Даррен Аронофски: «Не хочу, чтобы кто-то скучал на моих фильмах»

Спасибо вам за «маму!» — отличный фильм для свидания.

Фильм для свидания, правда? Расскажите, как прошло!

Ну, я посмотрел на себя со стороны. Она тоже кое-что поняла. Ничего хорошего, в общем.

А, ну да. Я уже слышал такое.

Поэтому давайте не о нем. В прошлый раз, когда вас спрашивали, что вы читаете, вы назвали книги «Подземная железная дорога» и «Sapiens». Одна — фикшн, другая — нон-фикшн. Мне стало интересно, для вас принципиально соблюдать этот баланс?

О нет, это совпадение. Просто совпадение. Однако обе книги — образцы лучшей литературы своего года. Но вообще, в этом совпадении есть смысл: даже если вы рассказчик вымышленных историй, не пренебрегайте жанром нон-фикшн.

А что вы читаете сейчас?

Дайте вспомнить... черт, хороший вопрос... В последнее время я читаю уйму скандинавских детективов!

В них есть мрачный юмор. И ваша «мама!» тоже на удивление забавный фильм — хотя те, кто видел «Печенье с предсказанием», и так знают про ваш комедийный талант. Вы не думали снять чистую комедию?

Эндрю Вайсблюм — мой постоянный монтажер — вечно говорит, что мне нужно попробовать. А монтажеры разбираются в комическом. Так что я в поиске проекта, но пока все мимо.

Когда вы делали проект «Неизвестная планета Земля» для National Geographic (премьера в России состоялась 25 марта. — Правила жизни), вас очень удивило, что астронавтам можно отправлять е-мейлы. Ради каких еще открытий стоит посмотреть этот документальный сериал?

О, их слишком много! Мы снимали в 145 локациях на 6 континентах, в самых невероятных местах Земли, используя самые современные технологии. Вы уже посмотрели?

Еще нет. А как вы относитесь к HBO и Netflix? Раз уж теперь вы официально попробовали себя на телевидении.

Тут то же самое, что и с комедиями — у меня нет никаких предубеждений против кабельного или онлайн-ТВ. Вопрос в проектах. Мы их постоянно ищем и постоянно не находим (смеется).

В интервью вы часто говорите о влиянии Миядзаки, а на фестивале в Венеции вам понравился наш Сокуров. Вдруг стало интересно, а вы видели мультфильмы Юрия Норштейна?

Никогда о нем не слышал. Стоит посмотреть?

Это наша классика. И мне кажется, она вам напомнит и о том, и о другом.

Тогда — обязательно.

Вы часто говорите, что приветствуете ненависть к своим фильмам — ведь раз они вызвали такую сильную реакцию, то, значит, вы работали не зря. Можете назвать фильм, который вы сами когда-то возненавидели?

Уф...(задумывается на 30 секунд) Не могу ничего вспомнить. Обычно я ненавижу только те фильмы, которые заставляют меня скучать и жалеть о потраченном времени. Вот такой ненависти я своим зрителям точно ни за что не пожелаю. Не хочу, чтобы кто-то скучал на моих фильмах. Пусть лучше вам становится на них очень грустно.

Каждый ваш проект заканчивается сложной сюрреалистической сценой. И от фильма к фильму длина этой кульминации растет: две минуты в «Реквиеме по мечте», десять минут в «Черном лебеде», а так называемый «лихорадочный сон» в «маме!» длится почти полчаса. Вы собираетесь продолжать эту гонку следующем фильме или позволите себе шаг назад?

Не знаю, поживем-увидим. Для меня не принципиально постоянно повышать ставки, все будет зависеть от истории. Каждый фильм требует своей собственной школы магии.

Год назад вы говорили, что вместе с Йоханом Йоханнссоном хотите превратить «маму!» в оперу. Он успел начать этот проект перед смертью? И если да, то есть ли шансы, что кто-то его закончит?

Многие восприняли это как шутку, но мы были вполне серьезны. Мы даже вели переговоры с несколькими площадками, на которых можно было бы поставить «маму!». Но теперь, когда Йохана нет, не думаю, что этот проект вообще возможен.

Ходили слухи, что вы собирались выпустить режиссерскую версию «Фонтана». Вы их опровергли, но все равно интересно: вас посещает желание что-то изменить в своих старых фильмах?

