Взгляд тишины: 10 фильмов, которые меняют восприятие мира

Говоря о видеоэссе, не обойтись без Криса Маркера, который то ли один из пионеров жанра, то ли его почти недоступный столп. Позаимствовав вывеску у вокального цикла Мусоргского, француз фиксирует в аудиовизуальном потоке размышления буквально обо всем: ритуалах и технологиях, прошлом и будущем, творчестве и революциях, видеоиграх и «Головокружении». При всей невероятной плотности мысли и перечне хищных вещей XX века территория «Без солнца» еще и сумеречная зона, триумф ненадежного рассказчика. Это фильм-эссе Маркера, в котором гипнотический видеоряд из футуристического Токио и «самой забытой страны Африки» Гвинеи-Бисау рождается под аккомпанемент закадрового женского голоса, который читает письма вымышленного оператора Сандора Красны. Попробуй разбери, кто здесь автор, а кто пророк, кто уже умер, как завещал Барт, а кто просто спит — и видит «Без солнца», обширную грезу цивилизации.

Совместный эксперимент Йоргена Лета и Ларса фон Триера — не просто видеоэссе, а целый фильм-экзамен из пяти пунктов. Датский провокатор просит старшего коллегу, снявшего в 1967 году короткометражного «Совершенного человека», сделать пять ремейков картины, каждый со своим заковыристым условием. Одну версию Лет будет снимать на Кубе, другую — в Мумбае, третью — с разделением экрана, четвертую — в формате мультфильма, а пятую — уже сделал сам Триер. Режиссеру нужно только подписаться под этой версией и прочитать закадровый текст как авторский. «Пять препятствий» — наглядная демонстрация, почему не суждено быть двум идентичным фильмам (даже если это концептуальная попытка Ханеке повторить «Забавные игры»), а каждый ремейк — это крайне занятный комментарий к оригиналу, режиссерскому характеру и кинопроцессу вообще.

Эпичная (три часа!) документальная фреска политической карьеры диктатора Чаушеску, собранная Андреем Ужицей из парадной официальной хроники. Устрашающая синхронность счастья на праздниках урожая и исторических реконструкциях подвигов румынского народа перемежается встречами с «западными партнерами», где первые лица государств выпускают наружу нечто человеческое — порой курьезное, порой тревожное. Сцена казни Чаушеску и его супруги в «Автобиографию» по понятным причинам не вошла, зато уместилось множество рифм. Например, между 1960-ми, когда еще генсек Николае трогает в магазине хлеб за мякоть, и 1980-ми, где отдельный универмаг уже симулирует изобилие румынского хозяйства на фоне кризиса и голода в стране. Красивым дополнением к этому сеансу (само)разоблачения диктатуры служит эпизод из «Заглавными буквами» (2020) Раду Жуде, где тотальное доносительство сочетается с веселой рекламой холодильников и авто. Воистину — смерть видеодрому!

В 2007 году польская полиция задерживает по подозрению в краже румынского подданного Клаудиу Крулика, который в момент совершения преступления находился вообще в Италии. Вывернуться из наручников правосудия не получается, Крулик объявляет голодовку — и в 2008 году отходит в мир иной. Таков драматический финал героя — и лишь начало анимадока Анки Дамиан, которая скрупулезно восстанавливает из обрывков историю героя. Не столько рассказывает и показывает — дефолтное свойство фильмов, — но позволяет ощутить быт Крулика, фрагменты его опыта и исторического контекста. Фильм Дамиан состоит из «вещдоков» памяти: тысяча фотокарточек, кошелек, купюры разных эпох и стран, карандашные рисунки румына, закорючки писем и дробь протокола. «Дороге в загробную жизнь» подошел бы эпиграф из ДДТ: «Это все, что останется после меня». Так много, так мало.

Один из ярчайших примеров, почему противопоставление кино документального и игрового, дескать, ведущих род от Люмьеров и Мельеса соответственно, — ошибочно, если не сказать вредно. Режиссерский дуэт Люсьен Кастен-Тэйлор — Вирина Паравел при помощи камер GoPro показывает рыболовецкий промысел Северной Америки глазами морских обитателей. Лязгающий до головной боли «Левиафан» — экстаз документалистов, мечтающих побывать там, где никто еще не, и показать пену дней с максимально близкого расстояния. И одновременно это артефакт библейского ужаса, где рыболовецкий траулер воистину похож на Левиафана и судно Харона, вестника судного дня. Позже Кастен-Тэйлор и Паравел так же эффектно поженят аудиозаписи сновидений певца Диона Макгрегора и гиперкрупные планы спящих в «Сомнологах», но разница между этими работами — как между бездной и космосом.

