Одно из самых обсуждаемых событий в музыкальной индустрии лета — возвращение Бейонсе. Полноценных сольных альбомов R&B-дива не выпускала с 2016-го (тогда вышел эпохальный Lemonade). Парный альбом с супругом Jay-Z Everything Is Love был, визуальный альбом Black Is King (2020) по следам «Короля Льва» тоже был, а вот простых релизов «как раньше» — нет. Время пришло.
Седьмой студийник певицы получил громкое и актуальное заглавие Renaissance и выйдет в двух частях. Акт 1 ожидается 29 июля. Подробности пока держатся в секрете, но мир уже услышал первый сингл, Break My Soul. Услышал и отправился срочно искать ближайший танцпол. Потому что Бейонсе приказала танцевать.
Артистка взяла курс на хаус образца 1990-х. Разумеется, не одна: под руку ее ведут продюсеры Tricky Stewart и The-Dream, с которыми она в свое время создала знаковый гимн гордых и независимых Single Ladies (Put a Ring on It) и еще ряд хитов. К тексту и бэк-вокалу приложил руку и голос Big Freedia, квир-икона из Нового Орлеана, которому обычно приписывают популяризацию жанра баунс.
В тексте Бейонсе призывает кутить по-королевски: не просто подвигаться после рабочей смены, а вовсе послать нелюбимую работу к черту и жить в удовольствие («Я влюбилась и уволилась, ищу себе новый стимул»). Зарубежные журналисты сообщают, что некоторые уже исполнили приказ и действительно сделали ручкой начальству. Кто-то сдал фартук бариста «Старбакса», другой раз и навсегда завершил карьеру в области печати и упаковки. Теперь планируют реализовать творческие амбиции. Бейонсе может гордиться.
Счастливые журналисты, которым предоставили доступ к другим трекам с Renaissance, рапортуют, что Бейонсе также попробовала себя в британском гэридже и кантри. Но общее настроение танцевальное, праздничное, максимально непандемийное.
Незадолго до премьеры Break My Soul другая важная единица музыкальной индустрии тоже отличилась дерзким танцевальным релизом. И не сингл, а целый альбом. Речь о Дрейке и его седьмой пластинке Honestly, Nevermind, выпущенной без длительных анонсов и масштабных пиар-кампаний. Такую шоковую тактику, к слову, впервые использовала как раз Бейонсе, которая в 2013-м пренебрегла всеми существовавшими у топовых артистов и их команд маркетинговыми нормами и подарила фанатам альбом-сюрприз Beyonce.
Альбом Дрейка можно считать полноценной танцевальной записью, сосредоточенной на хаусе и относящейся к так называемому «Балтиморскому клубу». Это особый гибрид хауса, брейкбита и хип-хопа, зародившийся на северо-востоке США в начале 1990-х. Мастерить концептуальный релиз канадскому хитмейкеру помогала целая армия продюсеров: от южноафриканского обладателя «Грэмми-2022» за лучшую танцевальную запись Black Coffee до немецкого дуэта Cubeatz, которые работают, кажется, со всеми значимыми хип-хоп-артистами современности (Drake, Kanye West, 21 Savage, Nicki Minaj, Migos и так далее).
Эксперимент понравился далеко не всем слушателям и критикам, но все равно возглавил альбомный чарт Billboard 200 (пусть и с самыми низкими показателями в карьере артиста). На критику Дрейк ответил в запрещенном на территории РФ инстаграме:
«Если вы еще не поняли мой альбом, ничего страшного. Это ОК. Такая у нас работа. Такая у нас задача. Мы ждем, когда вы нас догоните. Но мы уже на месте. Мы уже у цели. И движемся к следующей. Боже ты мой».
Критики позеленее обвинили Бейонсе и Дрейка в том, что они «продались» и забыли о своих корнях. Но знатоки истории танцевальной музыки одобрительно кивнули: маститые артисты, напротив, возвращают порядок в хаус.
История электроники полна имен, мест и удивительных поворотов, и о ней заслуженно написано множество трактатов (одним из лучших считается «Прошлой ночью диджей спас мне жизнь: История диск-жокея» Билла Брюстера и Фрэнка Брутона, которая недавно переиздавалась в России).
Если кратко, то хаус вырос из диско усилиями по большей части черного американского квир-сообщества. Одна из ключевых фигур в становлении хауса — покойный чикагский диджей Фрэнки Наклз (Frankie Knuckles), в конце 1970-х ставший резидентом клуба Warehouse. Там он ставил лихую смесь из диско, рока, соула и европейской электроники, которую завсегдатаи вскоре стали называть «музыкой хауса», сокращая название клуба. Так оформился стиль хаус. И вскоре в Warehouse пускали не только чернокожих геев по спискам (как было изначально), но и богатых белых тусовщиков.
