Бейонсе объявила ренессанс. Как главная поп-певица современности переосмысливает музыку (и себя) в новом альбоме Renaissance
За последние десять лет Бейонсе превратилась из просто выдающейся артистки в самый настоящий бренд и имя нарицательное. Бесконечное число наград «Грэмми» и других премий, переизобретение правил музыкальной индустрии с альбомами-сюрпризами, концептуальные пластинки с социальными высказываниями и, конечно же, сверхдорогой визуальной эстетикой во всем, к чему певица имеет отношение. Естественно, такой статус периодически нужно подтверждать, дабы никто не усомнился в тебе. А главное — каждый новый проект должен быть еще больше и масштабнее предыдущего, что в случае Бейонсе — задача нетривиальная.
Тем более что ее прошлый полноценный альбом Lemonade выходил аж шесть лет назад, а с тех пор и в музыке, и в мире в целом многое изменилось. Хотя не сказать, что все это время Бейонсе сидела без дела: она выпускала и саундтрек к ремейку «Короля Льва» The Gift, и концертную пластинку Homecoming, и совместную с Джей-Зи работу Everything Is Love. Но все это было передышкой перед новой эрой в творчестве Бейонсе, которую она открыла своим седьмым альбомом Renaissance.
И название пластинки, и ее минималистичная, но эффектная обложка намекают на что-то амбициозное и масштабное. Действительно, мало того что у альбома есть подзаголовок Act I и это лишь первая работа в грядущей трилогии, Renaissance, полностью соответствуя имени, посвящен именно возрождению. После двух лет пандемии, широкомасштабных протестов BLM и экономических проблем в США, говорит Бейонсе, настает время ренессанса. Время, когда темные дни ушли в прошлое, наконец-то можно расслабиться и компенсировать все лишения и горести последних лет. Естественно, в этом как нельзя лучше должен помочь альбом Бейонсе, который она задумала как «безопасное место, место без осуждения. Место, свободное от перфекционизма и загонов. Место, где можно кричать, самовыражаться и чувствовать свободу». Иначе говоря, этакий локальный эскапический рай, в котором можно скрыться от всех невзгод. Закрывающая альбом Summer Renaissance с сэмплом песни Донны Саммер и Джорджо Мородера I Feel Love лучше всего демонстрирует эту экзальтацию: сверхсексуализированный гимн новому лету любви, пришедшему на смену трудным временам.
Действительно, Renaissance — самая танцевальная и ритмичная пластинка Бейонсе за всю ее карьеру. Безусловно, она не вся состоит из дискотечных бэнгеров, но никогда еще альбомы артистки не звучали так хлестко. Но могла ли Бейонсе просто записать дискотечную пластинку без социальной повестки? Конечно, нет. Renaissance — ода афроамериканской танцевальной музыке 1970-х, 1980-х и 1990-х. На альбоме скрываются сэмплы больше чем из 20 классических треков артистов вроде уже упомянутой Донны Саммер, Робин С. и Джеймса Брауна, а в треке Move поучаствовала Грейс Джонс собственной персоной.
Само собой, цитируя танцевальную музыку конца XX века, Бейонсе не могла обойти стороной ЛГБТ-культуру, которая была ее неотъемлемой частью. Артистка не только сэмплировала ЛГБТ-музыкантов, оставила в тексте отсылочки с характерной лексикой, но и посвятила Renaissance памяти своего дяди, открытого гомосексуала, скончавшегося от осложнений из-за ВИЧ.
И в этом главное концептуальное отличие Renaissance от прошлых работ Бейонсе. Если Lemonade был открытым манифестом феминизма, а The Gift — панафриканским признанием в любви к народам Черного континента, то на новой пластинке социальная повестка введена намного тоньше и аккуратнее. Зная, что люди за последние годы устали буквально от всего, она решила не нагружать слушателей слишком уж сложной и подробной концепцией. Она присутствует здесь лишь на фоне: мол, давайте потанцуем и воздадим дань уважения культовым афроамериканским музыкантам и ЛГБТ-культуре.
Renaissance, несмотря на кучу отсылок и сэмплов, звучит цельно и богато. Хотя он и посвящен ушедшей эпохе, это далеко не просто стилизация под нее, а современное произведение с переосмыслением прошлого. Естественно, все это стало возможным не только благодаря одной-единственной Бейонсе, но и десяткам продюсеров и соавторов от Скриллекса до Фаррелла Уильямса, которые помогали ей делать пластинку. На бумаге все это выглядит как описание лучшего альбома на свете. Но вот интересно ли его слушать? И вот с этим у Renaissance возникают проблемы.
