«Событие» — драма про женскую травму и подпольный аборт, победившая на фестивале в Венеции. Рассказываем, зачем ее нужно смотреть

Не оправдываясь и не рефлексируя над абортом как таковым, Анни Эрно подробно, но достаточно сухо рассказывает об инстинктивных реакциях, резких порывах к действию, нелегальных поисках помощи, в каждом абзаце переходя к новой части сюжета. «Событие» — книга короткая, но стремительная, с маршрутом действия. Путь главной героини к прерыванию беременности — преступный по меркам общества, неровный, нелогичный, наполненный тревогой — обусловлен только внешними ограничениями. Узнав о своей беременности, Анни ни на минуту не задумывается о том, чтобы оставить ребенка. Никакого внутреннего диалога, решение однозначно и бесповоротно: путь Анни похож на извилистую компьютерную игру, где пункт назначения очевиден и необходимо только дойти до цели, сохранив жизнь и увернувшись от спонтанных антигероев и препятствий. Полного сочувствия и принятия Анни не находит, она — одиночка в этой дороге: и акушерка, пришедшая ей на помощь, и подруга поневоле, оказавшаяся посвященной в ее секрет, держат мнение при себе и стараются удержаться от эмоциональных всплесков.

Если какие-то действия понятны, то слов в языке для происходящего с Эрно не придумано. «Событие» — книга об опоздании на проговаривание, о том, как молчание сдавливает волю и разбивает сердце, отдаляя нас от других. Путь героини Анни — путь одиночки, которая оказывается за прозрачной стеной от безмятежной молодежной жизни просто по факту беременности. Закон о легализации абортов во Франции был принят через несколько лет после событий, описанных Эрно: за инициативу вступились сотни публичных женщин-интеллектуалок, многие из которых сами пережили нелегальный аборт. В «Событии» можно считать это чувство несправедливости: героиня была вынуждена пройти через мучения за несколько лет до того, как эти наказания и унижения женщин вышли из практики.

Одри Диван намеренно снимала кино политическое. «Мое тело — мое дело» — известный феминистский лозунг, все еще вызывающий негодование у консерваторов при каждом новом правом повороте. В разных странах или отдельных регионах — от Польши до некоторых штатов США и регионов России — женщины подвергаются репродуктивному давлению. Криминализация абортов, «дни тишины», давление со стороны врачей, агитационная государственная политика... Кажется, вот-вот — и «Событие» можно будет снять про наши дни и наших женщин, которых выбирают обвинять, а не предоставлять им помощь, учитывая их желания.

Для Диван фильм был способом визуализировать замалчиваемый трагичный опыт, который пережила практически каждая вторая-третья взрослая женщина, и провести зрителя по лабиринту препятствий за руку с главной героиней. Зритель (и на это работает как камера, так и исполнительница главной роли, намеренно ничего не играющая) фактически может пройти за руку с главной героиней ее обходные пути, зашифрованные в обычных маршрутах. Посещение аудитории университета — но с дурнотой внутри; поездка к матери — но со страшной тайной, которую нельзя выдать; встреча с приятелем — но по секретному делу; поход к врачу — но за нелегальным средством. Реальность поведения дробится на формальное присутствие и истинные намерения — и именно эту двойственность так хорошо удается передать Диван, обрисовав героиню Анни условной, не имеющей никаких запоминающихся черт.

Книга Эрно и фильм Диван работают в симбиозе, наглядно демонстрирующем, что под силу литературе, а что возможно только в кино. Кинематограф диктуется нарративом: большинство фильмов текстоцентричные — реплики определяют персонажей, а мы можем догадаться об их мыслях и мотивах только через сказанные вслух слова. В книге Эрно, написанной от первого лица, работает внутренний голос, но Диван делает сильный режиссерский шаг и отказывается от напрашивающегося здесь закадрового голоса. Вместо этого она делает Анни персонажем действующим, а не размышляющим — и визуализирует те моменты, на которых проза Эрно не фокусировалась.

Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать — и Одри Диван это понимает: сцена с акушерским вмешательством и эмбрионом тяжело переживается и при чтении, в кино же просто сковывает тело. Женская травма так долго существовала в форме личного опыта и обесцененных «жалоб», что требует визуализации и репрезентации — в первую очередь для признания того, что Анни и миллионы женщин существовали на самом деле и пережили свой ужас не только через слезы и слова, но и через тело. Отводя взгляд от них и их историй, мы — как зрители и как граждане с политической волей — отказываемся и от полной картины мира, где до сих пор каждый год полмиллиона женщин погибают от осложнений беременности, вызванных не столько биологическими причинами, сколько проблемами медицины, социальной поддержки и местных законов. Эрно и Диван приближают эту абстрактную «женщину» из мировой статистики к нам. Вот она — синеглазая, красивая, уязвимая и амбициозная, танцующая с подругами и записывающая цитаты на лекциях — по воле случая оставшаяся в живых и способная рассказать о том, как это было.