Среди пионеров хауса были и другие чернокожие диджеи: Ron Hardy, Jesse Saunders, Chip E. и еще ряд музыкантов. Кто-то уже умер, кто-то все еще усердно снабжает тусовщиков катарсисами на танцполе.
К середине 1980-х хаус добрался до Великобритании, а в конце десятилетия в Детройте зародилось техно. И это тоже дело рук (и пластинок) преимущественно темнокожих артистов. Вскоре стали появляться их белые ученики и последователи, которые в силу многочисленных социальных и политических издержек часто добивались куда больших успехов. Поэтому желание Бейонсе и Дрейка вернуть фокус на заслуги своего народа перед танцевальным миром — важная веха и достойная похвалы инициатива.
Зачем поп-звезды идут в клуб?
Поп-музыка всегда находится в поисках следующего тренда и поглощает стоящие ниже в пищевой цепи жанры. Поп в принципе трудно назвать отдельным жанром, потому что «популярный» — такой же абстрактный термин, как и «независимый» (инди) и «электронный» (по сути, любая музыка, в записи которой использованы синтезаторы и компьютеры, может считаться электронной).
Эстетов часто бесит, что мейнстрим беспощадно поджимает под себя андерграундные жанры. Но в то же время благодаря вниманию широких масс многие «тайные» жанры получают необходимый приток новых слушателей и удерживают релевантность. И порой в поп-лабораториях крупных лейблов рождаются не уродливые алчные гомункулы, а работы, определяющие вектор развития музыкальной индустрии на годы вперед.
Заглянем, например, в Великобританию начала 2000-х, когда местная поп-культура переживала неслыханно вдохновленный период. Поп-звездам часто приходится сражаться с мнением, что их музыка — либо вообще стыд, либо максимум «гилти плежа». Но многие песни британских героев 2000-х по сей день звучат свежо, нестыдно и дают фору куда более серьезным артистам.
Так, в 2002-м вся Британия следила за телешоу талантов «Поп-звезды: соперники» (Popstars: The Rivals). Концепт был одновременно прост и гениален: во время голосования зрители как бы собирали одну мальчиковую и одну женскую команду мечты. Побеждала та, чей сингл попадал на первую строчку национального чарта (восхищаемся самоуверенностью продюсеров: то, что на вершине может оказаться кто-то третий, даже не обсуждалось).
В итоге девичья группа Girls Aloud легко обогнала типичную слезливую балладу соперников из команды One True Voice. Их сингл Sound of the Underground был бойким и рисковым драм-н-бейс-бэнгером, спродюсированным командой Xenomania. Если что, драм-н-бейс тоже имеет глубокие «черные» корни.
В итоге Girls Aloud не только победили в телешоу и взрастили как минимум одну международную звезду (Шерил Коул), но и стали одним из самых успешных британских герлбендов XXI века. В то время как One True Voice распались вскоре после окончания передачи. Спасибо драм-н-бейсу.
Идейные сестры Girls Aloud, герлбенд Sugababes в том же 2002-м впервые попал на вершину английского чарта с треком Freak Like Me. Сингл представлял собой мэшап (наподобие тех, которые теперь рвут тикток и рилсы). Синти-поп-продюсер Richard X (большой любитель Kraftwerk) соединил текст песни Адины Ховард Freak Like Me и сэмпл из песни Are Friends Electric? Гэри Ньюмана. Результат — электро-поп-R&B-феерия для модных слушателей образца начала 2000-х, дополненная вампирским клипом в стиле «Блейда».
Тот же Richard X помог поп-группе Liberty X (тоже выпускникам талант-шоу) существенно расширить фан-базу и добиться уважения критиков. С ними он записал еще один мэшап: песня Being Nobody была собрана из треков Ain’t Nobody Chaka Khan и Being Boiled The Human League.
Тем временем R&B-певец Крейг Дэвид знакомил мир с британским гэриджем, изображал поп-трубадура новой формации — парня, который одновременно поет серенаду и приглашает на танцпол. Впервые мир услышал его голос на треках гэридж-дуэта Artful Dodger, а потом у парня посыпались сольные хиты.
В тот же момент другой сладкоголосый парень, Дэниел Бедингфилд (брат певицы Наташи Бэдингфилд), взлетел на вершину чарта с гэридж-треком Gotta Get Thru This. Кажется, будто все поп-артисты тех лет так или иначе экспериментировали с танцевальной музыкой. Но уже к середине 2000-х стало модно скрещивать поп-эстетику с роком и R&B.
