения. Но мимолетная халтурка превращается в крупный заговор, затрагивающий весь Лос-Анджелес.

Роберт Таун, автор сценария «Китайского квартала», считал странное название будущего фильма метафорой, объяснять которую излишне; в его представлении лос-анджелесский Чайна-таун был местом, где полиции делать нечего и где никогда не знаешь, что произошло на самом деле. Роман Полански, при первом прочтении тауновского черновика крепко пожалевший, что не остался в Польше, метафоры не жаловал и все же перенес место действия финала ленты собственно в китайский квартал. К тому же в оригинальном сценарии торжествовал хеппи-энд, и зло — обойдемся без спойлеров — было наказано. Полански, недавно переживший смерть жены Шэрон Тэйт от рук сектантов под управлением Чарльза Мэнсона, решительно отверг оптимистичный итог расследования Джей Джей Гиттеса — и тем самым из хорошего детектива сделал великий. В этом режиссеру помогает Джек Николсон, играющий не столько мимикой или жестами, сколько пластырем в полноса, блестящей лысиной и морщинами на лбу, — по какому-то недоразумению это чудо киногении осталось без «Оскара» за лучшую мужскую роль. Зато награду Американской киноакадемии получил Таун, но, по-хорошему, за измененную концовку что-то могло бы перепасть и Поланскому.

Отстраненная Кароль (Катрин Денев) работает в маникюрном салоне и на пару с сестрой снимает квартиру в Лондоне. Больше всего девушка боится мужчин и после поцелуя незадачливого ухажера тщательно чистит зубы. С отъездом сестры на пару недель и без того малообщительная серая мышка окончательно замыкается в себе и живописно сходит с ума.

Ванна, переполненная водой. Тиканье часов. Стоны за стеной. Эти и многие другие обыденные вещи Полански превратил в инструменты хоррора, показав, что страшным может быть все — надо только смотреть под правильным углом. Иногда на простейшие эпизоды — такие как крупный план руки — уходило по 20–30 дублей, пока дотошный режиссер наконец не добивался ощущения подлинной жути. Пока в середине шестидесятых иные европейские режиссеры продолжали играть в «новую волну», Полански как будто все про нее понял и, используя те же приемы — ручную камеру, необычные ракурсы типа вида от первого лица, асоциальную героиню, резкий монтаж, — снял фильм родом из следующего десятилетия. Сквозь асфальт реальности прорастает цветок сюрреализма, драма о боязливой девушке оборачивается психологическим хоррором про маньячку с галлюцинациями — из стен вылезают руки, по стенам бегут трещины, за дверью по ночам кто-то скрывается. Но даже самое богатое воображение неспособно представить привычные и повседневные ужасы — вот и пугают в «Отвращении» не сердце в дамской сумочке и не мелькнувшая в зеркале мужская фигура посреди пустой комнаты, а гниющий картофель, старая семейная фотография и монахини, кидающие мячик на крыше монастыря.

Мари-Жорж Пикар (Жан Дюжарден), получив должность начальника военной контрразведки, начинает собственное следствие по делу Дрейфуса (Луи Гаррель) и приходит к выводу, что тот невиновен.

Известный своей негласной квартирной трилогией («Отвращение», «Ребенок Розмари», «Жилец») Полански в своем последнем на сегодня фильме, кажется, подхватывает мотивы «Пианиста». Это картины о выживании честного человека в дурную эпоху: там музыкант, тут офицер, там еврей, тут, наоборот, антисемит, там Вторая мировая война, тут совсем скоро разразится Первая. Правда, в отличие от Шпильмана, смертельная опасность Пикару не грозит — для него это вопрос чести, и Поланского больше всего интересует, как этот усатый служака не только задумался о невиновности Дрейфуса, но и довел, казалось бы, обреченное дело до конца. И пока Пикар ходит по кабинетам, Дрейфус находится в заключении на острове Дьявола, окруженном океаном, — прямо как Кароль, Розмари или Трелковский, чей мир ограничивается стенами квартиры. Но в отличие от прошлых героев Полански, благодаря стараниям Пикара Дрейфуса вызволяют с острова — и нетипичный для польского режиссера финал вселяет надежду, что и в нашем мире возможны чудеса.

Ричард Уокер (Харрисон Форд) приезжает с женой (Бетти Бакли) в Париж на научную конференцию. На следующий день жена, неосмотрительно перепутавшая чемоданы в аэропорту, исчезает, и Уокер мечется по столице Франции, готовый на все, чтобы спасти любимую.

