Как слушать Мадонну: гид по всем альбомам певицы

Альбом-ренессанс. Предыдущие два альбома, Erotica и Bedtime Stories, сложно назвать успешными: на первом певица перестаралась в желании разозлить вообще всех, на втором — в обратном желании показаться слишком милой. Bedtime Stories был отличным альбомом, но он ничего не мог предложить слушателю-прогрессисту, желавшему увидеть творческий прорыв Мадонны.

Этот прорыв произошел на следующем альбоме. Мадонна познала радость материнства, переосмыслила себя и мир вокруг себя, успокоилась и решила ставить не на скандалы (и необходимость разгребать их последствия), а на звук и песни, позвав рулить записью не слишком известного электронщика Уильяма Орбита.

Ray of Light — краснокнижный пример коммерческой удачи и твердой творческой воли сделать сложный альбом со звуковыми опытами. Главный парадокс дискографии Мадонны в том, что ее лучший альбом, самый успешный альбом и самый экспериментальный альбом сошлись в одной точке. Ray of Light водит слушателя за нос, обгоняет на поворотах, отправляет в нокаут, кидает в овраг и бесконечно обманывает: то дразнит суперхитами Frozen, The Power of Goodbye и заглавной песней, то опрокидывает на него ведро с трип-хопом, трансом и буквально всей передовой электронной музыкой. У слушателя не остается выбора — ему нравится.

Конец девяностых — начало нулевых. Планету захватила ностальгическая истерия по диско, принимавшая разные формы — и стильные (возродив из пепла карьеру Кайли Миноуг и подарив миру Софи Эллис-Бекстор), и откровенно кринжовые (группа A-Teens: что это было?).

Пиковая и финальная точка диско-ревайвла — это его самая тотальная форма, альбом Confessions on a Dance Floor, третий и последний творческий пик Мадонны. Перебрав на двух предыдущих альбомах целый ворох творческих методов, певица вернулась туда, где не была и о чем, вероятно, мечтала. Предысторию вы знаете: Мадонна не как царица, а как ученица написала трогательное письмо группе ABBA с просьбой взять их мелодию. Результат вы знаете куда лучше: песня Hung Up не меньший канон 2000-х, чем La Isla Bonita — канон 1980-х, а ее розовое боди в клипе на эту песню запомнилось примерно всем, чье взросление пришлось на те годы.

Продюсер Стюарт Прайс стал для Мадонны тем же, кем был Уильям Орбит семью годами ранее, — творческим проводником, который помог выйти на новый пик. Правда, творчески он пошел от обратного: если Орбит продвигал идею звукового роста, то Прайс — возвращение к истокам, причем хронологически домадонновским. Конечно, не она была первая, но именно она — последняя: вопрос диско был эффектно закрыт.

Если вы вдруг отправитесь на машине времени в 1984 год и расскажете Мадонне, что с бывшими дружить не надо, она в лучшем случае рассмеется вам в лицо: большинство песен второго альбома написал экс-бойфренд Стивен Брей. Также к этим песням приложил руку Найл Роджерс из Chic, превратившийся из просто хорошего музыканта в поп-визионера.

Стилистически эти песни мало чем отличались от дебютника: Мадонна и ее команда просто решили не трогать то, что хорошо получается. И получилось даже лучше: например, заглавная Like a Virgin — ключевой хайлайт ранней Мадонны, краш-тест всевозможных консерваторов (ох, они даже не представляли, что будет потом!) на свете и путевка в большие звезды.

Этот альбом подарил каноничный момент, без которого невозможно представить MTV 1980-х — исполнение Like a Virgin на премии VMA (Мадонна в свадебном платье — истинное величие).

Дебютные альбомы принято называть (ваш покорный слуга не исключение!) пробой пера: автор ищет звук, стиль и самого себя. А сами артисты обычно потом приходят на музыкальные шоу, где им ставят ранние песни и клипы и добиваются примерно того же эффекта, какого ждет мама, открывающая альбом с вашими детскими фотографиями при ваших друзьях, а вы краснеете, как рак в кипятке.

