«Алиса»: туда и обратно

Пространство для спектакля создавала Мария Трегубова: ее работы и так каждый раз становятся событием в театральном мире, а тут Трегубова и вовсе сделала самые масштабные декорации за всю историю Таганки. Размеры декораций таковы, что хранить их между спектаклями будут на складах вне театра, впрочем это не смущает Ирину Апексимову – директора театра и Королеву в новой «Алисе», которая и предложила главным героям актуального театра поработать именно с этим материалом.

Накануне премьеры и 80-го дня рождения Высоцкого постановочная команда рассказала Правила жизни о том, что же ждать зрителям от новой «Алисы» и о своем собственном Высоцком.

Максим Диденко, режиссер

Главный специалист по переводу поэзии в пластику, а киноавангард – на сцену. Его «Черный русский» по Дубровскому стал первым иммерсивным спектаклем в особняке (тогда еще не тошнило от слова «иммерсивный») , агрессивно-спортивная «Земля» по фильму двадцатых и «Конармия» по рассказам Бабеля изучали природу гражданской войны и революции, а «Цирк» исследовал природу советской мифологии.
– У меня дома почему-то не было именно этой пластинки, с «Алисой в стране чудес», хотя Владимир Высоцкий был для моей семьи культовой фигурой. Это касалось и его песен, и киноролей. Я вырос в театральной семье: бабушка, дедушка и дядя – режиссеры, поэтому Театр на Таганке, Любимов – это тоже в нашей семье была определенная зона культа.

Но поскольку прошло уже достаточно много времени, по моему ощущению самого себя, этот культ остался в прошлом. Поэтому я не испытываю груза какой-то излишней ответственности: мне интересно, но я не испытываю священный трепет, когда прихожу репетировать на Таганку. Возможно, это потому, что я повзрослел и стал циничным человеком, или потому, что сильно изменилось время... Мы же сегодня живем совсем в другом пространстве, с другими героями. Точнее, сегодня вообще непонятно, кто герой, а кто антигерой. Думаю, вопрос героя сегодня довольно острый. В нашей действительности нет героев, время – антигероичное. И, возможно, наступает тот момент, когда герой снова станет востребован, такой метамодернизм. Но пока что, мне кажется, мы находимся в пространстве без героев.

Мне кажется, что я рою туннель из прошлого в настоящее с двух концов: и оттуда – сюда, и наоборот. И вот эта театральная нора помогает мне соединять времена и пространства. Можно сказать, что я – та самая Алиса, путешествующая туда-сюда. Оказаться в диалоге с шестидесятыми для меня логично, тем более, что в других своих спектаклях я размышлял о более ранних советских десятилетиях.

Валерий Печейкин, драматург

Это он написал текст к несуществующему, по мнению Следственного комитета, спектаклю Кирилла Серебренникова «Сон в летнюю ночь» в «Гоголь-центре». А еще стал соавтором Овидия в спектакле Серебренникова «Метаморфозы», написал текст к спектаклю-открытию «Гоголь-центра» «00:00» (часть «День»), «Идиотам» по мотивам одноименного фильма Ларса фон Триера (режиссер Кирилл Серебренников) и «Девяти» по мотивам фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года» (режиссер Сергей Виноградов). Автор пьес «Моя Москва», «Net», «Люцифер», «Россия, вперед!», соавтор сценария фильма Павла Лунгина «Дирижер».

— Когда я начал работать над этим проектом, то вспомнил, почему в детстве меня звали «голова — два уха». Дома была эта пластинка, которую я не раз слушал. Так что работал над «Алисой» Кэрролла-Высоцкого была для меня своеобразным возвращением в детство. А возвращаться туда бывает приятно.

Я написал пьесу «вокруг» текстов песен Высоцкого, мои тексты — это драматические сцены. Некоторые, кстати, послужили материалом для музыки композитора Ивана Кушнира. Задача была сложная, интересная и спортивная — эдакий горный слалом, когда нужно не просто живым добраться до финиша, но и показать хороший результат. Так и появилась пьеса «Беги, Алиса, беги» с новой самостоятельной историей, в которой Алиса по-прежнему бежит к кроличьей норе, только попадает в нее с другой стороны и оказывается в... Москве.

Мы сделали с Высоцким то же, что Высоцкий сделал с Кэрроллом — мы его интерпретировали. Работать было очень легко, потому что я был, если так можно сказать, окружен свободой. С одной стороны такую свободу дал мне режиссер Максим Диденко, с другой, сам литературный материал — невероятно свободолюбив.
Кстати, гений места на меня лично не давил совершенно. Тут, знаете, как у Булгакова: «Правду говорить легко и приятно». На Таганке мне тоже было легко и приятно.