Разумеется, говорить о дружбе танцевальной и поп-музыки нельзя без упоминания Мадонны. Ее заслуги перед клубным миром достойны отдельного трактата и только что были увековечены в свежем альбоме ремиксов Finally Enough Love. В делюкс-версию альбома вошло аж 50 треков, которые в разное время возглавляли танцевальный чарт Billboard. Связь поп-иконы и дэнс-вселенной всегда была крепкой: образ Мадонны во многом зародился во время ее тусовок в Нью-Йорке.
То же самое можно сказать и о Леди Гаге, чей бойкий электро-поп в конце 2000-х вернул клубное звучание в коммерческий поп-мир (и альбомы ремиксов она тоже охотно выпускает). Тут же очень популярные в то время The Black Eyed Peas сменили R&B на EDM, а следом прибежала Кеша с обоймой электро-поп-бэнгеров. И вскоре в США (а оттуда во весь мир) ворвалась иностранная делегация хаус-продюсеров, надолго переосмыслившая звучание топовой поп-музыки.
Главные герои 2008–2010-го француз Девид Гетта и шотландец Кэлвин Харрис вообще шли бок о бок. Их совместными усилиями буквально за пару лет мейнстримные чарты превратились в филиалы ночных клубов. И уважающие себя поп-артистки (от Бритни Спирс до Рианны) преображались в новоявленных клубных див, активно следуя за модой на EDM (electronic dance music, и да, мы тоже всегда считали, что это совершенно дурацкое название) и строили композиции вокруг сокрушительных дропов.
Даже австралийская инди-певица Sia получила запоздалую путевку в большой поп-мир после того, как завела выгодную дружбу с Дэвидом Гетта и одолжила свой далекий от поп-стандартов голос для EDM-баллады (только вдумайтесь в эту парадоксальную формулировку!) Titanium.
EDM-бум длится примерно до 2013-го и постепенно сходит на нет: как и вам воскресным утром, после диких танцев индустрии требовалась передышка. Да и стремительно подрастало новое поколение слушателей, которые еще не накопили на билеты на Ибицу и VIP-столики в Вегасе.
А можно убавить басы?
Ближе к середине 2010-х начала оформляться новая категория поп-артистов, которые усложняли электронику. Басы стали тише, ритм — плавнее, и даже тексты танцевальной поп-музыки восхваляли уже не клубы и секс, а что-то более поэтичное.
Выпускники консерватории имени Чайковского — британцы Clean Bandit — изящно скрещивали классику и синтезаторы. Канадка Kiesza дебютировала с невероятно прилипчивым дип-хаусом, а в спину ей дышал американец Zhu с тягучим Faded, которому самое место на рассветном танцполе, но его так и норовили ставить в праймтайм на поп-радиостанциях.
Российские поп- и рэп-артисты где-то в 2017-м и вовсе коллективно решили, что дип-хаус — наше национальное звучание, попутно выудив кальянный рэп и прочие субпродукты из ядреной смеси электроники, рэпа, R&B и поп-музыки. Этот поезд несется по сей день. Секрет прост: у нас быстро выросло поколение продюсеров-вундеркиндов, которые заучили несложную формулу качающей «бочки» и стали продавать ее артистам. Один трек плавно перетекал в другой, а это гарантия попадания и на радио, и в стриминги, где царит правило «не выделяйся, и тебя не переключат».
Даже американский дуэт The Chainsmokers, начинавший карьеру с сокрушительной песни-шутки #Selfie, ловко мигрировал с танцевальных фестивалей в мейстримные чарты, постепенно приглушая басы, добавляя мелодизма и приглашая в гости поп-певиц вроде Halsey.
Их примеру последовал и голландский продюсер-вундеркинд Martin Garrix, и ветеран Tiesto, и русский немец ZEDD, и многие другие. Танцевальный поп с участием приглашенных звезд занял свою нишу в поп-вселенной, но перестал добиваться каких-то неслыханных высот: во главе поп-пирамиды последние годы все-таки хип-хоп и вкрадчивый зумер-поп (привет, Билли Айлиш).
Но дэнс всегда где-то рядом и охотно отзывается, когда тяжеловесы вроде Бейонсе или Дрейка решают, что их звуку не хватает драйва. Да и самой популярной песней в США в прошлом году (по версии итогового чарта Billboard за 2021-й) стал диско-поп Levitating Дуа Липы. Так шаг за шагом мы вполне можем снова оказаться на пульсирующем танцполе. И после всего безумия, которое творится в мире последние пару лет, так и хочется крикнуть: «Диджей, прибавь басов!»