На «Кинотавре» показали «Сердце мира» Наталии Мещаниновой; кажется, вот она — новая «Аритмия»

В этом мире все хорошо, но кнопочный телефон Егора иногда принимает звонки из старой жизни: говорят, что-то случилось с матерью, которая пила и колотила его в детстве. Да еще и добрый сосед (Евгений Сытый), хоть и готов всегда прийти на помощь, но ездит на грозной полицейской машине. А по окраине Эдема бродят неприятные хипстеры из Москвы — с дроном, смартфонами и твердым желанием разоблачить мучителей животных. Но Егор до поры до времени их не замечает: вместе с Дашей он выхаживает покусанную собаку, у которой отказали лапы. Все вокруг думают, что псине не жить, но Егор откуда-то знает, что жить.

Один из сквозных сюжетов Мещаниновой — застывшее в янтаре время, с которым что-то внезапно происходит, и вот оно разлетается на осколки, к ужасу одних героев и воодушевлению других. Но если в фильмах «Еще один год» (режиссер Оксана Бычкова) и «Комбинат "Надежда" (режиссер — сама Мещанинова) героям хотелось перемен, то у Егора в "Сердце мира" есть всего одна мечта: чтобы никто не мог нарушить сложившегося в его лесу покоя. Поэтому летающий дрон — этого жужжащего гостя из будущего — он ловит рыбацким силком. А тянущуюся к нему Дашу держит на расстоянии: как бы чего не вышло.

Про сравнения притравочной станции с райским садом, если честно, лучше забыть: самой Наталии Мещаниновой не нравятся все эти поиски аллюзий. Кино нужно чувствовать, а не раскладывать на цитаты — повторяет она в интервью, иногда добавляя крепкое слово. Впрочем, бьющееся почти два часа «Сердце мира» почувствовать очень легко. Несмотря на неторопливое развитие сюжета, почти критическую тяжесть идей и наблюдений и давящее ощущение, что герои, в отличие от влюбленных врачей из «Аритмии», обречены, это фильм, который захватывает и держит в напряжении вплоть до финала. Как устроена эта магия — а черт его знает. Возможно, дело в знаменитой речевой достоверности сценариев Мещаниновой: режиссер родом из документалистики гораздо лучше большинства своих коллег понимает, как разговаривают настоящие люди. Может быть, причина в актерах: узнаваемые лица Яны Сексте и Евгения Сытова в «Сердце мира» кажутся незнакомыми, и никто не выбивается из ансамбля. Есть и такая вероятность, что Мещанинова, когда ей не приходится писать сценарии для других режиссеров (тяжелого Алексея Федорченко с его «Войной Анны», порывистого Бориса Хлебникова с «Аритмией» и невесомой Оксаны Бычковой с «Еще одним годом»), следует какому-то своему компасу. И тот приводит зрителя на территорию одновременно и похожую, и далекую от другого российского фестивального кино. Это странное место, где характеры могут противиться развитию и уступать своим страхам, но зритель все равно почувствует, что радикальные внутренние перемены возможны.

Это грустное место, где красоты вокруг так много, что ее приходится приглушать светом и цветом — то ли чтоб не отвлекала, то ли чтоб не стесняла. Единственное визуальное изящество, которое позволила себе Мещанинова после угрюмого «Комбината "Надежда" — это мягкая тактильная съемка. В бетонном Норильске ее камера судорожно металась и отскакивала от стен домов. В "Сердце мира" она меланхолично плывет над землей и водой и то и дело зарывается в шерсти животных. В фильме даже есть один рапид — с мокрым собачьим носом на весь экран.

И это честное место, где документальный подход ко всему превращает для зрителя переживания бесконечно далеких людей в свои собственные. Наталия Мещанинова дважды подходила к сюжету «Сердца мира» и делала это с противоположных сторон. Сначала она хотела снять кино об экотеррористах — молодых ребятах, готовых радикальными методами бороться с деятельностью притравочных станций. Но гораздо больше трагического материала она в итоге увидела по другую сторону баррикад — на тех самых станциях, где люди держат и лис, и собак, воспитывая по пять поколений и тех, и других. В итоге экологи превратились в антагонистов — и в общем-то смелую для либерального кинофестиваля метафору того, что благие намерения не прощают поверхностного подхода. Скорее всего, в финале любых голосований на «Кинотавре» сойдутся «Сердце мира» и «История одного назначения» Авдотьи Смирновой — две и похожие, и кардинальное различные драмы (говорить слово «трагедия» не хочется, потому что оно подразумевает неотвратимость) о том, как все сложно в России и с народом, и с хождением в этот народ. Но к счастью, в нынешнем году искусственного столкновения по схеме «Аритмия» против «Нелюбви» не произойдет: проникнувшись одним фильмом, вы проникнетесь и другим. А если посмотрите их с разницей в сутки, как зрители «Кинотавра», — то все, пропадете.