Диана Крюгер: «Производство кино в Америке — очень большой и обезличенный процесс»

Это был опыт смирения. Я осознала, насколько это большое счастье, а может быть, и привилегия — просто быть живой. Страдания и горе этих людей обескураживают, их не выразить никакими словами.

И «На пределе», и «Мост» исследуют напряжение между нациями и культурами. Будучи гражданином мира, вы чувствуете, что должны играть такие роли? Или для вас первичны герои, а не темы?

Для меня первична история, которая должна воодушевлять и оставлять во мне след. Она может быть столь же драматичной, как «На пределе», а может быть комедией, над сценарием которой я буду смеяться как ненормальная. Я открыта для самых разных жанров.

Это ведь первый фильм, в котором вы играете на родном языке, верно? Что чувствует немка, сделавшая карьеру во Франции и в Америке, когда ей предстоит дебютировать дома? Язык влияет на то, как вы чувствуете героиню?

Это было грандиозное возвращение домой. Сначала я волновалась, а потом просто осознала, что оказалась там, где должна быть. Не только в плане языка, но и в плане культуры. Я почувствовала, что ко мне вернулась моя «немецкость». Да, меня не было здесь четверть века, но дом всегда будет домом.

Давайте избежим спойлеров, но все же: когда вы прочитали сценарий в первый раз, вы согласились с его финалом? Или у вас были споры с режиссером?

Финал был безоговорочно прописан в сценарии, так что, когда я прочитала его, я задалась тем же вопросом, которым, надеюсь, задастся и зритель: «А что бы сделала я?» Но еще важнее для меня было ответить самой себе, как провести персонажа через всю историю к финалу так, чтобы вы мне поверили. Это была непростая работа. Я думаю, что месть — такая же неотъемлемая часть любого человека, как и все остальные чувства. Она есть в каждом из нас. Встречи с людьми, выжившими в страшных ситуациях, и с родными погибших очень помогли мне в понимании этого пограничного состояния души.

В паре интервью вы говорите, что в какой-то момент съемок перестали понимать, когда вы играли (act), а когда реагировали (react) на события. Что это значит?

Мы снимали все сцены в хронологическом порядке, и это здорово мне помогло. Некоторые ситуации были предельно реалистичными — с настоящими спасателями и полицейскими. И тогда мне просто приходилось жить внутри этих сцен, реагируя на события так, как реагировала бы жертва. История предлага себя мне — и я окуналась в нее. В некоторых эпизодах, вроде сцены на судебных слушаниях, я будто наблюдала себя со стороны. Я даже не помню, как в них играла.

Тектонические сдвиги, которые сейчас происходят в Голливуде, как-то влияют на европейское кино? Я имею в виду борьбу за равную оплату труда женщин и мужчин и протест против харрасмента. Что-то изменилось?

Мы поймем, удалось ли нам достичь реальных перемен, лишь спустя годы. То, что происходит сейчас, лишь первые шаги. Шаги, которые было необходимо сделать очень давно. Я смотрю в будущее со сдержанным оптимизмом, и все-таки мне хочется, чтобы 2018-ый год запомнили как 1968-ой год в миниатюре, как революцию в умах.

На последнем «Золотом глобусе» в числе номинантов не было ни одной женщины-режиссера. А в Европе вы только и делаете, что снимаетесь у женщин. С другой стороны, список призеров Канн говорит сам за себя. Так насколько европейское кино впереди Америки в гендерном вопросе?

Да, «Золотой глобус» расстроил меня, но зато я рада номинации Греты Гервиг на «Оскар». Увы, ситуация в этой области меняется так медленно... поэтому любой открытый и громкий упрек индустрии в нехватке разнообразия — это уже событие, которое может на что-то повлиять.

В какой индустрии вы чувствуете себя свободнее как актриса — в американской или европейской? Где ваше мнение на площадке значит больше?

Пока что — в Европе и на съемках американских сериалов. На самом деле, вас будут уважать везде, просто за океаном мне не хватает той близости, которая возникает на съемочных площадках в Европе. Производство кино в Америке — очень большой и обезличенный процесс.

