Кто мы и куда идем: 9 фильмов о кризисе идентичности

Ингмар Бергман смотрит, как отражаются друг в друге две женщины: Элизабет — актриса, сыгранная Лив Ульман, и Альма — медсестра в исполнении Биби Андерсон. Их лица накладываются друг на друга, образуя причудливый двойной портрет. Сиделка становится все более хрупкой и уязвимой, ее рассудок время от времени замыкает. Актриса, напротив, набирается сил и даже обретает в финале утраченный дар речи. Кажется, будто медсестра начинает идентифицировать себя со своей пациенткой, более того, она отдается мужчине, который называет ее именем актрисы, соглашаясь, что это ее роль. Невозможно сказать, происходит ли это в реальности или в воображении. Бергман не дает подсказок. Он заставляет усомниться, женщины ли перед нами или разные стороны одной души, которая не находит себе места ни в каком из воплощений. Эта недостаточность связывает двух героинь в единое целое, а раздвоение персоны на две разные личности, Альмы и Элизабет, означает жестокий конфликт индивидуальности, одновременно надевающей на себя маску и желающей сорвать ее. Где проигрыш и выигрыш равно ведут к потере себя.

Экранизация Финчером книги Чака Паланика стала главным фильмом про невозможность быть собой и жить своей жизнью, если ты скучный и жизнь твоя тоска. Именно таков портрет Джека. Эдвард Нортон и Брэд Питт играют две грани натуры, которые самозабвенно молотят друг друга до кровавой юшки. Страховому агенту нужен продавец мыла в красной кожаной куртке, неотразимый, независимый, полная противоположность его рутине, способ канализировать свою подавленную обществом агрессию. Джеку до смерти нужен ринг, кулаки и адреналин. Воображаемый друг Тайлер Дерден помогает ему послать общество и стать другим человеком — собой.

Артур Флек — жертва домашнего абьюза, его дикий хохот — неконтролируемые спазмы сродни икоте. Хоакин Феникс играет героя, чье разбитое сердце больше не способно склеиться. Отныне каждый его острый осколок будет утилизован, чтобы ранить других, тех, кто виноват, по его мнению, во всех бедах мира. У обездоленного одинокого человека больше не осталось сил быть несчастным, и забитый простак, преодолевая боль, превращается в Джокера и познает свои первые радости. Тихое отчаяние и депрессия так сильны, что только крушение мира может исцелить и утешить, превратить ненависть к себе в любовь. Одинокий и ничтожный Флек становится генералом армии униженных и оскорбленных во имя новой религии — анархии.

Американский режиссер-неоакадемист Джеймс Айвори останавливает взгляд на границе эпох. Конец старых времен в преддверии нацизма, разлад европейских традиций и прежней культуры влечет за собой необратимую перемену участи. Айвори различает ее в глубоко частной жизни за чисткой серебра. В поместье Дарлингтон Холл мир экономок и слуг предан своему занятию и господину. «Человек не может быть доволен собой, пока не сослужит верную службу своему хозяину» — этот краеугольный принцип старшего дворецкого Стивенса, которого играет Энтони Хопкинс, будет нарушен ходом истории. Милорд — его бог, но приходит время гибели богов. Стивенс отправляется в поездку, оставляя за спиной вселенную, которая угасла навсегда. Погожим днем жизнь услужливо развернется перед ним во всех своих прекрасных длиннотах, подобная дороге, которая не совсем еще пройдена, а значит, будут новые повороты личности и судьбы среди вересковых пустошей необратимо изменившейся Англии.

Герой самого знаменитого фильма Федерико Феллини кинорежиссер Гвидо Ансельми, как шарик, взлетает над землей, но снизу дергают за веревку, привязанную к ноге, и Гвидо плюхается в постель. Он проснулся, но граница между реальным и нереальным исчезла. Воображение Гвидо никогда не бывает в кризисе, в отличие от его личной жизни. Реальность смеется персонажам в лицо, а они кружатся в карнавальном хороводе. Феллини развязал язык кино, сделав его объектом разорванное сознание Гвидо, находящегося на распутье, потерявшегося среди клоунов и дам. Зато кино после Гвидо не нуждается в связных историях, надо просто войти в поток, подключиться к странному хороводу и поймать ритм. «Восемь с половиной» можно сравнить со взломом кода. Феллини, по его собственным словам, застает своего героя в «мертвой точке», когда жизнь взяла паузу. Он застрял, задыхается, и вдруг приходит ощущение полета. Гвидо в костюме и шляпе болтается между небом и землей. Этот кризис не смертелен.

В 1999 году Дэвид Кроненберг выводит человечество из экзистенциального кризиса, соединяя органическое и неорганическое в единую субстанцию. Известный фокусник Ури Геллер гнул взглядом ложки, главная героиня фильма Аллегра Геллер, ведущий дизайнер компьютерных игр, проверяет на гибкость сам взгляд. Она создает биоприставку «Экзистенция», игра в которой неотличима от реальности и может стоить ей жизни: на нее открыта охота на всех уровнях реальности и виртуальности. Люди выходят из кризиса идентификации и снова входят в пике через биопорты, имплантаты и метаплоть. Человек срастается с виртуальной реальностью всеми хрящиками. Мутирует, как в омут с головой. Это было новым словом в кино, особенно если сравнивать с киберпанком и кремниевой «Матрицей». Если в матрице живут, то в экзистенцию играют, а игры Кроненберга впечатляют сильнее.

В поезде, мчащемся на юг, столкнулись двое сорокалетних, «пассажир» и «проводник». Когда-то они уже встречались в зале суда: один нарушал закон, другой осуждал его на долгий срок. Совсем еще молодые, оба исполнили предписания системы, сыграли каждый свою роль. С тех пор рисунок предписаний, правил, законов, ограничений поменялся. Был состав преступления — стали ценности новой жизни. Был осужденный — стал хозяин. Был судья — стал никто. Искусственно разлинованный мир рухнул, жизнь, когда-то организованная по правилам, хлынула неуправляемой стремниной. Случайная встреча в поезде переводит обоих на запасной путь. Страсть возмездия, охота наказать своего палача превращается в желание «пассажира» упорядочить брожение мира, по привычке расставить акценты, срежиссировать жизнь по собственному жесткому сценарию. Но простые решения больше не работают, и придется искать новые решения, новых себя или умереть. Метафизики Вадим Абдрашитов и Александр Миндадзе пускают под откос затаенное желание человека двигаться по однажды проложенным рельсам. Рельсы под их взглядом гнутся, как ложки Ури Геллера, и пересекаются.

На Ка-Пэксе в созвездии Лиры два солнца, они встают вместе один раз в двести лет. Прот с Ка-Пэкса (Кевин Спейси) мог бы многое рассказать о галактических скитаниях, смакуя пиво и земное притяжение. Но в реальности он заперт в дурке и поговорить по душам можно только с лечащим доктором. В темных очках — на Ка-Пэксе довольно сумрачно — Прот путешествует со скоростью света, не сходя с места, просто пока вы моргали, он уже вернулся. Доктор знает историю его болезни. Невозможно пережить гибель семьи и не улететь на Лиру.