Что молодые музыканты думают о жизни в России: отвечают Гречка, Сюзанна, «Мы» и другие

«Я родом из маленького города Кингисеппа. Звучит стремно, и многие могут подумать, что молодежь там только и делает, что бухает. Но это не так. Мы старались заниматься интересными вещами: гуляли, встречали рассветы, играли в баскетбол, пели на улице, ходили в гости и на набережную. И мечтали переехать в Питер.

Я была членом «Молодой гвардии Единой России» и занималась волонтерством. Так я себя спасала от скуки. Мы постоянно были чем-то заняты: ездили к детям-инвалидам, помогали пенсионерам. С наступлением весны у меня теперь начинается дикая ностальгия, потому что в это время года в Кингисеппе мы начинали готовиться к Дню победы — ходили в гости к ветеранам, оказывали им поддержку. А в сам праздник, 9 мая, мы вставали в шесть утра, приходили в штаб и нас распределяли по точкам — кого на парад, кого на Бессмертный полк. Все это было дико интересно, я каждый день знакомилась с новыми людьми, представляете? Чего еще можно желать? Единственная проблема была в том, что деньги воровали: например, нам выделяли 400 тысяч рублей на организацию Дня города, но они каким-то образом просто исчезали.

Пение на улице даром не проходило: на меня постоянно ругались бабки. Во-первых, потому что я выглядела не очень — отстойно одевалась, как бомж, типа по гранжу. Во-вторых, я занимала их точки, где они продавали укроп и морковку. Они откровенно со мной воевали, ходили вокруг меня и орали: «Шлюха, тварь, потаскуха». Первые месяцы я уходила в слезах, дико загонялась и не хотела больше петь. Был случай, когда бабка терроризировала меня несколько дней, подходила к людям, которые меня слушали, и ругалась с ними. В какой-то момент она взяла мой чехол для гитары с накопленной мелочью и просто бросила его в сторону. Деньги рассыпались. Это была жесть, конечно.

Люди начали слушать русскую музыку, потому что подросла молодежь с нормальным вкусом, у которой появились новые возможности для раскрутки. Вообще, я бы очень хотела, чтобы не было ни России, ни других стран — чтобы мир был глобален. Если брать отдельно нашу страну, то у нас много проблем. Одна из них заключается в том, что власти не умеют нормально общаться с народом. Например, приходит на митинг 3000 человек, а МВД говорит, что их было 200. Молодежь все это понимает, но пока не лезет, поджидает. Молодежь сегодня нельзя ****** [обмануть], как наших родителей. Мы умнее. Но пока мы не можем ничего сделать. Но очень скоро сможем.

Певица Сюзанна Абдулла родилась в России, выросла на Украине, хайпанула в Киеве и потом переехала в Москву. В свои 23 года она может похвастаться солидной творческой биографией: ее песни звучали в кино и на радио, она несколько раз с разным результатом участвовала в музыкальных телешоу. Год назад Сюзанна спела с группой «Мальбэк» и, кажется, начала новую жизнь.

«Когда мне было 16 лет, я стала участником конкурса X-Фактор (украинская версия британского проекта The X Factor. — Правила жизни), вышла на сцену и собрала 5 миллионов просмотров. Просто потому что я классно спела. Мое видео было популярнее, чем у тех, кто потом выиграл конкурс. С этого момента я начала зарабатывать только музыкой.

Я работала с продюсером, но этот опыт считаю неудачным. Продюсеры травмируют психику и ломают людям жизнь. У нас нет настоящих профессионалов, а есть люди, которые мнят себя ими, но не могут сделать ничего полезного для артиста. Они рассказывают глупости молодым неокрепшим умам, и те ведутся, потому что хотят поскорее стать известными, а денег и связей нет. Продюсеры подавляют талант и делают музыкантов максимально средненькими. Они смотрят на тебя, как на симпатичную собачку, которую можно причесать, привязать ей хвостик и одеть в розовый спортивный костюмчик. Ты подписываешь ужасный договор, выступаешь, а потом, когда ты уходишь со сцены, твоя жизнь превращается в дерьмо.

С ребятами из «Мальбэк» у нас есть взаимопонимание. Саша (Александр Пьяных, саундпродюсер «Мальбэк». — Правила жизни) — один из немногих людей, кто может со мной работать, потому что я немного тиран: всегда знаю, какая должна быть мелодия и в каком ритме ее нужно сыграть, стою над душой и выстукиваю. А с Ромой у нас похожая манера выражать себя через слова. Это не плоские песни о том, как бухать и трахать шлюх. У меня есть своя история и я хочу нести ее в звуках. Хочу, чтобы ее было слышно.

Новая российская музыка находится под толстым слоем жира эстрады, поэтому ее пока мало. А то, что есть, — появилось в результате американского влияния. Я училась у афроамериканских женщин, которые пели в церковных хорах, поэтому мне нравится роскошный звук, максимально питательный. В российской эстраде его нет. А я хочу делать так же, как в Америке, потому что в плане богатства звука они ушли гораздо дальше.

Из современных артистов мне нравится Хаски и то, как он соединяет русский дух и американский кач. Это очень хороший механизм, он работает. Хочется, чтобы наша музыка звучала более аутентично. Но есть обратный пример — русский псевдоэлектрофолк, который звучит как издевательство над русской и украинской культурой. Народная песня должна идти из глубины души, как нежный и трепетный посыл, а не превращаться в какие-то стилизации. Мне как человеку, который вырос на интонациях бабушкиных песен, больно такое слышать.

