На изящном: солнечный сюрреализм Рене Магритта, или как художник искал радость в окружающем пессимизме
Обычно Рене Магритт ассоциируется исключительно с полотнами в стиле сюрреализма. В голову сразу приходят его канонические «мужчина с яблоком» («Сын человеческий» 1964 года) и «это не трубка» («Вероломство образов» 1929 года).
Но в период с 1943 по 1947 год Рене написал около 70 полотен в совершенно ином стиле, который он сам называл «солнечный сюрреализм».
Одна из таких картин — «Урожай» 1943 года.
Несложно догадаться, в каком историческом контексте была написана эта работа. Ключевой повесткой тех лет была Вторая мировая война и связанные с ней человеческие трагедии. Для понимания изменения стиля Рене хочется остановиться отдельно на событиях, которые тогда происходили в одной конкретной локации — в Бельгии, и поговорить о том, как это привело к отходу Магритта от «классического» сюрреализма почти на четыре года.
Когда в 1939 году началась Вторая мировая война, многие крупные сюрреалисты (Андре Бретон, Сальвадор Дали, Макс Эрнст, Андре Массон) уже находились в Соединенных Штатах. Но Рене Магритта с ними не было. Буквально через несколько дней после германского вторжения и последовавшей за этим оккупации Бельгии в 1940 году Магритт покинул Бельгию и отправился в Париж. Он не без оснований опасался репрессий в отношении себя, так как был представителем преследуемого нацистами «дегенеративного искусства» и к тому же был членом Коммунистической партии, которая жестко преследовались нацистами. Нельзя сказать, что Магритт был убежденным коммунистом. Ему нравились идеи коммунизма, доступность «интеллектуальной роскоши» для всех слоев общества, но не нравилось их фактическое воплощение. Он дважды покидал партию из-за разногласий во взглядах на роль искусства в пропаганде идей социализма.
Итак, Рене покинул Брюссель, но в Бельгии осталась его жена, Жоржетта Бергер, которая не смогла уехать из страны по семейным обстоятельствам. Рене продержался без нее всего месяц и решил вернуться в Бельгию.
Чтобы не казалось, что Рене вернулся на какой-то приятный курорт, посмотрим, как выглядела Бельгия в период оккупации. Так в полной мере получится оценить глубину его решения быть рядом с оставшейся там женой.
Оккупация длилась с 1940 по 1944 год. Выплата заработных плат в стране задерживалась, оккупационные власти постоянно допечатывали деньги, что приводило к непрерывному росту инфляции. Нормы потребления продуктов, установленные для бельгийских граждан, являлись одними из самых низких в оккупированной Европе. Для понимания: норма продовольствия составляла 225 граммов хлеба ежедневно, а также 250 (по иным данным, 125) граммов масла, 1 килограмм сахара, 1 килограмм мяса и 15 килограммов картофеля ежемесячно.
С 1942 года началось преследование меньшинств (евреев, цыган), которое сопровождалось жесткими репрессиями в отношении оппозиции, в большинстве своем представленной бельгийскими рабочими под предводительством Коммунистической партии.
На оккупированных территориях была введена жесткая цензура, конфисковывались и вывозились из страны произведения искусства.
Из учебных заведений изымались и уничтожались учебники, в которых оценка действий немецких оккупационных сил в Бельгии в период Первой мировой войны носила негативную окраску, а антифашистски настроенные преподаватели университетов принудительно помещались в нацистские концентрационные лагеря.
Несмотря на введение цензуры и снижение уровня жизни, многие деятели искусства, как и Рене Магритт, остались в оккупированной стране и приняли решение продолжить творческую деятельность.
«Немецкая оккупация стала поворотным моментом в моём искусстве. До войны мои картины выражали тревогу, но опыт войны научил меня, что в искусстве важно выражать очарование. Я живу в очень неприятном мире, и моя работа задумана как контрнаступление¿.
— Магритт о своём творчестве в период второй мировой войны.
Вот в такой обстановке Рене провел несколько лет, прежде чем трансформировал свой стиль. Он находился в эпицентре ужаса, но принял решение привнести в окружавшую его мрачную реальность что-то светлое и хорошее.
«Против широко распространенного пессимизма я предлагаю искать радость и удовольствие».
— Рене Магритт.
В письме к Андре Бретону в 1946 году он назвал новый период в своем творчестве «солнечным» — и направил ему свой «Манифест сюрреализма в солнечном свете», который был направлен против магической, эзотерической идеологии, в которую впал Андре Бретон.
«У нас нет ни времени, ни вкуса играть в сюрреалистическое искусство, перед нами стоит огромная задача, мы должны представить очаровательные предметы, которые пробудят в нас то, что еще осталось от инстинкта к удовольствию».
— Рене Магритт.
Однако Бретон не поддержал такого светлого порыва и вообще на период войны практически отрекся от Магритта, вернув его в строй сюрреалистов только в 1948 году. В целом арт-дилеры тоже стараются делать вид, что ничего такого в творчестве Магритта не было, и делают акцент на ранних или послевоенных работах.
Надо сказать, что это было не первое расхождение Рене с сюрреалистами. Еще в 1935 году в ответ на критику своей картины «Красная модель», в которой коллеги-сюрреалисты обнаружили «пример комплекса кастрации», он писал: «Ужасно видеть, какому глумлению может подвергнуться человек, сделавший один невинный рисунок. Возможно, сам психоанализ — лучшая тема для психоаналитика». Работу не оценили и однопартийцы-коммунисты, сочтя ее неверным отображением коммунистических идей. А Магритт всего лишь переосмыслил картину Ван Гога «Башмаки» (1886). Это была ситуация в стиле «сделал одной женщине хорошо, а другой от этого плохо, а ты вообще все это делал для третьей».
После Сталинградской битвы Рене был очень вдохновлен и стал еще более убежден в победе над нацизмом. В то время как многие другие художники рефлексировали по поводу ужасов войны в мрачных работах, он решил писать жизнеутверждающие, счастливые картины, чтобы не преумножать трагедии и боль. В таком стиле написан и «Урожай». По словам бельгийского художника Марселя Мариена, близко знакомого с Магриттом, художник писал картину под впечатлением от просмотра книги об импрессионизме и конкретно вдохновлялся «Купальщицами» Ренуара. В целом действительно получилось похоже.
Период «Ренуара» у Магритта был его способом справляться с окружавшей его безысходностью и попыткой дать надежду людям в ожидании окончания войны. В 1944 году художник писал: «Итак, я нахожу убежище в идеальном мире искусства. Вы мне скажете, идеалистическая позиция. Ну ладно. Но в конце концов это всего лишь способ развлечься, а это главное... Чем навязчивее становится реальность, тем меньше он сопротивляется тому, чтобы как можно дальше от нее сбежать».