Документальный фильм фронтмена румынской новой волны Корнелиу Порумбою выполнен в жанре «разговор перед телевизором». На экране — «вечное дерби» между клубами армии и МВД: «Стяуа» — «Динамо». За кадром — неспешная беседа режиссера и его отца Адриана Порумбою, который в 1988 году судил тот злосчастный матч, когда поле засыпало снегом, но дерби он решил не переносить. Старший Порумбою вспоминает исторический контекст противостояния и последнего года Чаушеску, критикует себя за принятые решения (был бы тогда VAR!) и признает, что современный спорт и зрелищнее, и качественнее. Порумбою-младший, затеявший этот интимно-исторический эксперимент, раскручивает отца на детали эпохи, которая для потомков грозит превратиться в белый шум: игроки теряются на поле, VHS-помехи затирают приметы времени — каков был мир на трибунах и за их пределами, уже никто не вспомнит. Противостояние властных структур, судороги режима, право вратаря брач мяч «от своего» — все это канет в Лету без таких разговоров «о важном», а значит, может вернуться.

100-минутное видеэоссе демонстрирует кадры неба из 550 фильмов — настоящая энциклопедия атмосферы в кинематографе, сочиненная и реализованная синефилом Йоханном Лурфом, художником и студентом Харуна Фароки. С одной стороны — образчик эволюции образа в искусстве, с другой — гимн необъятности мира, его артефактов и знаний о них. Неслучайно название фильма нередко записывают символом : просмотр Star — задачка со звездочкой, не столько самодостаточное зрелище (хотя и гипнотическое), сколько предлог обратиться к комментариям. В интервью Лурф объясняет символ собственными представлениями о прекрасном. Если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно. Если этому посвящают диссертации и 100-минутные видеоинсталляции — значит, космос скрывается у нас под боком. Даже в том, что просто оттеняет динамику сюжета на экране.

Как известно, если на стене висит ружье, оно обязательно выстрелит. Не само по себе, конечно: кто-то должен взять его в руки. Так и с историей: если что-то произошло, об этом рано или поздно станет известно. Режиссер Трэвис Уилкерсон, узнав, что его дед в 1946-м убил афроамериканца и избежал суда, делает этот факт отправной точкой для аудиовизуальной одиссеи в самое сердце тьмы: речь не об Алабаме и даже не о послевоенной Америке. Двигаясь на машине к месту события спустя почти 70 лет, Уилкерсон слушает фолк-музыканта Фила Оукса, поющего об убийстве на этой самой дороге борца с сегрегацией Уильяма Мура, всматривается в снимки зданий, пытаясь запечатлеть призрачную ауру места, ищет контакт с потомками убитого и заодно пересматривает семейное древо, где некоторые родственники топят за «белое превосходство». «Думал ли ты, кто стрелял из ружья?» производит оглушительный эффект не только потому, что это не абстрактное размышление о несправедливости мира, а автобиографический true crime, но и за счет формы — внутреннего монолога, порой достигающего эффекта жуткого аудиоспектакля. Уилкерсон на собственном примере отважно соединяет личное и глобальное, предлагая не решение, но опыт — как жить дальше.

Фильм — прощание-завещание великой Аньес Варда. «Бабушка французской "новой волны" пережила не только режиссера-супруга Жака Деми, отпустив его с помощью трогательной грезы-байопика "Жако из Нанта", но и большинство кинематографических "внуков". Если не буквально, как в случае с Годаром, то с точки зрения художественных энергий. Последней работой Жан-Люка Года стал фильм-эссе "Книга образов" (2018), каталогизирующий страсти и угрозы кинематографа. Варда ушла с любовью не к себе в искусстве, а к искусству в себе: оставив преданным или будущим зрителям один из возможных путеводителей по собственному творчеству и обаятельный образец долголетия. Когда и в 90 не страшно идти вперед, оглядываться, впрочем, тоже. "Варда глазами Аньес" учит любить не только объект наблюдения, но и того, кто смотрит. Важный рецепт для неврозов хоть XX века, хоть 2020-х.