Цифровые аватары, тотальная слежка, темные города: как «Матрица» предсказала будущее
Темные города и экологический кризис
За год до выхода «Матрицы» на экраны была выпущена антиутопия Алекса Пройаса «Темный город» с очень похожим сюжетом, посланием и атмосферой: в городе главного героя никто годами не помнит солнечного света, а все люди живут под наблюдением специальных агентов и полиции. Мир, который был сконструирован «Темным городом» не только компьютерной графикой, но и впечатляющими костюмами и декорациями, очень напоминает пейзажи «Матрицы»: непрекращающиеся дожди, бесприютные заброшенные улицы, мертвая природа и укрупнившиеся до размеров государств мегаполисы.
В конце 1990-х «Матрица» и «Темный город» еще казались антиутопией: сейчас очевидно, что урбанистический апокалипсис становится реальностью. Планка в 10 миллионов жителей — уже не рекорд для города. «Мегагородов» в 2021 году почти сорок — большая их часть в Японии и в развивающихся странах: Китае, Индии, Бразилии. В 2020 году мир узнал о городе Ухань в Китае, где был обнаружен и первые недели активно распространялся коронавирус: в медиа Ухань часто называли «городком» при 11 миллионах жителей. «Городков» с такой численностью в XXI веке — десятки по всему миру: плотность населения, какую можно было предсказать математически, но очень сложно визуализировать и осознать. Город с населением в несколько стран? Страна с одной пятой населения всего мира?
Именно в пандемию и карантин жители мировых мегаполисов впервые увидели ясное небо, в города массово возвращались дикие животные и птицы, а городская природа ответила на сниженную активность людей классической для конкретной широты сезонной погодой — в первую очередь из-за сократившегося трафика на земле и в небе. ООН назвала 2021 год «критическим годом, чтобы перезагрузить наши отношения с природой»: и города «Матрицы», как и многие другие антиутопичные города — из «Бегущего по лезвию» или «Побега из Нью-Йорка», — визуализируют, что нас ждет в ближайшие пару десятилетий, если мы продолжим безответственно относиться к ресурсам — природным и человеческим.
Тотальная слежка и прозрачные данные
В конце 1990-х всеобщая компьютеризация еще не наступила: доступом к компьютеру с интернетом мог похвастаться далеко не каждый представитель золотого миллиарда. Сейчас смартфон с интернетом есть в распоряжении каждого второго, и в обмен на использование любого приложения и системы лояльности пользователь отдает в распоряжение банкам и IT-компаниям огромное количество личных данных, подписывая стандартное пользовательское соглашение.
Скандал с Эдвардом Сноуденом и Wikileaks, Марком Цукербергом и Cambridge Analytica — только вершина айсберга использования данных для информационной войны. Доступность персональных данных привела к росту и перегреву рынка криптовалют, инкогнито-режимам в браузерах и появлению Tor и Telegram, даркнету с неотслеживаемой оплатой. В эпоху таргетированной рекламы мы уже не удивляемся, что детали из личных разговоров всплывают в виде коммерческих предложений в соцсетях на следующий день, и часто намеренно стираем следы интернет-присутствия, заклеивая камеры на телефонах и компьютерах. Об этом, в частности, док «Социальная дилемма» Netflix, объясняющий очевидные механизмы таргетинга — в том числе через интервью создателей крупнейших медиакомпаний.
Ничего не бывает бесплатным, и свободное участие в цифровом мире дается нам в обмен на уникальную информацию о нас. Ее беспрепятственно можно получить из истории покупок, банковских транзакций, постов в социальных сетях, частных переписок и поисковых запросов. Универсальные и доступные сервисы с геолокацией и обмен данными между разными аккаунтами сильно упрощают жизнь, но дают все возможности для прогнозирования нашего поведения.
Теперь не нужно быть Нео и носить жучка у себя в животе, имплантированного спецслужбами, чтобы тебя можно было найти за несколько минут: камеры видеонаблюдения везде — от лифтов до аэропортов — отслеживают каждый наш шаг вне дома. Повсеместное введение Face ID для платежей, регистрации в приложениях и перемещений по городу (что когда-то казалось кошмаром антиутопии) сейчас ощущается как практическая необходимость для ускорения жизни.
