«Человек, который удивил всех»: Евгений Цыганов в красном платье обманывает смерть

Снимай фильм Оксана Бычкова или Оксана Карас, это из ряда вон выходящее событие, наверное, погрузило бы всю деревню в магический реализм в духе Милорада Павича или Эмира Кустурицы. Суровые мужики бы вдруг приняли нового Егора Петровича за родного человека. Семья бы сплотилась вокруг чудака. А пристыженная смерть спряталась в лесу, поджала хвост и никогда бы оттуда не выходила. Знай бы себе сверкала из-за деревьев напуганными глазами. Но картину сняли супруги Наталья Меркулова и Алексей Чупов — авторы пронзительных, реалистичных и, прямо скажем, не очень оптимистичных «Интимных мест». Тот фильм вроде бы тоже был фантасмагорией, но на деле видел действительность насквозь. До старта кинокарьеры Меркулова прославилась в Иркутске как журналист и документалист. А москвич Чупов изучал историю кино в Америке и наверняка видел там фильм «Избавление» (1972), с которого когда-то начался кинофестиваль Sundance.

В этой американской картине между героями (городскими пижонами и сельскими реднеками) происходило ровно то же, что сейчас происходит в Венеции между зрителями и фильмом Меркуловой и Чупова: психологическое насилие с благими намерениями. В «Избавлении» несколько самоуверенных цивилизованных джентльменов отправлялись в глушь. И для одного из них путешествие закончилось едва ли не самой отвратительной в истории кино сценой изнасилования, во время которой жертву заставляли изображать свинью. В «Человеке, который изменил все» тоже предостаточно шокирующих эпизодов, и за это его наверняка будут ругать, хотя целиком художественное кино может позволить себе гораздо больше, чем, например, злоупотребившая документальной вставкой «Теснота». Но важно другое: как и на том старом «Санденсе», шоковая подача здесь может стать началом большой и важной дискуссии.

Вопрос лишь в том, кого фильм зовет дискутировать и о чем, и зовет ли на самом деле.

Сайт Венецианского фестиваля дает каждому режиссеру возможность не только описать свое кино, но и выразить некую миссию, связанную с ним. Многие авторы пользуются этим шансом, чтобы подчеркнуть актуальность и отвагу своих картин, привлечь сторонников еще до показа и просто покрасоваться. Наталья Меркулова могла бы разыграть беспроигрышную карту: мол, ее фильм — разоблачение гомофобного и женоненавистнического общества; экстремальное исследование гендерных ролей в современной России; протест против насилия, ставшего языком целой страны; нужное подчеркнуть. На иностранных фестивалях такие заявления всегда привлекают к региональному кино внимание прессы. Но Меркулова поступает честнее и мудрее, и описывает фильм совершенно иначе — как историю по мотивам собственного детства и как схватку человека не с обществом, а с самой смертью. Переодевания героя в ее трактовке — не желание мужчины в теле женщины наконец стать собой, а игра в прятки с судьбой. Лесник Егор облачается в платье, чтобы перехитрить смерть — ровно так же, как ее перехитрил Селезень Жамба из сибирской легенды, о которой большинство сибиряков, которые увидят фильм, наверняка и не знали. Так что это история не про поиски идентичности, а про желание выжить — и кто понял ее иначе, тот сам и виноват.

Среди виноватых — немногие иностранные критики, отозвавшиеся на российский фильм. Некоторые из них недоумевают, как такое кино смогло получить поддержку Министерства культуры, и подозревают, что отсылки режиссеров к древней сибирской легенде — лишь попытка перехитрить всевидящую цензуру. Такая реакция звучит и забавно, и дико, но она может и даже должна иметь право на существование. Потому что чем больше человеческих историй обнаружат зрители внутри этого фильма, тем лучше. Пусть одни считают его редкой российской ЛГБТ-драмой. Пусть другие видят в нем историю беспримерного мужества, а третьи — трагедию семьянина, который, чтобы спасти будущее своих родных, нарочно становится им противен. Самое главное, что «Человек, который изменил все» умудряется невысоко (раз уж тотем героя — селезень, а символ фильма — гуси) взлететь над грязной лужой, в которой до сих пор барахтается добрая половина авторского кино из России. Это фильм про гуманизм, но гуманизм не приторный; про ужас, но ужас не преувеличенный. И, само собой, он про людей и уродов, но без пораженческих, мизантропских или, что хуже всего, насмешливых интонаций, к которым порой прибегают другие наши режиссеры. А еще это фильм с лучшей нетеатральной ролью замученного миллионом проектов актера Евгения Цыганова. Причем играй картина в основном конкурсе фестиваля, шансы Цыганова на победу, пожалуй, были бы выше, чем у Райана Гослинга и Уиллема Дефо.

Интересно, что своего главного успеха в Венеции фильм добился еще до начала фестиваля. За неделю до старта киносмотра выяснилось, что права на мировые продажи «Человека, который удивил всех» купила достойная немецкая компания Pluto Films. Впрочем, по-другому с этим международным проектом и быть не могло, ведь его продюсировали не только российские Pan Atlantic Studio и Non-Stop Production, но и компании из Франции и Эстонии. Это настоящее современное европейское кино — с уникальным авторским языком и проблематикой, которая будет понятна и актуальна на любом рынке. И такого кино в России начинают снимать все больше. Прямо сейчас другой лесник Егор из другого фильма («Сердце мира») другой Натальи М. (Мещаниновой) летит на кинофестиваль в Торонто, где наверняка сыграет не хуже, чем прошлогодняя «Аритмия». Где русские, там и сердце мира. Давно бы так.