Так вот, все вышесказанное — не про этот случай. Дебютник Мадонны — зрелый поп-альбом, озверевше вгрызающийся в поп-канон 1980-х, как оголодавший хищник в бедро антилопы. Возможно, сказывается тот факт, что Мадонне в год дебюта уже 25. Возможно, и то, что она уже успела обжечься: ужасная история изнасилования, рок-уроки в гитарных группах и долгая дорога к успеху. Поэтому и дебютник звучит не как дебютник.

В музыкальном смысле Madonna — витрина достижений поп-сцены: лупят драм-машины, сверкают синты, сияет диско-шар. Первый альбом похож примерно на всю популярную музыку тех лет, местами подозрительно явно: например, Think of me внаглую повторяет Don’t you Want Me гремевших тогда The Human League, но не вызывает вопросов. Совсем скоро станет понятно, что Мадонна сможет подчинить себе буквально любую злободневность, а пока впервые в жизни врывается в чарты, чтобы прописаться там примерно навсегда.

Альбом, за которым стоит фактурная фигура актера Шона Пенна, бывшего мужа Мадонны, — большинство песен здесь про него. Как минимум одну вещь отсюда вы знаете — если La Isla Bonita вдруг не вошла в чей-то список песен, иллюстрирующих и объясняющих 1980-е, то гоните в шею составителя этого списка: это хит, выжегший свое имя в летописи десятилетий.

Другое дело, что главный хит альбома сослужил плохую службу пластинке, оттеснив все остальное. А тут хватает хороших песен. Например, мощный спич про подростковую беременность Papa Don’t Preach: здесь Мадонна нарвалась на Ватикан и пролайферов и впервые на кого бы то ни было — скоро она разозлит много кого. Еще тут есть Open Your Heart — в оригинале ее должна была спеть Синди Лопер, но не срослось, и хорошо.

Взрослый альбом. Если True Blue был конфетно-букетной, цветочно-клубничной мелодрамой о любви к мужу, «самому классному парню на планете» (не фигура речи, а титры к альбому, реально!), то Like a Prayer — о том, что бывает после головокружительных романов.

Когда Мадонна стала большой певицей? Кажется, на этом этапе. На Like a Prayer Мадонна не пытается угодить слушателю, а заявляет — о своих представлениях о религии, детстве в католической семье, горьком опыте неудавшегося брака. Что касается музыки, певица провожает 1980-е, уходя в соул, госпел, фанк и другие некогда далекие для себя места. Like a Prayer продавался похуже прошлого альбома, но обозначил твердую творческую руку Мадонны: артистка заговорила и со слушателем, и с индустрией с позиции силы, явно делая заявку, что она тут надолго.

Альбом-передышка. Почувствовав, что сексбук с фото в стиле садомазо, тексты песен про СПИД и целый ворох провокаций слишком сильно оттеснили собственно музыку, Мадонна решила включить контрастный душ, резко вывернула тумблер в обратную сторону и записала альбом преимущественно тихих баллад, который можно и нужно включить при маме (а может, и самой маме — почему нет?).

Bedtime Stories продавался хуже прошлых альбомов. Возможно, слушателей утомили американские горки. Возможно, публика хотела больше скандалов и секса. Возможно, Мадонне без «богохульства», но с песнями-колыбельными не очень-то поверили. Но есть грустный факт: самая лирическая ипостась Мадонны оказалась незаслуженно задвинута на самый задний план всеми остальными. В канон певицы перевезен разве что Take a Bow, хотя, помимо него, есть ряд удивительных вещей. Например, экспериментально-сновидческий рейв Bedtime Story, регги-баллада Forbidden Love и практически джи-фанковая Human Nature, инструментал которой будто взяли с альбома Warren G. В идеальном мире этот альбом обязан быть в первой категории, но история распорядилась иначе.

Начало девяностых мы запомним по раскрепощенной Мадонне и по фотобуку «Секс» с ее скандальными обнаженными снимками (которые способны и сейчас возмутить кого угодно!) и текстами, где альтер эго певицы по имени Дита делится сексуальными фантазиями. Но в меньше степени — по песням тех лет.

