Каким получился сериал «Нулевой пациент» и почему он — лучшая из российских попыток снять свой «Чернобыль»
На «Кинопоиске» уже доступны три серии «Нулевого пациента» — художественной реконструкции событий 1988 года, ставших таким же символом полураспада СССР, как и катастрофа в Чернобыле. Тогда в детской больнице в Элисте — столице Калмыцкой АССР — произошла вспышка ВИЧ-инфекции. В стране, где ВИЧ и СПИД официально считали проблемой капиталистического Запада, нищей Африки и маргинализированных гомосексуалистов, вдруг заболели 75 малышей. «Нулевой пациент» изучает цепную реакцию, последовавшую за этой трагедией и консувшуюся всех: семей заболевших, жителей национальной республики, местных и столичных врачей, московских журналистов, беспечных студентов, сотрудников КГБ и даже самого Горбачева. Этот сериал стал бы одним из самых сложных и амбициозных проектов наших стримингов и без посторонней помощи. Но 2022 год сделал «Нулевого пациента» чуть ли не историческим событием, о котором хочется без умолку говорить, как о «Чернобыле» и «Паразитах». Время включило обратную перемотку — и сериал о потрясениях позднего СССР вдруг стал трагически актуальным.
Элиста, Калмыцкая АССР, 1988 год. Советские войска еще не вышли из Афганистана, но Горбачев и Рейган уже подписали договор о ликвидации ракет. Власть объявила курс на перестройку и гласность и пообещала, что к 2000 году у каждой семьи в огромной стране будет своя квартира. Но системе уже не верят — и каждая из республик начинает жить своей жизнью. Молодой врач Кирсан Аюшев (Аскар Ильясов, главная находка сериала, который удивляет еще и своим уровнем инклюзивности — и это только начало) устраивается на работу в Центральную детскую больницу Элисты и очаровывает малышей фокусами, а персонал — демократичным подходом. Но первая же операция самоуверенного новичка приводит к смерти младенца. Начальство охотно закрывает на происшествие глаза, но совестливый Кирсан пробует разобраться, в чем дело, — и передает в Москву новость о вспышке ВИЧ.
В столице к проблеме серьезно отнесутся лишь три человека, которые в других обстоятельствах перегрызли бы друг другу глотки. Это эпидемиолог Дмитрий Гончаров (Никита Ефремов), сын влиятельного чиновника от медицины, в котором зреет бунт против отца. Журналист и повеса Игорь Карахан (Евгений Стычкин, режиссер некоторых эпизодов), собирательный образ будущих звезд вольной журналистики девяностых. И майор КГБ Петр Шипов (Павел Майков), который при первой же встрече расскажет мягкотелым интеллигентам все про их гнильцу. Дмитрий и Игорь вдобавок влюблены в одну девушку — студентку Алену (Елизавета Шакира), которая в сериале отвечает за феминизм (и это, пожалуй, самая слабая линия сценария опытнейшего Олега Маловичко). Петр же влюблен в свою страну — но у той иммунодефицит, и скоро ее не станет.
У «Нулевого пациента» особая, тревожная и благородная цветовая гамма (продюсер Александра Ремизова рассказывала, что искала ее в музеях) и сложная, как инженерная схема, драматургия. В каком-то смысле это производственная драма в духе Аарона Соркина, только производств в кадре — целый холдинг: врачи спасают жизни, журналисты бьются за правду, спецслужбы защищают державу. Когда команда эпидемиологов Гончарова собирается вокруг телевизора, чтобы послушать пресс-конференцию о ВИЧ, их глаза блестят, как у героев «Не смотрите наверх». И операторы (один из которых, Сергей Трофимов, еще и режиссер сериала) наводят резкий зум на эти глаза — чтобы зритель почувствовал себя частью команды.