Неудивительно, что в не правовом государстве получить данные в обход законов через давление на компании гораздо проще, а информация о частном лице может использоваться против него для сфабрикованного дела. В «Матрице» есть показательная сцена с Нео, которого вызвали на допрос к агенту Смиту. Простое заявление о всеобщем праве на адвоката не работает: у Нео просто заклеивается рот, хотя никаким физическим пыткам он не подвергается. Надо понимать, что кабинет агента Смита сильно отличается от полицейских участков, тюрем, концентрационных лагерей и следственных изоляторов по всему миру.
Информационная перегрузка
В 1999 году было неочевидно, какое количество времени мы будем проводить перед электронными экранами и какие объемы энергии потребуются для поддержания этого цифрового мира. Сейчас, когда серверы крупнейших компаний могут занимать гектары территории, а большинство из нас не расстается с телефоном больше чем на час (и даже идет на цифровой детокс, чтобы снова научиться читать, смотреть в окно и общаться с друзьями, не находясь при этом в инфополе), понятно, что тревожный сон Нео и его двойная жизнь дневного корпоративного работника и ночного хакера — реальность каждого второго.
Разумеется, не все мы хакеры ночью и примерные офисные работники днем, но необходимость совмещать две реальности, чтобы в одной добывать деньги на выживание, а в другой собственно жить, — современный трудоголизм, из которого нет выхода. Хочешь жить в ногу со всеми — привыкай к недостатку сна, постоянному цифровому присутствию, горящему экрану телефона с утра и перед сном, прокрастинации, мультитаскингу и словосочетаниям «стрессоустойчивость» и «мотивация» в каждом втором разговоре о работе.
Без массовых проблем со сном и тревожностью не случился бы бум приложений для мотивации и медиа с «поглаживающим контентом» — мемами, демотиваторами и видео, — не расправил бы плечи атлант 15-секундного внимания TikTok, а слова «синдром дефицита внимания» и «паническая атака» не стали бы частью бытового лексикона. Бессонница протагониста «Бойцовского клуба», в мечтах и снах обставляющего блёклую квартиру мебелью из IKEA — старая «аналоговая» болезнь. Нынешнюю бессонницу и информационную перегрузку невозможно отследить, как загрязнение городов или количество рекламы, вынужденно потреблённое за день. Но очевидно, что трекеры времени использования соцсетей, приложения для цифрового детокса и онлайн-медитации — только кирпичики нашего цифрового невроза. Напрямую не влияя на мировую зависимость от информации, мы пытаемся дозировать и контролировать её хотя бы со своей стороны.
Вселенная аватаров
NFT-искусство за несколько тысяч долларов, цифровая одежда, которую можно носить только в Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), блогеры с миллионами подписчиков, видеозвонки вместо реальных встреч, живые трансляции событий и секс через дейтинг-приложения — за 20 лет с момента выхода «Аватара» Кэмерона и «Матрицы» Вачовски большинство из нас получили постоянно действующего виртуального аватара, а иногда — виртуальную маску, которая присутствует в отношениях активнее нас реальных. Если бы Нео действовал в наши дни, вряд ли он оставался бы анонимным: иначе невозможно капитализировать социальные связи и быстро сблизиться с верными людьми — или годами бродить ноунеймом по лабиринтам Матрицы.
Что точно нельзя было предсказать в 1999 году? Грандиозные темпы роста глобальных технологических компаний, перегретую стартапами Кремниевую долину, количество и качество доступных смартфонов, повсеместное внедрение CCTV и массовое прекарное трудоустройство. Пандемия Covid только приблизила «Матрицу» и господство аватаров. Изолированные друг от друга люди стали «пользователями», вынужденно заперлись дома, общались друг с другом виртуально, так же виртуально контролировались государством на предмет заражения и соблюдения карантина, ходили на онлайн-встречи вместо привычных деловых встреч, массово переходили на удаленку, смотрели развлекательный контент онлайн, виртуально инвестировали деньги, заказывали доставку и переучивались в онлайн-университетах.
Пандемия увеличила и так существующую в крупных городах социальную дистанцию, так что каждый из нас мог почувствовать себя одиночкой Нео в темной комнате с мелькающим монитором. Теперь это не темная комната, а огромное белое пространство с тысячами мигающих окон и уведомлений, которые отвлекают нас от физической реальности. «Матрица» визуализировала антикапиталистическое послание левых мыслителей XX века. Физической реальностью стал человек-личинка, закупоренный в гроб с проводами и излучающий тепло, а пейзажи городов, виртуальные друзья, рабочие достижения и слабые связи стали отчужденной системой на присосках. Матрицу не нужно воскрешать, о ней нельзя забывать.