«Порт» — один из самых интересных русских фильмов года. И вот почему
Главный фильм Выборга, оставшийся без единого приза, — «Порт» режиссера Александры Стреляной. Сюжет начинается обманчивого мелодраматического хода: тренер-боксер (Алексей Гуськов) теряет в автокатастрофе жену, а его дочь (Мария Боровичева, почти дебютант) оказывается в больнице. Чтобы она снова научилась ходить, потребуется много времени, денег и воли. Эта история неожиданным образом переплетается с другой — в ней молодой парень (Лев Семашков из «Хорошего мальчика») будет пытаться заработать на жизнь боями без правил и увлечется цыганской девушкой с гангстерскими мечтами (Ирина Вилкова, не только актриса, но и остроумный режиссер). Пока первая сюжетная линия существует в пространстве условного сериала НТВ, вторая приобретает очертания рыцарской сказки. Бои без правил напомнят турниры, цыганка из ночного клуба — благородную (в целом) разбойницу, а одиночество непонятно откуда вернувшегося в город героя — фабулу романа «Айвенго». Но чем чаще эти линии пересекаются, тем очевиднее становится, что у малоизвестного режиссера Александры Стреляной свой, совершенно уникальный киноязык.
«Порт» — уже второй за лето гангстерский эпос о влюбленной шпане из приморского города, снятый в России. Первый, «На районе» Ольги Зуевой, дебютировал на «Кинотавре». Между Владивостоком из «На районе» и Санкт-Петербургом из «Порта» (впрочем, город выступает в фильме анонимно) — шесть с половиной тысяч километров, но интонации картин во многом созвучны. И там и там два товарища связываются с бандитами; и там и там будут попытки откупиться от зла деньгами и любовью; и там и там есть подпольные драки мужчин, но у самых опасных соперников — женские лица.
Но самое удивительное сходство двух фильмов в том, как они решают главную лексическую проблему современного российского кино. Настоящей уличной речи нет и никогда не было ни в бандитских сериалах, ни в лентах Петра Буслова и Павла Бардина. Едва ли этим языком в полной мере владеют и фотомодель из Нью-Йорка Ольга Зуева, и режиссер из Санкт-Петербурга Александра Стреляная, предыдущий фильм которой вообще был кукольной сказкой. Большинство российских режиссеров решают (а на самом деле, не решают) эту проблему, используя стыдливые эвфемизмы и разговорники, оставшиеся от советского кинематографа, — и выводят мертвую речь. «На районе» и «Порт» поступают куда находчивее. В первом фильме, как и в гремевшем на «Санденсе-2018» американском хите Blindspotting, герои говорят речитативом. Рэп, придуманный музыкантом Нигативом, становится мостиком между уличными разборками Владивостока и высокими трагедиями театра «Глобус». У «Порта» другая тактика: герои здесь используют необычный язык, вокруг которого сложно очертить границы. Он тоже вполне сценический и мог бы звучать в вербатим-театре, где профессиональные актеры с хорошо поставленными голосами разыгрывают трагедии маргиналов и мигрантов. А еще он похож на язык манифестов: каждая реплика — декларация ценностей, всякий обмен словами — серия ударов и блоков. Неспроста из всех единоборств герои выбирают самое интеллигентное — бокс, а антигерои — жестокий и опьяняющей своей дикостью миксфайт. Зачем фильму об улицах такой язык — совершенно понятно: он позволяет придать глубину характера и диапазон мысли тем героям, которых наше кино обычно считает пушечным мясом. Портовый гопник рассуждает о британских ученых, научившихся пересаживать головы. Юная разбойница парой реплик формулирует установки, в соответствии с которыми живут миллионы ее сверстников. Особенность «Порта» еще и в том, что абсолютно каждый герой и антигерой в нем идет к высокой цели. На фоне отечественных фильмов, где не церемонясь обрывают линии жизни любых персонажей, это образец редкой драматургической целостности.
Если диалоги и конфликты превращают жизнь гопников в античную трагедию, то визуальный ряд сближает ее с готическим фэнтези. Работа с цветом и светом здесь примерно такая же, как в каком-нибудь вампирском «Другом мире», а подбор костюмов и образов (кожа и шипы, ирокезы и татуировки) обещают едва ли не мюзикл. В каком-то смысле «Порт» и есть мюзикл, только вместо танцев в нем жестокие драки, а вместо песен — отчаянные стихи прямиком из окровавленных ртов. Всю эту сложную хореографию было бы легко погубить типовой операторской работой, но камера дебютанта (если верить «Кинопоиску») Александра Ланеева, каким бы клише это ни звучало, порхает, как бабочка, и жалит, как оса. Режиссер Стреляная, говорят, и сама начинала с учебы на оператора, поэтому между историей и видеорядом в фильме выстроена редкая гармония. А монтаж Анны Масс, собиравшей четыре из пяти картин Андрея Звягинцева и недавние «Глубокие реки», гарантирует «Порту» высокую интенсивность страстей.
Единственное, что мешает провозгласить фильм открытием года (новой надеждой; долгожданным прорывом; Секретным Сантой) — разочаровывающий, скомканный финал. Трагедия предполагает жертву, нервозность сюжета — резкую развязку, а атмосфера кромешной ночи — рассвет в холодных тонах. Но ничего этого нет, и неожиданно нежная концовка кажется отступлением автора от собственной логики, нарушением данных слов. А что может быть хуже, чем пустой блеф в пацанском кино? Финал «Порта» больше похож на развязку романтических трагикомедий, чем жестоких нуаров, а его телевизионная, в чем-то даже дежурная подача, разрушает выстроенный до этого миф. С другой стороны, и в таком подходе что-то есть. Существование внутри жанра предполагает предопределенность судьбы, но вдруг герои решили бунтовать не только против этой судьбы, но и против воли автора? Есть ощущение, что в конце фильма вроде бы обреченные персонажи просто совершают побег из плена драматургических условностей. Вылупляются из жанра, как из скорлупы. Может быть, герметичность придуманной фильмом вселенной и пострадала, зато у этих ребят будет жизнь.