Что нужно знать о «Черной пантере» и почему все сходят от нее с ума

Благодаря «Черной пантере» вот уже две недели подряд растут акции кинотеатральных сетей и сервисов вроде MoviePass: такого успешного февраля прокат не знал очень давно. $200 миллионов, заработанные фильмом в Америке в первый уикенд — абсолютный рекорд зимнего месяца за все годы. А $111 миллионов, неожиданно взятые в следующие выходные, принесли «Черной пантере» второе место в соревновании по выносливости за всю историю проката. Круче только седьмой эпизод «Звездных войн».

Американские активисты ловят момент и запускают кампанию #WakandaTheVote; ее цель — начать проводить регистрацию избирателей прямо в кинотеатрах. По социальным сетям гуляет клич #WhatBlackPantherMeansToMe, призывающий зрителей делиться ощущениями от фильма — и эти ощущения зачастую не имеют никакого отношения к комиксам, блокбастерам и вообще кино. Поздравительную открытку создателям ленты в твиттере Мишель Обамы уже лайкнули более 610 тысяч человек. Для школьников, которые хотят сходить на «Черную пантеру» коллективно, разработана целая программа занятий, которые помогут им лучше разобраться в истории колонизации и прочих белых пятнах на карте африканского континента. Школьники и преподаватель из Гарлема (все чернокожие) рассказывают ведущему канала ABC New York о том, что сходили на фильм уже по три раза, и что на каждом сеансе зрители вокруг них все смелее преображались внешне, добавляя этнические элементы в свой гардероб. А издание Varietyуже осторожно размышляет на тему, сможет ли фильм пройти на следующих «оскарах» дальше, чем позволено любому комиксу. Для статистики: всего один проект Marvel — «Железный человек 2» — номинировали хотя бы на две технические премии (за монтаж звука и спецэффекты). Еще семь фильмов получали по одной номинации за графику, но ни разу не побеждали. Отец комиксов Стэн Ли говорит, что лично позаботился о том, чтобы «Черная пантера» получила самый большой бюджет за всю историю Marvel Cinematic Universe (если не считать ансамблевых фильмов и «Железного человека 3»). Причина — «в культурной и политической важности тем».

Говорить на фоне этих событий о фильме просто как о фильме неловко — вы и так наверняка уже знаете дюжину причин на него сходить. Во-первых, это немного «Король Лев» — красочная музыкальная сказка про африканского принца, его родину и его народ. Действие происходит в вымышленном государстве Ваканда, которое прячется от остального мира за непроницаемым щитом. Пока прочие страны думают, что Ваканда — это пара хижин в саванне, в спрятанной моноэтнической стране воцарился технологический рай образца чуть ли не четвертого тысячелетия. Утопия обеспечена богатыми залежами инопланетного металла вибраниума. Но важен не он, а то, что в Ваканде как-то ухитрились совместить все возможности будущего с традициями прошлого: претендентов на власть здесь по-прежнему ждут испытания поединком, а граждане носят экзотические африканские наряды и чуть что пускаются в пляс.

Женщины в этом мире наконец-то равны мужчинам и даже имеют над ними численный перевес на экране: на главного героя приходится четыре героини. Злодеем поначалу выступает белый контрабандист в исполнении (феерическом) Энди Серкиса, укравший вибраниум и угрожающий раскрыть секрет страны. Но очень скоро на сцене появляется еще один темный Гамлет. Если главный герой (Чедвик Боузман) становится Черной пантерой после гибели своего отца во время взрыва в ООН, то главный злодей (Майкл Б. Джордан из «Крида») — сирота, лишенный отца и родины по вине того самого покойного короля. И он тоже хочет возглавить народ Ваканды, но не для того, чтобы открыть страну, а чтобы превратить ее в африканский Третий рейх. Предвыборные дебаты между этими персонажами не ограничиваются драками — хотя экшн-сцены в «Черной пантере» устроены куда динамичнее и изобретательнее, чем во всех монотонных комиксах последних лет. Здесь очень много диалогов, разыгрываемых, опять же, с оперным пафосом «Короля Льва» — и слушая эти диалоги, зритель, вот парадокс, будет симпатизировать обеим сторонам. Фокус «Черной пантеры» в том, что риторику, к которой обычно склонны белые властелины мира, фильм целиком перепоручает двум черным принцам: теперь они решают, как быть с беженцами, стенами между странами, гуманитарными кризисами и распределением технологий.

Другие причины сходить на фильм — его музыкальность, пестрые африканские краски, уместный юмор и редкое для Marvel ощущение, что перед нами старт действительно чего-то нового. Американские СМИ называют происходящее «торжеством африканской культуры», но «Черная пантера» дарит подарки не только конкретным целевым группам. Это новый киноязык блокбастера абсолютно для всех, поэтому-то и интересно, как сложится его прокатная судьба в таком же однородном, как Ваканда, Китае, у которого тоже есть много вопросов к европейскому империализму.

Хитрая реклама и злободневность темы (президент Трамп как-то назвал часть африканских стран не совсем политологическим термином shitholes) объясняют успехи первого уикенда, но не второго. Обычно чересчур раскрученные фильмы теряют дыхание на послепремьерной неделе — как, например, было с последними «Звездными войнами». С «Черной пантерой» все иначе, и ее выносливость можно объяснить только драматургическими достоинствами. Самое очевидное из них — фильм не загоняет себя в гетто: это история об общечеловеческих ценностях, а не только о проблемах Африки. Но важнее то, что это история о чернокожих персонажах без белых рассказчиков и белых же драйверов сюжета. Все прежние фильмы, поднимавшие расовый вопрос, так или иначе не могли обходиться без белых героев или антигероев. В «12 годах рабства» это были плантаторы, в «Прочь» — семья интеллигентных психопатов. В предыдущих фильмах режиссера Райана Куглера — в «Криде» и «Станции Фрутвейл» — сюжет было не рассказать без наставника в лице Рокки Бальбоа или угрозы в виде полицейских. Исключением из черно-белой драматургии был лишь триумфальный «Лунный свет», и «Черная пантера» повторяет его декларацию независимости — но не в малых залах для проката артхауса, а в мультиплексах. То, что в этом фильме нет белой культуры, может быть непривычно, но в таком повествовании есть важная идея. «Черная пантера» дарит нам фантазию об африканской стране, в истории которой не было ни одного акта колонизации. Это удивительный мир, в котором даже прически героев (судя по интервью стилистов) выступают инструментом коммуникаций. Но фильм не дает аудитории долго упиваться этой утопической компенсацией за реальную историю и в финале возвращает ее в действительность калифорнийских гетто. Судя по реакции зрителей, их это не пугает, а, наоборот, вдохновляет работать над собой и пространством вокруг.

Скоро к этому маршу присоединится еще и дюжина фильмов с «Санденса» — и кинематограф изменится быстрее, чем мы ожидаем.