Да, мне действительно не давал покоя «Фонтан», но в конце концов я понял, что есть всего два способа перемонтировать этот фильм, и в каждом из них есть не только плюсы, но и минусы. В этот момент я понял, что уравнение не решаемо, и потерял интерес к дальнейшей работе.

Вы скучаете по кому-то из своих киногероев? Кто из них мог бы стать вашим лучшим другом?

Лучшим другом? Хороший вопрос! Может быть, Мишель Пфайффер из «мамы!»

То есть женщина, которая может быть одновременно и забавной, и опасной?

Именно!

Вы однажды сказали, что не пересматриваете свои фильмы после того, как они вышли («Фонтан», видимо, исключение. — Правила жизни). Но благодаря Дженнифер Лоуренс мы знаем, что вы читаете все рецензии подряд. Не вините себя за это? Критики вообще могут повлиять на то, как вы делаете кино?

Мне кажется, они могут повлиять только на того, кто уделяет им много внимания. Так что я стараюсь избегать чужих мнений о своей работе. Предпочитаю гнуть свою линию, кто бы что ни говорил.

Самым большим вызовов для себя как для сценариста вы назвали переписывание «Фонтана» после того, как бюджет сократился с 90 до 30 миллионов. А кто из актеров был для вас самым большим вызовом как для руководителя?

Каждый из них. Любой актер — это в том или ином смысле вызов, поэтому самая важная часть работы режиссера заключается в том, чтобы найти ту вещь, которая заставляет твою звезду зажигаться. В этот момент между вами установится связь, и все будет хорошо.

Не похоже, что вы готовы привести пример (смеется). Расскажите, как вы боретесь с писательским кризисом, если он у вас бывает? И как вы организуете свою сценарную работу, если у вас есть сразу несколько разных идей?

Если у вас writer’s block, то никакого универсального совета я вам, к сожалению, не дам. В каких-то случаях нужно просто отложить письмо и продолжить изучать тему и собирать материал. В каких-то — передохнуть. В каких-то — сменить проект. А в каких-то — просто продолжить пробиваться сквозь кризис с боями, стиснув зубы. Все зависит от того, что вы хотите получить и как долго готовы ждать. Если у вас несколько разных проектов, то проведите какое-то время, фиксируя маленькие идеи, связанные с каждым из них. А потом посмотрите, какой из проектов ближе к завершению, и сосредоточьтесь только на нем.

Но вы ведь сами отвлеклись от другого проекта, чтобы написать «маму!»

Да, все верно. Это было непросто. Как выбирать между детьми.

Какая, на ваш взгляд, самая большая ошибка сценаристов и режиссеров, берущихся за библейские сюжеты?

(смеется) Коварный вопрос! Библия — это как минное поле: огромное количество людей испытывает к ней сильные чувства. Большинство из нас так увлечены спорами о том, были библейские события на самом деле или нет, что мы не осознаем: любой художник, который назовет их мифом, моментально обретает над нами власть. Соответственно, ошибка в том, как авторы предпочитают этой сиюминутной властью распоряжаться.

Как думаете, если бы ветхозаветный Бог был жив, он бы подал на вас в суд после фильма «мама!»?

(смеется) Так ведь «мама!» очень близка к тому, что написано в Библии. Если вы читали Ветхий Завет, то знаете, что речь в нем идет о Боге, которого нужно восхвалять каждую секунду, и если вы вдруг отвлечетесь от этого занятия, то он вас размажет. Так что ему было бы не на что обижаться. Огромное количество религиозных людей, посмотревших фильм, говорили мне, что он не задел их и даже в чем-то совпал с их видением. Этот Бог — интересный персонаж, и мне было важно ничего не додумывать, а отнестись к тексту практически документально. В этом больше художественной мощи, чем в фантазиях, которые ничем не подкреплены.

И последний вопрос. Есть шанс, что вы возобновите партнерство с Клинтом Мэнселлом (композитор, автор музыки к фильмам Аронофски, в том числе к «Реквиему по мечте». — Правила жизни)? Год назад я задавал ему тот же вопрос, и он предпочел не отвечать.

Прямо взял и не ответил?

Ага, у нас было интервью по переписке, и он просто пропустил вопрос.

Ух ты. Я люблю работать с Клинтом. Если подвернется подходящий проект, и он будет согласен, то я абсолютно точно за.