Я смотрел «На пределе» после «Мэриленда» и не мог избавиться от мысли, как непохожи ваши героини. Джесси — женщина, которая ищет защиты и полностью доверяет свою жизнь мужчинам. А Катя (героиня «На пределе». — Правила жизни), наоборот, действует сама по себе — и действует храбро. Отсюда вопрос: у вас не было внутреннего конфликта с кем-то из героинь?

Никаких внутренних конфликтов. Как актриса я всегда нахожу в себе и своих героинях какое-то базовое сходство, которое станет отправной точкой наших отношений. Мне необязательно соглашаться с персонажами, но всякий раз мне удается понять их поступки. Я позволяю им себя убеждать. В этом и заключается красота нашей работы. Different strokes for different folks! (англоязычная идиома родом из Америки, перевести которую можно так: «На вкус и цвет товарищей нет». — Правила жизни).

Актрисы из Европы, уехав в Америку, часто попадают в ловушку «тайпкастинга» — то есть им предлагают однотипные роли. Как вам удалось этого избежать?

Меня спасло только умение играть на трех языках. Это не всегда было легко. Зато некоторые люди до сих пор удивляются, увидев меня в каком-то фильме или жанре. Я пробую все. Если бы я играла только в американском кино, то давно бы пропала без вести, ха!

А правда, что вашим финальным прослушиванием для роли в «Бесславных ублюдках» было поедание шницеля в ресторане на глазах у Тарантино? Или это такая легенда?

Ну, я бы не назвала это прослушиванием, но да, перед тем, как Квентин предложил мне роль, у нас была последняя встреча — ужин в Германии. И да, думаю, его весьма впечатлил размер шницеля, который я растерзала.

Когда два года назад вас спросили, будете ли вы однажды режиссером, вы сказали твердое «Нет». Не передумали? Кажется, вы снимаете короткометражку для Google.

Нет, я все еще думаю, что была бы плохим режиссером. А короткометражку пришлось отложить: продвижение «На пределе» занимает все мое время! Но я скоро ей займусь.

А какие у вас планы как у продюсера? Пока вся ваша продюсерская карьера связана с одним режиссером — Фабьенн Берто. Расскажите больше о вашем союзе.

О, мы с ней просто обязаны сделать вместе еще много-много фильмов! Она один из моих самых близких друзей, я восхищаюсь ее творчеством и мы любим наблюдать, как каждый из нас растет как художник. Я абсолютно ей доверяю. Так что прямо сейчас я продюсирую ее сериал о Хеди Ламарр и готовлюсь сыграть у нее Марлен Дитрих. Соавтором сценария, кстати, выступит Фатих Акин.

Когда 13 лет назад вы с Фабьен сняли фильм «Фрэнки» (историю модели, которая, как и сама Дайан, завершает свою подиумную карьеру), это был для вас поворотный момент, да?

Это был мой самый первый фильм. Многие думали, что он автобиографичен, потому что у Фабьен особая манера съемки, у нее талант превращать кино в реальность. Но это вовсе не автобиография, хотя я и до сих пор считаю этот фильм одним из моих лучших.

Готовы ли вы после двух сезонов «Моста» посвятить себя другому телесериалу, зная, что придется на какое-то время отказаться от фильмов? Если да, то что за история могла бы вас увлечь?

Да, было бы здорово чаще играть в сериалах. К тому же, я сама пытаюсь спродюсировать сейчас сразу два мини-сериала — с Фабьен и Фатихом.

Вы однажды назвали Брайана Крэнстона лучшим актером, с которым вам приходилось работать. А что насчет лучшей актрисы?

Думаю, Людивин Сенье. Восхитительная актриса. И Катрин Денев.

А вы бы сыграли ту же роль в «На пределе», если бы по сюжету террористическая атака исходила не от националистов, а все-таки от религиозных фундаменталистов? Или вы бы сочли такой сценарий неприемлемым и опасным?

Я бы все равно сыграла эту роль. Любые формы террора, чем бы они ни были мотивированы, омерзительны — и об этом нужно говорить.

Оказывается, вы учили русский язык для роли в «Бригадах тигра». Помните хоть одну фразу?

Ни одной! Русский язык ОЧЕНЬ тяжелый. Нужна вечность, чтобы запомнить его фонетический строй.