50 оттенков «Маньяка»: о чем новый сериал с Эммой Стоун и Джоной Хиллом

Во-первых, с предыдущими проектами своих именитых авторов сериал не имеет ничего общего — ну, не считая позаимствованного из «Оставленных» Джастина Теру. Гораздо больше «Маньяк» похож на фильмы начала нулевых другого знаменитого тандема, Мишеля Гондри и Чарли Кауфмана, все эти истории трепетных любовников, запутавшихся в наслоении реальностей.

Во-вторых, MANIAC в данном случае никакой не маньяк. Это аббревиатура, означающая электронно-вычислительную машину, которая генерирует искусственную реальность для пациентов с травматическими расстройствами психики. Проживая ее в киберсне, Оуэн (Джона Хилл) и Энни (Эмма Стоун) всякий раз возвращаются к отправной точке расстройства: для Энни это погибшая в автокатастрофе младшая сестра, для Оуэна — пренебрежение и подавление в собственной семье, где его держат за паршивую овцу. Отец (Гэбриел Бирн) настаивает, чтобы Оуэн свидетельствовал в суде в пользу старшего брата. Того обвиняют в изнасиловании, и Оуэн должен предоставить ему алиби — будто бедняге мало собственного психотического расстройства, так еще изволь покрывать грязные тайны семейства. Чтобы избавиться от удушливых уз, Оуэн решает не зависеть от богатой родни хотя бы материально и нанимается в качестве подопытного «объекта» участвовать в эксперименте японской корпорации, планирующей осчастливить все человечество быстрым избавлением от психотравм — вместо долгосрочной терапии достаточно будет принять три волшебных таблетки А, Б и С. Энни подписывается на участие в эксперименте из других побуждений: она давно подсела на таблетку А, переживая под ее действием самый ужасный день в своей жизни снова и снова, — так боль притупляется.

Оба персонажа под действием таблеток грезят наяву, путешествуя сквозь «шаровое скопление разветвляющихся реальностей», где их пути все время пересекаются. «Что сказал Будда, когда пришел к продавцу хот-догов? Дайте мне все в одном и одно во всем!» — Фукунага с Соммервилем так и поступают, и на самом деле весь этот сад расходящихся тропок — все равно единый сюжет.

Шизофрения Оуэна нашептывает ему, что это неспроста: у вселенной, какой бы чокнутой она ни казалась, есть какой-то план на твой счет. Проще говоря, он должен спасти мир, а Энни ему в этом помочь. Но довольно здравомыслящая для мазохистки Энни уверена: никакого шаблона у мира нет, им владеет хаос — вот и встретились два одиночества, разожгли у дороги костер. В параллельных реальностях Энни и Оуэн будут скакать по киножанрам: вместе выручать мадагаскарского лемура из магазина мехов в комедии, искать пропавшую главу «Дон Кихота» в детективе, бороться с космическими пришельцами в дичайшем sci-fi, она — путешествовать по Средиземью в эльфийском обличье, а он — скитаться по подпольному мафиозному миру этаким Майклом Корлеоне. Фукунага и Соммервиль с видимым удовольствием ставят клизму мировому кинематографу, пародируя с десяток классических киностандартов сразу — чего стоит эпизод, посвященный «Властелину колец», где Энни в роли проводника торгуется с провожатой по волшебной стране: «Ты должна мне еще восемь алмазов за то, что я веду тебя к Облачному озеру!» «Это будет очень болезненно, ведь я ими писаю».

Сначала путешествие сквозь историю кино, как сквозь наш коллективный сон, смешит, потом завораживает. Поначалу кажется, что в нем нет ни смысла, ни логики — это просто веселая игра в самолетики под кроватью. Но не будем забывать, что Кэри Фукунага всегда снимает истории о безумцах, помнящих, что хаос можно привести к общему знаменателю — не этим ли занимался его любимый герой Раст Коул из «Настоящего детектива» (или, по крайней мере, пытался). В какой-то момент происходящие с героями события могут напомнить абсурд собственной жизни: «У тебя никогда не было чувства, что ты застрял посреди сломанной симуляционной игры, которая управляет твоим депрессивным сознанием?» Было.

Но Фукунага и Соммервиль ничего не пускают на самотек. Напротив, они возвращают классическим сюжетам забытые смыслы. «Знаешь, кто такие гностики? — спрашивает Оуэн в одном из своих снов у случайной собеседницы. — Это люди, которые включают в историю Христа события из тех Евангелий, которые церковь не признает, потому что они противоречат ее генеральной линии. Так и наше сознание — оно ничего не забывает». Может быть, «Маньяк» и не великий сериал, но кому-то может крепко лечь на душу, потому что в маленькой детали, крошечном сюжете, пустячном диалоге скажет какую-то точную вещь о тебе, какую-то позабытую правду — все мы немного гностики. В одной из киношных историй-снов, очень похожей на неонуар братьев Коэн, благородный гангстер Оуэн, на сей раз женатый на хитрой авантюристке Энни, скажет своему шоферу: «Знаешь что, Бобби? Жизнь довольно простая штука, пока не обзаведешься партнером». А через пару совместных с Энни эпизодов, похожих на фильм Вуди Аллена и скетч SNL, Оуэн признается: «Все отношения, которые у меня были, прежние и новые, были фикцией. Я всегда чувствовал себя невидимым и скрытым от мира как буланый козодой». Бедняга!

В мире Фукунаги и Соммервиля нормальных людей нет вообще. Есть герои депрессивные и есть «нормальные» — то есть страшно довольные собой. Как правило, это злодеи. И есть остальные — грустные люди, депрессивные люди, потерявшиеся даже в той реальности, которая их держит. Эти остальные — это почти все. Да, включая врачей. Суперкомпьютер ведь построил такой же несчастный невротик доктор Мантлрой (Джастин Теру) в пику своей матери — великому утешителю, доктору Грете Мантлрой (Салли Филд), которая хотела вылечить весь мир беседой. Это совершенно эдипальный сюжет: Мантлрой вознамерился создать комплекс волшебных препаратов, чтобы уничтожить психоанализ, дело жизни матери. Но что-то пошло не так, и его верная соратница доктор Фуджита (Соня Мидзуно) наделила супермашину толикой эмпатии — просто чтобы защитить испытуемых от возможной опасности. А машина не выдержала накала человеческих чувств и свихнулась — компьютер GRETA, названный в честь миссис Мантлрой, сам впал в депрессию и теперь творит непредсказуемые сюжеты. Мы не врачи, мы боль.

Существует только один ответ на вопрос, как преодолеть весь этот хаос, или по крайней мере перестать его замечать — найти второго такого же ненормального, с которым любая бессмыслица будет казаться смыслом. Оуэн поделится с Энни своей мечтой: «Иногда я представляю себе, что мы просто два человека, которые искали друг друга, а теперь гоним вместе в машине неизвестно куда, и у меня улыбка во все лицо».