Но когда Карахан узнает, что тираж его газеты изъят, сериал превращается в детективный триллер. Реакция вступает в битву с прогрессом, а болезнь и врачи — в смертельную гонку. Поиски нулевого пациента становятся символом самокопания страны: этот несчастный неизвестный — то ли правда, которая всех спасет, то ли козел отпущения для очередной ритуальной жертвы. Российский сериал присоединяется к раскопкам и эксгумациям, которые сегодня ведут кинематографии всех небезразличных к своему будущему стран: испанские «Параллельные матери», британский «Белфаст», американская «Власть пса», иранский «Герой». Исследование коллективных травм прошлого помогает принять настоящее — о чем невольно узнали и недавние «Казнь» и «Ника».
А еще «Нулевой пациент» — это костюмная драма, которая, как и вдохновивший ее «Чернобыль», перестает быть костюмной в первые минуты. И обнажает беспощадные образы скорее из настоящего. «Им пятерка светит, а они все равно приходят. Такая натура», — говорит Игорь Диме про советских геев, которые знакомятся друг с другом в вечернем парке, несмотря на милицейские патрули. Геев в итоге разгоняет добровольная народная дружина с кастетами и цепями. На двери у семьи с ВИЧ появляется сделанная баллончиком надпись — чтобы все знали, что здесь живут враги народа. Общество решает отторгать собственных граждан, как антитела. На окраинах империи начинается парад суверенитетов. В высоких кабинетах говорят, что вспышка ВИЧ в Элисте — акция, спланированная внешними врагами. И говорят складно: эпидемия совпадает с 45-летием депортации калмыков во время войны; поднеси спичку — все взорвется. Родители и дети спорят о будущем страны: младшие упрекают старших в конформизме, а старшие младших — в максимализме. В редакцию газеты приходят люди из органов, но журналисты и сами давно работают в режиме самоцензуры. Чиновники делают все, чтобы неуютная информация не прошла наверх, но и Горбачев только и может, что схватиться за голову. Получив отказ в финансировании, Гончаров кричит: «Мы миллиарды тратим на войны, которых не будет, а настоящий враг уже здесь». Семьи больных детей превращаются в беженцев в собственной стране. В кинотеатре «Октябрь» тем временем показывают «Маленькую Веру» (фильм, снятый в Мариуполе) — и Дима и Алена ерзают на ней, как герои «Таксиста» в порносалоне. Но извращенная мечта Трэвиса Бикла об очищении Нью-Йорка так или иначе сбылась. «Нулевой пациент», подобно чернобыльскому фильму Александра Миндадзе «В субботу», описывает катастрофу без шансов на хеппи-энд. Самое оптимистичное в этой катастрофе то, что она будет длиться долго, и все успеют привыкнуть.
И вольности, которые позволяет себе этот сериал, кажутся сегодня вольностями на последнем дыхании, плевком сквозь выбитые зубы. Калмыцкий врач произносит монолог о «народе-предателе». Герои-геи получают реплики и вызывают сочувствие — кажется, впервые со времен «Оттепели», которая сегодня вместе со «Стилягами» кажется образцом инклюзивности в нашей индустрии. Гончаров едет в воинскую часть, там среди солдат есть геи, у которых может быть ВИЧ, — и командир приказывает тем сделать два шага вперед. «С властями нельзя говорить языком ультиматумов», — тихо предупреждают старшие товарищи юного бунтаря. «Каждый в чем-то да виноват», — философски замечает в ночном купе чекист и достает бутерброды от жены.
Наконец, «Нулевой пациент» — это трагедия героев, столкнувшихся с неизбежным. Легасов из «Чернобыля», видевший сквозь толстые стекла своих очков роковое излучение, незаметное для других, был точно таким же. Но «Нулевой пациент» достоин сравнений еще и с «Нормальным сердцем» — снятым для того же HBO фильмом-спектаклем Райана Мерфи о ВИЧ-эпидемии в Нью-Йорке 1980-х. Как и его персонажи, герои «Нулевого пациента» не умеют предохраняться, когда дело доходит до настоящего чувства, — и движутся к смерти в объятиях друг друга. Родители, которым придется их хоронить, наверняка скажут, что это был юношеский максимализм.