Прежде всего непонятно, почему Бейонсе решила, что именно ее пластинка должна быть началом ренессанса? Альбомы, которые отвлекали людей от пандемии и прочего, за последние пару лет выпускали и Леди Гага, и Дуа Липа, и Кайли Миноуг, и Лиззо, и прочие. Многие из них, к слову, точно так же воскрешали на них танцевальную культуру 1970–1990-х, но без какого-либо разделения по расовым, гендерным или сексуальным признакам. Да и, честно говоря, на Renaissance нет ни одного трека, который может претендовать на звание вечной классики. Там много действительно хорошо звучащих песен, но все это напоминает скорее ночную суматошную дискотеку, после которой утром ничего и не вспомнишь, кроме отдельных фраз.
Бейонсе замахнулась на очень сложную задачу — сделать работу, которую будет интересно слушать и как развлекательную поп-музыку, и как серьезное произведение с глубокими смыслами. Артистка предложила слушателям избавиться от перфекционизма, но сама, кажется, от него не избавилась: под Renaissance довольно сложно расслабиться и наслаждаться им как обычной поп-пластинкой. Альбом напоминает постмодернистские романы вроде «Дома листьев» или «Бесконечной шутки», где отсылка залезает на отсылку и отсылкой погоняет. Вещь любопытная, но для неподготовленного слушателя весьма специфичная. Помимо музыкальных и текстовых цитат, бессчетное число отсылок можно найти и в визуальном оформлении альбома и сопутствующих материалов. То Бейонсе косплеит Деву Марию в не самом ее каноничном виде, то снимается на фоне картины с сюжетом про обращение апостола Павла, то сидит рядом с пистолетом-микрофоном как у Принса. И это еще не вышла полноценная визуализация альбома, где наверняка каждый кадр будет содержать тонну цитат и намеков.
И в общем-то, даже хочется похвалить Бейонсе за такую кропотливую работу. Renaissance действительно дает ощущение большого поп-альбома. Певица действительно делает многое для того, чтобы поп-музыку воспринимали как искусство. Более того, для R’n’B, родного жанра Бейонсе, это вообще уникальный случай такой большой работы. Если в рэпе подобные арт-альбомы уже стали привычными благодаря артистам вроде Канье Уэста и Кендрика Ламара, то в R’n’B подобные заметные работы найти намного сложнее.
Но главная проблема Renaissance в том, что весь этот большой поп-альбом с миллионом отсылок предназначен только для тех, кто или живет с Бейонсе в одном мире, или очень сильно захочет в него вникнуть. Если в 2000-х Бейонсе создавала музыку для всего мира и под ее хиты могли тусить везде — от Сарапула до Кейптауна, то в 2010-х она все больше уходила в американскую повестку. Проблемы афроамериканцев, проблемы американских женщин, проблемы американской экономики, проблемы американской истории — все это теперь главное в ее творчестве, а не понятные каждому любовные перипетии, как в классических хитах артистки.
Впрочем, проблема ли это альбома и Бейонсе или проблема слушателя? Артист волен делать что хочет для той аудитории, для которой посчитает нужным. В 2010-х почти каждый крупный поп-исполнитель искал свою идентичность и прошел путь от универсальной поп-звезды до уникального артиста со своими особенностями и корнями. Другое дело, что такая «спецификация» артистов приводит к потере части аудитории. Интересно ли какому-нибудь рядовому жителю Биробиджана вникать в тонкие перипетии альбома, посвященного народам Африки? Возможно, но, скорее всего, нет. У него свой культурный код, свои проблемы, своя среда.
Вот и Renaissance русский человек полноценно поймет, только если глубоко закопается в изучение его корней и отсылок. Дело благородное, но рассчитанное исключительно на энтузиастов. Не говоря о том, что, пока Бейонсе провозглашает культурное возрождение после годины испытаний и лишений, мы находимся в кардинально другой ситуации. Пока у них все заканчивается, у нас все только начинается. Нам остается только мечтать, чтобы и в России появлялись такие крупные поп-альбомы, которые не только бы утверждали поп-музыку в качестве серьезного искусства, но и переосмысляли нашу культуру, создавая новые смыслы. Увы, таких пока нет.