Цирк не для детей и кинетическое искусство: что нужно знать о художнике Александре Колдере
Александр Колдер — потомственный скульптор. Скульптурой занимался еще его дед, затем — отец, мать тоже была художницей, и маленький Александр с самого детства мастерил что-то при мастерской родителей. При этом первое образование у него было техническое: Колдер получил диплом инженера-механика в Технологическом институте Стивенса и только после этого приступил к художественному обучению, а затем переехал в Париж, где поступил в академию Гранд-Шомьер.
В Париже Колдер оказался в 1926 году — это было время расцвета нового искусства. Он вращался в кругах конструктивистов и сюрреалистов, был знаком со всеми, кто стоял тогда в творческом авангарде — это Жоан Миро, Жан Кокто, Пит Мондриан, Ман Рэй, Ле Корбюзье. В то же время он начал искать свой художественный язык: ему, конечно, хотелось работать с объемом, но традиционная скульптура казалась слишком громоздкой, тяжеловесной, неживой. Решение пришло в виде проволоки — Колдер начал мастерить из нее сложные формы, напоминающие графические рисунки, но объемные.
Проволока не взялась из ниоткуда: еще отец и дед художника использовали ее для каркасов скульптур, в Америке работа с проволокой для поддержки была распространенной практикой. Колдер попросту убрал то, что обычно наслаивалось на каркас — так и получались его проволочные портреты, легкие и динамичные в своей графичности.
Художника занимала идея передачи движения в статичной, казалось бы, скульптуре, поэтому свои проволочные работы он начал делать с подвижными сочлелениями: например, у фигурок двигались руки и ноги, как у марионеток, да и сама проволока оставалась пластичной. Заинтересовавшись цирком (цирковая традиция исторически была сильна и в США, и во Франции), Колдер сделал собственную миниатюрную арену с акробатами, укротителями львов, самими львами, лошадьми, слонами и клоунами (все они двигались при помощи нитей, каучуковых трубок и проволочных стержней) и давал представления для друзей. «Колдер создал свой цирк в 1920-х, это было высокое искусство, а не развлечение для детей. Его театр проволочных фигурок был необычным явлением в Париже в то время, потому что тогда еще не существовало слова "перформанс", — рассказывал потом внук художника Александр С. Ровер.
В 1930 году на одно из цирковых представлений Колдера заглянул Мондриан, после чего позвал американского коллегу к себе в студию. Студия Мондриана была не просто комнатой, но настоящим Gesamtkunstwerk, то есть объединенным произведением искусства, где свою роль играли даже стены. На одной из них висели цветные многоугольники, которые можно было менять местами, раз за разом создавая новые композиции. Колдер был впечатлен и сказал другу, что, мол, вот было бы здорово, если бы эти многоугольники еще и колебались — движение добавит пространству будто бы еще одно измерение. Именно эта идея и дала толчок к созданию мобилей. А еще после посещения мастерской Мондриана Колдер поэкспериментировал с геометрической абстракцией, буквально за две недели написав 19 картин.
Первые мобили действительно укладывались в идеи мондриановского неопластицизма — концепции геометрической абстракции, основанной на визуальном «равновесии». Они были механическими и приводились в движение маленькими моторчиками. Постепенно от моторов Колдер отказался — теперь его мобили состояли из тонких пластинок на проволочных стержнях, они были сбалансированы в состоянии покоя и приводились в движение ветром. Тут художнику как раз помогали инженерные знания, и его кинетические скульптуры впоследствии не раз рассматривались учеными как наглядные примеры неустойчивого равновесия природных систем.
Параллельно с мобилями Колдер работал и над более монументальными скульптурами — так называемыми стабилями. К 1950-м годам именно это направление стало в его творчестве главным. Стабили были большими и, сообразно названию, стабильными — фантазийные фигуры, собранные из плоскостей, пересеченных под разными углами. Как правило, стабили Колдер варил из металла (кстати, почти без предварительных моделей, сразу рисовал и резал по металлу), экспонировались они на улице, и теперь эти скульптуры украшают площади по всему миру, от Франции и Германии до Венесуэлы, Австралии и Канады.
Было у Александра Колдера и еще одно увлечение — украшения. Это хобби тоже родом из детства: ребенком он мастерил из проволоки аксессуары для кукол своей сестры Маргарет. Впоследствии вместе с работой над скульптурами Колдер делал украшения из остатков медной проволоки, а затем переключился и на другие металлы — в ход шли сталь, латунь и серебро. Одни ювелирные работы напоминали носимые скульптуры, другие — архаичные колье из проволочных спиралей. Украшения Колдера носила его жена Луиза, они полюбились галеристке Пегги Гуггенхайм, писательнице Симоне де Бовуар, жене Марка Шагала Белле и не только. Поначалу создание аксессуаров было способом заработать на кусок хлеба: после Первой мировой войны люди редко могли позволить себе искусство, а вот с куда более дешевыми украшениями было проще — они стоили $8–25. Теперь украшения Колдера продаются на аукционах за сотни тысяч долларов.
И в своих ранних проволочных работах, и в подвижных украшениях, и особенно в мобилях Колдер передавал не только динамику как таковую, но и музыку. Не звучание, нет, но ритм колебаний был его способом исполнения. В итоге работы скульптора сильно повлияли на композиторов-современников, в том числе на Джона Кейджа — автора знаменитой композиции «4′33″» без единого звука.
В 1937 году по заказу испанского правительства для Всемирной выставки Колдер изготовил фонтан — но не с водой, а с ртутью. Жидкий металл, текущий по изогнутым желобкам, создавал совершенно фантастическое впечатление (из-за ядовитости ртутных паров сейчас Mercury Fountain находится в музее Жоана Миро в Барселоне за прозрачным защитным стеклом). Все искусство Колдера было живым — приводил ли его в движение человек, мотор или силы природы.