Erotica почти не подарил миру хитов, но перевел карьеру певицы на новые рельсы. 1980-е кончились, старые драм-машины свое отстучали, синтезаторы свое отзвучали, на смену пришла новая танцевальная музыка, хип-хоп и альтернатива, тут задача простая — не потонуть! В результате мы получили довольно крепкий альбом, звуковые и мелодические изъяны которого Мадонна умело замаскировала оголтелой сексуальностью.

Кантри? Поп? R&B? Рок? Первый альбом Мадонны в миллениуме сбивает с толку и не дает четкого представления о том, чего Мадонна хочет на самом деле.

Music нельзя назвать плохим — в конце концов, тут есть заглавная песня. Или вполне себе каноничная по нынешним меркам American Pie. Но все же отчаянно не хватает целостности — как будто Мадонна, пытаясь избавиться от груза ответственности за суперуспешный Ray of Light, бралась за все, что плохо лежит. Именно поэтому альбом звучит очень неровно.

Мадонна политическая и очень-очень откровенная. Вот клип на заглавную песню: Мадонна кидает зажигалку-гранату в человека, похожего на Джорджа Буша, и рассуждает об «американской мечте». Вот песня Mother and Father, где она рассказывает, что лишилась матери в пять.

Кажется, слушатель оказался не готов к таким высказываниям — не говоря о том, что альбом, как и его предшественник, вышел стилистически неровным. А если быть честным — авантюрной смесью электроники, фолка и поп-музыки.

Альбом-плот. Поставив жирную точку в истории с диско, Мадонна оказалась примерно в той же ситуации, что и в начале 1990-х, когда ей пришлось судорожно искать себя в пугающе новой музыкальной реальности. Другое дело, что с увесистым багажом осуществить это было куда проще.

Hard Candy очень популистский по меркам поп-музыки конца 2000-х и первый в своем роде (последующие альбомы, увы, будут такими же). Мадонна как будто заходит за трендами не с позиции силы, а в роли прилежной ученицы: так, кто там сейчас популярен? Джастин Тимберлейк? Заверните. Канье Уэст? Пусть заходит. Песню 4 Minutes вы, конечно, вспомните, но вспомните ли вы в ней саму Мадонну? Вопрос.

Рано или поздно Мадонна посреди жесткого и конкурентного мира американской поп-музыки обречена была оказаться в позиции догоняющей — и нет ничего страшного в том, что она отстала на третьем десятке карьеры. Опять же, песню 4 Minutes вы вспомните. А больше и не надо.

Если бы Мадонна вступила в игру в начале 2010-х, она, скорее всего, назвала бы альбом MDNA — потому что модно. MDNA, поняли? Как MGMT. По удивительной случайности, предпредпоследний ее альбом именно так и называется.

Конечно, тут невозможно не увидеть элемент холоднющего расчета, с которым артистка приняла новые правила игры. Как и в музыке, которая тут звучит, — она с усердием отличницы с первой парты усваивает тренды и последовательно растворяется в них.

Главная песня этого лонгплея называется «Сука, я Мадонна», в которой певица быстро декламирует строчки в компании Ники Минаж — сложно в этом увидеть что-то иное, кроме отчаянной погони за хайптрейном.

В отличие от предыдущих альбомов, в Madame X можно разглядеть творческие вызовы и даже остроумные идеи. Послушать на одном треке Мадонну и звезду реггетона Малуму? Кажется, оно стоило того вне зависимости от результата.

Плюс этого альбома: Мадонна обращается не только к трендам (этим она грешит последние пятнадцать лет), но и к самой себе — например, God Control звучит как затерянный ауттейк времен 2005 года. Другое дело, что органически не подходящих Мадонне вещей здесь все-таки больше: трэповые биты, артист Swae Lee в кредитсах. Поэтому альбом, отчаянно пытавшийся выбраться из последней категории, все же в нее попал.