Аутентичность должна быть внутри исполнителя. Именно внутренняя правда рождает звук и все последующие движения. Нужно внимательно следить за своим состоянием и от него отталкиваться. Артист должен обладать целостностью, нести что-то новое и уметь это новое показать людям. Это и есть цель.

Я родилась в России, все детство провела в Крыму и жила в Киеве. Россия для меня — место моего рождения и государство, в котором я живу. Я аполитична. И я делаю музыку на русском языке. Это все».

Группа «Буерак» — одна из самых популярных новых российских рок-групп. С 2016 года ребята гастролируют по стране и поют шутливые песни в стиле восьмидесятых. Критики причисляют их к «новой русской волне», а музыканты старательно открещиваются. Школьники любят «Буерак» за песни-мемы, а слушатели постарше — за звучание, как у группы «Альянс».

«Русский рок состоит из людей, которые несут на своих плечах большие миссии. Это можно объяснить: в 1980-е и 1990-е в стране все было плохо, есть было нечего, по телевизору показывали полный ужас. Люди искали ответы и находили их в рок-музыке.

Живя в 2018 году, странно говорить о вещах с серьезным лицом, что-то отстаивать. Это выглядело бы смешно и комично. Как я могу чему-то учить? Я не Егор Летов и сейчас просто не то время, чтобы этим заниматься. Поэтому мы делаем пост-панк с иронией, стараемся писать запоминающиеся мелодии, которые вполне могли бы играть Depeche Mode. Просто музыка не электронная, а гитарная.

Раньше люди жили более общо. Всем было одинаково хреново или одинаково хорошо. Сейчас наступило время индивидуалистов. Люди настолько разные, что общий путеводитель для всех просто невозможен, даже в элементарных вопросах этики. Хотя я считаю, что русский человек по своей природе не индивидуалист — ему всегда нужно думать о ком-то еще. Поэтому очень важно нам всем найти общую идею и идти за ней. Но без перегибов. Все должно быть в меру.

У нас — как у группы — нет никакой миссии. Наша основная цель — повысить качество музыки, сделать ее более мелодичной, смешной и трогательной. Это тоже ремесло. Мы считаем, что надо постоянно заниматься музыкой и все. А какой-то финальной цели у нас нет.

Мы живем в Новосибирске и переезжать в Москву не хотим — она не подходит нам по стилю жизни: это слишком быстрый город, где куча людей и все куда-то торопятся. Мы хотим остаться группой из Новосибирска — наверное, это в нас играет провинциальная гордость. Общаться особо не с кем, поэтому мы просто сидим дома и пишем песни — такая аскеза. В Москве много баров, классных мест, можно ходить и выпивать, общаться с людьми. Здесь у тебя есть ты и твое рабочее место и все. Сибиряки — люди дела. Я часто замечаю за москвичами, что они любят рассказать о своих гениальных идеях и планах, но в итоге ничего не делают. У нас же принято сначала делать, а потом говорить. А еще лучше сделать молча».

Группа «Мы» появилась в 2016 году, когда 24-летний Даниил Шайхинуров — на тот момент уже достаточно успешный музыкант — нашел в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) певицу Еву Краузе. За этим последовали два альбома и один EP, признание критиков и популярность в интернете. В январе 2018 года группа объявила о распаде — это случилось вскоре после того, как студент Бауманки Артем Исхаков упомянул песню «Возможно» в своей предсмертной записке. Несмотря на это, весной «Мы» выпустили первый полноценный альбом «Ближе» и отправились в тур по России и соседним странам.

«Я зарабатываю музыкой с 2012 года, а до этого работал, где придется: в зоопарке, ресторане фастфуда, менеджером по продажам, расклейщиком объявлений, стюардом, продавцом смартфонов и даже промышленным альпинистом. Все это было в Екатеринбурге. Потом меня затянула музыка, и я переехал в Москву. Но жизнь в мегаполисе для меня — ад, в какой-то момент из-за однообразия все начинает казаться бессмысленным. И я перебрался в Израиль — здесь спокойнее и здесь близкие люди, с которыми мне хочется быть рядом.

Но о России я думаю постоянно. Бывало, мне снились сны про нее и даже в музыке стали появляться русские народные мотивы. На расстоянии разглядеть страну получается лучше. Сейчас я читаю новости про бесконечные запреты и ограничения интернета. Сплошной негатив. Что делать людям? Можно попытаться что-то изменить, тратить свою жизнь на то, чтобы по капле собрать море. Но это бессмысленно, потому что в одиночку невозможно изменить народ и правителей. Лучше заниматься собой. Рано или поздно в России наступит время, когда каждый будет бороться сам за себя. Это страшно, но так уже было в истории. Поэтому надо быть готовым.

Больше всего в России меня удивляет количество грязи на дорогах. Почему в других странах, находящихся в таких же климатических условиях, ситуация гораздо лучше? И да, русский народ очень печальный: даже если ты приходишь к кому-то на праздник, то у всех лица, как на поминках. А еще в русском человеке каким-то непонятным образом уживаются гордость за страну и самобичевание. Он кричит, что готов отдать жизнь за родину, а когда случается что-то плохое, отмахивается и говорит: «Ну, это же Рашка».

Я думаю, что это болезнь общества, которую можно вылечить. Но я буду действовать как в самолете: сначала подышу сам, а потом дам ребенку. Моя судьба для меня важнее, чем судьба народа. Находясь в нормальных условиях, я смогу делать хорошую музыку и таким образом помогать людям».