«Неукротимый» можно назвать главной удачей Поланского восьмидесятых и реабилитацией за провальную комедию «Пираты». Снова замкнутое пространство (правда, на этот раз комната отеля вместо квартиры), снова разница культур (герой Харрисона Форда не говорит по-французски), снова некоторый разлад в отношениях с женой. Но то, что начинается как еще одна вариация на любимые темы режиссера, превращается в остросюжетный триллер с арабскими террористами, израильскими спецслужбами и устройством, способным активировать ядерную бомбу. Комната отеля развернется в целый Париж, американец Уокер все же найдет общий язык с француженкой Мишель, а все споры с женой забудутся, как только супруги встретятся на пристани. Явно вдохновленный Хичкоком «Неукротимый» — один из самых нетипичных фильмов Поланского, а потому особенно ценный.

Молодожены (Миа Фэрроу и Джон Кассаветис) переезжают в просторную квартиру, находящуюся в готического вида особняке. По соседству с ними живут миловидные старички (Рут Гордон и Сидни Блэкмер) со своими причудами и видами на дитя девушки.

Изначально «Ребенка Розмари» должен был снимать Уильям Касл — крепкий хоррормейкер категории Б, отметившийся, например, «Домом ночных призраков». Нет сомнений, что фильм по книге Айры Левина стал бы его главной визитной карточкой. Но, к зрительскому счастью, он уступил режиссерское кресло Поланскому, лично надиктовавшему секретарю 300 страниц сценария и сделавшему очень важное отступление от первоисточника: мы так и не узнаем, были роды на самом деле или у бедной Розмари просто развилась паранойя. На роль Гая Полански взял Джона Кассаветиса — такого же своевольного актера и режиссера, как и он сам. На роль Розмари — 22-летнюю Мию Фэрроу, на тот момент жену Фрэнка Синатры. Одна безупречно сыграла запутавшуюся, потерянную девушку, за которую, в отличие от многих других героев Поланского, искренне переживаешь; другой идеально превратился в честолюбивого мужа, который пойдет на все ради роли в театре. Всех, однако, затмила награжденная «Оскаром» Рут Гордон — ее настырная и шумная бабуся-сатанистка пугает ничуть не меньше какого-нибудь Джейсона Вурхиза. Обойдясь без единого скримера — чего, судя по всему, в версии Касла было бы навалом, — Полански снял самый страшный фильм об одиночестве. О том, как это ужасно — когда тебя не понимает даже родной человек.

Писатель Оскар (Питер Койот), недостаточно талантливый, чтобы быть великим, и достаточно богатый, чтобы об этом не сожалеть, ведет богемную парижскую жизнь. Встретив роковую красотку Мими (Эммануэль Сенье), он вступает с ней в отношения, из которых оба выйдут совсем другими людьми. Эту историю Оскар рассказывает юноше Найджелу (Хью Грант), которому Мими тоже приглянулась.

«Very, very Polanski» — так отозвался о «Горькой луне» один из кинокритиков, и, кажется, лучше не скажешь. «Горькая луна» — это квинтэссенция творчества Поланского, идеальный итог 30-летней деятельности и замечательный путеводитель по собственным фильмам. Снова семейная пара знакомится со своеобразными соседями — это из «Ребенка Розмари»; снова каждый встречный, будь то добрый индийский семьянин или нахальный красавчик, кажется врагом — это уже «Жилец»; снова очень ограниченное пространство, откуда не сбежишь при всем желании — вот и влияние «Тупика». Но самой близкой «Горькой луне» картиной можно считать «Нож в воде». Удивительно, как в самом первом фильме виднеются очертания будущих лент режиссера: как и «Нож в воде», трагедия «Горькой луны» разворачивается на плавсредстве (только вместо яхты лайнер), где уставшие друг от друга муж и жена втягивают в водоворот извращенной любви третьего участника, большую часть времени недоуменно хлопающего глазами. Ожесточение и вожделение, с каким Полански снимает свою музу Эммануэль Сенье, словами не описать: это животная, нечеловеческая страсть, и ближе к концу фильма по телу пробегает неприятный холодок, словно подсматриваешь в замочную скважину и узнаешь больше, чем следовало. Можно сколь угодно гадать, в какой степени это экранизация романа Паскаля Брюкнера, а в какой —автобиография режиссера, но куда любопытнее вопрос, насколько он о тебе, зритель.

Однажды французская газета опросила семьсот режиссеров, почему они снимают фильмы. Пока иные декламировали высокопарные речи, Полански ответил со спартанским лаконизмом: «Сам не знаю». Пожалуй, эта стратегия и позволяет польскому режиссеру в течение более чем 60 лет переживать взлеты и падения, расследования и скандалы, оставаться молодым и голодным. В сентябре на экраны выйдет его 23-я картина, черная комедия под названием «Дворец». Стоит ли игра свеч, узнаем совсем скоро.