Возвращение в Хогвартс: чем реюнион «Гарри Поттера» может удивить и расстроить фанатов саги

«Возвращение в Хогвартс», впрочем, — не просто милое телешоу, где артисты сидят в креслах и вспоминают былые деньки. Это полноценное документальное кино, где интервью перемежаются архивными кадрами, а история удобно поделена на главы: сначала нам расскажут о самом начале кинофраншизы, когда по всей Британии искали детей-актёров среди тысяч конкурсантов, затем — про переходный этап в виде «Узника Азкабана», который сделал «Гарри Поттера» мрачнее и взрослее; про подростковую эксцентричность «Кубка огня» и недетские проблемы последних эпизодов. Если вы давний фанат серии, смотрели дополнительные материалы на Blu-Ray и YouTube или просто периодически читали интервью с создателями, то ничего нового из реюниона вы, скорее всего, не узнаете. Тут все те же старые истории. Как романы Джоан Роулинг заставили массово читать даже тех, кто раньше не брал в руки книги. Как Крис Коламбус (режиссёр «Философского камня» и «Тайной комнаты») создал на съёмочной площадке атмосферу праздника и, по сути, стал отцовской фигурой для маленьких артистов, пребывавших в шоке от масштабов декораций и бесконечно дурачившихся между дублями. Как Альфонсо Куарон, придя снимать «Узник Азкабана», попросил трио главных актеров сделать сочинения о своих персонажей: в итоге Дэниел Рэдклифф написал о Гарри Поттере всего страницу, Эмма Уотсон выдала огромное эссе о Гермионе, а Руперт Гринт не написал ничего — потому что Рон бы тоже «забил на домашку». Как Уотсон ещё в детстве влюбилась в Тома Фелтона, исполнителя роли Драко, — и позже это переросло в милое и абсолютно платоническое чувство.

Конечно, приятно все это услышать из первых, так сказать, уст, а не в очередной подборке «интересных фактов». Посмотреть на то, как спустя 10 лет после «Даров смерти» Гринт, Рэдклифф и Уотсон сидят вместе в декорациях Хогвартса и радуются тому, что до сих пор выглядят лучше, чем их персонажи в эпилоге вторых «Даров смерти. Или поседевший Гари Олдман иронично вспоминает Хелене Бонем Картер, что та вообще-то убила его на экране ("Так надо было", — отвечает ничуть не засмущавшаяся актриса). Как ностальгическая открытка "Возвращение в Хогвартс" работает прекрасно: давит на нужные рычаги, умело встраивает смешные и трагичные эпизоды из самих фильмов, наконец, служит красивым трибьютом всем тем, кто не дожил до этой встречи: Алану Рикману, Джону Херту, Ричарду Харрису и многим другим, без которых мир "Гарри Поттера" потерял бы львиную долю своей магии. Иногда даже кажется, что спецэпизод слишком старается выдавить слезу из фанатов. Но, что уж скрывать, периодически это получается.

А вот в плане информативности к фильму есть вопросы. Дело не только в отсутствии какого-то принципиально нового взгляда на франшизу: допустим, тут такой задачи и не стояло. Это скорее художественно оформленный сборник уже известных фактов, приятное возвращение к комфортным образам из прошлого. Но жаль, например, что состав исполнителей тут далеко не полный: нет Майкла Гэмбона, Мэгги Смит, Дэвида Тьюлиса и многих других ключевых для вселенной фигур. Про отсутствие Джоан К. Роулинг не стоит и упоминать — главным новостным поводом, связанным с «Возвращением в Хогвартс», было именно то, что создательницу оригинальных книг не позвали на проект из-за ее трансфобных высказываний в Twitter. Тут, впрочем, авторы выкрутились изящно: там, где надо, вставляют архивные интервью с писательницей, а про ее социальную позицию не упоминают вовсе. Приглашенные звезды говорят о ней без придыханий, но с уважением.

Расстраивает и то, что довольно прямолинейная структура реюниона — где воспоминания движутся от фильма к фильму — порой прерывается, нарратив спотыкается о ненужные повторения и временами топчется на месте, повторяя одни и те же заученные истины. Команда «Гарри Поттера» была настоящей семьей, каждый фильм в той или иной степени отражал этапы взросления и потому был понятен детям из любой точки света, все вокруг были потрясающими и помогали друг другу. Все это бесконечно мило слушать, но от десятого повторения эффект слегка замыливается. Особенно это заметно в разговорах ведущей троицы: они сидят на креслах и бесконечно хвалят друг друга и всех коллег. Хотя нет никаких сомнений в их искренности, некоторая фальшь все равно прокрадывается в этот безупречный праздник жизни. Особенно когда понимаешь, что перед тобой актеры, и они в принципе привыкли вести себя перед камерами не совсем так, как в обычной жизни. И потому говорят то, что от них хотят услышать, заполняя пустоты аккуратными комплиментами.

Как раз лучшие моменты «Возвращения в Хогвартс» — те, где камера как будто застает артистов врасплох. Когда те не знают, как сформулировать в словах тот ворох переживаний, что связан у них с «Гарри Поттером», а их прежде уверенную речь вдруг прерывает внезапно скопившиеся в глазах слезы. Одной из основных тем всего реюниона становится натуральная связь актеров и их героев: в детстве Рэдклиффа взяли играть Гарри Поттера, потому что он в жизни был на него жуть как похож, то же с Гринтом, Уотсон и всеми остальными героями саги, за взрослением которых мы смотрели на экране. Кому-то опыт «учебы» в Хогвартсе помог: например, исполнитель роли Невилла Мэттью Льюис, как и его персонаж, пережил трансформацию из зажатого младшеклассника в уверенного взрослого человека. Другим, наоборот, осложнил жизнь — та же Эмма Уотсон чувствовала жуткое одиночество, ведь не могла больше существовать как обычный ребенок. В какой-то момент судьбы экранных героев и реальных людей сплелись воедино, и они уже перестали понимать, где кончается Хогвартс и начинается простая жизнь. Неудивительно, что после окончания съемок «Даров смерти» тот же Рэдклифф начал подписываться на самые странные роли (вспомните «Рога» или «Человека — швейцарского ножа»). Не потому что он хотел, чтобы другие люди перестали в нем видеть только Гарри Поттера. А потому что должен был доказать самому себе, что он — больше, чем Мальчик-который-выжил, и что опыт литературного персонажа не определяет его настоящего.

Вообще, как и в самих фильмах, в реюнионе — несмотря на всю сказочность и душевную теплоту — сквозит какая-то неуловимая меланхолия. Это портрет людей, которые благодарны судьбе за возможность стать частью истории, и в то же время осознают, что персонажи в итоге стали намного больше их самих. Время идет, у вчерашних подростков появляются свои дети и камни в почках, а Рон, Гермиона и Гарри остаются все теми же смелыми молодыми ребятами. И видно, что актеры не совсем понимают, как к такому относиться («Мне кажется, нам ещё рано для реюниона» — одна из первых фраз, что произносит тут Руперт Гринт). Ведь вроде бы съемки были только вчера, а будто и сто лет назад. Про двоякость времени Гринт, Уотсон и Рэдклифф говорят тут не раз, но лучше всех это в итоге формулирует Робби Колтрейн — экранный Хагрид, который и в жизни, судя по всему, столь же добродушен и мудр. «Я умру, — говорит он. — но Хагрид останется». Лучше и не скажешь. «Возвращение в Хогвартс» — в первую очередь любовная открытка смертным людям, которые, сами того не осознавая, создали бессмертное искусство.