Мария Трегубова, художник

Дочь актрисы и режиссера, выпускница курса Дмитрия Крымова в ГИТИСе, главный художник Лаборатории Дмитрия Крымова, автор оформления десятков спектаклей в Москве, Санкт-Петербурге, Дюссельдорфе, Хельсинки, Одессе, Нижнем Новгороде. Обладатель Гран-При за создание павильона России на Всемирной выставке сценографии и театральной архитектуры «Пражская Квадриеннале» (совместно с другими художниками Лаборатории Крымова).

— Сценическое пространство Театра на Таганке очень особенное: с белой кирпичной задней стеной, светлым деревянным полом, ободранным цементным порталом. В это пространство интересно встраиваться и взаимодействовать с ним. Мне этот диалог кажется магическим: я в детстве часто слушала пластинку Высоцкого «Алиса в стране чудес», а на этой сцене работал великий художник 20-го века Давид Львович Боровский, автор легендарных декораций и главный соавтор Юрия Петровича Любимова. Я не пытаюсь соответствовать его стилю – это невозможно, да и не нужно, мне кажется. У Боровского декорации работали как некая живущая во времени и пространстве единая инсталляция. У нас же будет совсем по-другому, будут постоянные смены «картинки», а для не помещающихся в закулисное пространство декораций даже отгородят часть фойе.

То, что Театр на Таганке поддержал наше сценическое решение, – большое счастье и в некоторой степени неожиданность. Все-таки это небольшой театр, там нет ни карманов, ни арьерсцены, ни колосников... на сцену можно попасть и пронести что-то только из двух небольших проемов, в которые даже трудно пройти человеку в объемном костюме. Главное, чтобы эта авантюра была оправдана смыслом.

Иван Кушнир, композитор

В семь лет начал учиться композиции у профессора СПбГК Игоря Рогалева, в пятнадцать – у Сергея Евтушенко. В 2012 году работал над постановкой «Ленька Пантелеев. Мюзикл» Максима Диденко ставшей номинантом «Золотой маски» и лауреатом премии «Музыкальное сердце театра» в номинации «Лучший спектакль». «Конармия», в ЦИМе, «Хармс. Мыр» и «Пастернак. Сестра моя – жизнь» – в Гоголь-центре, «Земля» – на Новой сцене Александринки, «Чапаев и пустота» – после «Леньки Пантелеева» спектакли Диденко невозможно представить без музыки Кушнира.

— Конечно, в моей семье было максимально уважительное отношение к личности Владимира Семеновича. Но при этом я не могу сказать, что как-то хорошо разбираюсь в его творчестве. Да, дома было огромное количество пластинок, и как мне рассказывают мама, дяди и тети, я на них «залипал». Но это какое-то воспоминание, которое я не могу как-то сформулировать, какое-то ощущение на подсознательном уровне, такое уже что-то совсем далекое. Собственно, это единственное, что я могу вспомнить о Высоцком из детства. И конечно, поработать с Высоцким-поэтом было крайне интересно.

Ирина Апексимова, директор Театра на Таганке, актриса, исполнитель роли Королевы

Известна телевизионному большинству по ролям в «Клетке» и «Дне рождения Буржуя». Старым театралам – как Агнесса в «Жаворонке» Олега Табакова и Марину Мнишек в «Борисе Годунове» Олега Ефремова. В начале нулевых создала собственное театральное агентство, затем – возглавила театр Романа Виктюка (это при Апексимовой со Стромынки съехал ресторан «Бакинский дворик» и был сделан ремонт). В 2015-м возглавила Театр на Таганке, где параллельно с работой директора успела сыграть Аркадину в спектакле литовца Дайнюса Казлаускаса «Чайка 73458».

— Поработать с этим материалом было моим предложением. Я думала о том, какой спектакль сделать к 80-летию Владимира Семеновича. А когда я только вступила в должность директора, рабочий по зданию подарил мне пластинку с музыкальной сказкой Высоцкого «Алиса в стране чудес». И вот два года она пролежала в моем кабинете на подоконнике.

Когда Владимир Семенович умер, мне было 14, можно сказать, как в том анекдоте про Станиславского: «Застали ли вы его?» – «Ну да, его смерть». Конечно, я знала его стихи, исполняла некоторые песни, но все равно росла и формировалась уже вдали от культа Высоцкого. Я понимаю, что это был человек невероятной харизмы, но при этом у меня не было какого-то большого поклонения. Пластинки с «Алисой» в детстве, кстати, тоже не было. Я познакомилась с ней уже в театре.

Выпустить этот спектакль таким – настоящая авантюра и вызов. Например, декорации настолько масштабны, что просто не вмещаются в здание. От «Алисы» Высоцкого в спектакле немного, от кэрроловской «Алисы» – еще меньше: драматург Валерий Печейкин написал новую пьесу. Остались оригинальные стихи Владимира Высоцкого, на которые Иван Кушнир написал новую музыку. Что же касается моей королевы, то она – собрание королев всех времен и авторов. Больше до премьеры ничего не могу рассказать.