Бунт франшизы против франшиз: «Матрица 4» — то ли издевательство, то ли действительно призыв изменить киноиндустрию

Сам Нео подозревает неладное — и пытается покончить с собой. Матрица его не отпускает, но отправляет к психоаналитику с черной кошкой (Нил Патрик Харрис в роли, которую он уже играл в «Звездном десанте»), который прописывает мистеру Андерсону горсть синих таблеток. Да еще и совладелец компании и босс (Джонатан Грофф из «Охотников за разумом» Финчера) требует от гения срочно сделать четвертую серию «Матрицы». Приказ объясняется просто: начальство из медиагиганта Warner Brothers хочет заработать на ностальгии. Пока другие разработчики устраивают мозговой штурм (кто-то говорит, что «Матрицу» любили за bullet time, кто-то настаивает, что за репрезентацию ЛГБТК+), задумчивый Андерсон любуется женщиной, которую каждое утро видит в кафе Simulatte. У нее самовлюбленный муж и двое сыновей, а в свободное от воспитания никчемных мужчин время она мастерит мотоциклы. Ее зовут Тиффани — но мы-то знаем, что это Тринити и актриса Кэрри-Энн Мосс, которая когда-то свела с ума миллионы мальчишек и девчонок по всему миру. Один из героев, представившись гиком, бесцеремонно называет ее «горячей MILF». Да пошел он.

«Матрицу» будут ругать и хвалить, но никто не поспорит с тем, что она получилась немыслимо интересной. В первую очередь — для фанатов, потому что вопросов за 148 минут им зададут больше, чем на ЕГЭ. Почему Нео и Тринити живы — и живы ли вообще? Для чего машины терпят мятежный Зион? Раз Морфеуса играет другой актер, то что, если где-то в фильме прячутся еще и агент Смит, Пифия и Архитектор? Кто из второстепенных персонажей трилогии появится с эффектным камео? И ради чего вообще затеян этот балаган?

И первые две трети фильма новая «Матрица» действительно щедро вознаграждает пытливые умы. Для многих современных ученых вопрос реальности Матрицы перестал быть принципиальным, поэтому фильм поднимает новый. Если факт существования Матрицы и недоказуем, и очевиден, то в чем заключается долг свободного человека? В непрекращающемся самопознании? Тогда у Ланы Вачовски плохие новости для киноманов: в новом веке мы страшно обленились. «Матрица» была призывом ко всеобщему пробуждению, но оказалась (вместе с вышедшими в том же году «Звездными войнами» и догнавшими их вскоре «Гарри Поттером» и «Властелином колец») приманкой, заманившей зрителей в лабиринт сиквелов, спиноффов, франшиз и ребутов; даже слова эти теперь звучат как названия роботов-агентов на службе какой-то системы. В 1995 году фильмы по комиксам не имели и пары процентов от совокупного американского проката, а сегодня удерживают 35% рынка. Остальные 65% тоже почти целиком принадлежат пережеванным идеям — экранизациям книг и статей и перезапускам старых франшиз. «Ностальгия — лучшее лекарство от тревожности», — говорит злодей из новой «Матрицы», не столько оправдывая нашу привязанность к старому, сколько насмехаясь над теми, кто и работу с психотерапевтом превращает в свой личный сериал. Мы отказались от кино как от проводника новых идей, превратив его в свою зону комфорта. Кажется, Вачовски снова по мере сил восстает против такого мирового порядка.

Но что еще хуже, даже старые идеи мы теперь усваиваем, только если их как следует разжевать. Новая «Матрица» решает быть издевательски доходчивой. Там, где раньше можно было незаметно подбросить в кадр книгу «Симулякры и симуляция» (пусть фанаты ее найдут, но не сразу — неспроста ведь фильм стал первой в истории картиной, более миллиона раз проданной на DVD), теперь приходится строить кафе под названием «Симулатте» — и смешно, и наглядно. Раньше синяя и красная таблетки олицетворяли отчаяние тех, кто не вписывается в бинарный мир. Теперь эту идею в разгар битвы проговаривает вслух молодая героиня. «Матрица» всегда была универсальной метафорой любой системы, подавляющей инакомыслящих. В новой части эту мысль доносят еще доходчивее: в какой-то момент Нео и Тринити оказываются мужчиной и женщиной, любовь которых оказывается под запретом. Все вокруг готовы убить их за поцелуй. Зомби преследуют влюбленных людей. Куда уж нагляднее. Новая «Матрица» специально бесперебойно кормит зрителя фансервисом: будут и целые куски из старых фильмов, и парад косплея (новый Морфеус помнит о предшественнике и хочет одеваться не менее стильно!), и упоенное самоцитирование. Все для того, чтобы мы чувствовали себя комфортно и не хотели бежать из франшизы.

И это вторсырье превращается в действительно захватывающее кино. Но по иронии судьбы сбой фильм дает именно тогда, когда отказывается от сатиры и решается переключить свой искусственный интеллект на эмоциональный. Первая «Матрица» была не только лихим боевиком, нуаром в зеленых тонах и приземленным киберпанком, но и историей любви, способной пробуждать и превращать слабых в сильных. Нео и Тринити проводили в кадре мало времени и почти не говорили о чувствах, но именно это делало их связь такой правдивой и сильной, а встречи — столь яркими. Каждый был готов без лишних слов умереть за другого. И если уж писатель и философ Славой Жижек умудрился сравнить отношения героев «Ла-Ла Ленда» с любовью революционеров на настоящей войне, то романтика «Матрицы» — это и вовсе чувства высшей пробы. И эти чувства казались тем прекраснее, чем моложе был зритель. В финале новой «Матрицы» Киану Ривз и Кэрри-Энн Мосс пытаются заново высечь искру на экране, но получается это примерно как в перезапуске «Секса в большом городе»: скорее неловко, чем правдиво. В сериале Вачовски «Восьмое чувство» любовь была вездесуща, потому что там ей давали время созреть. Здесь о ней вспоминают в последний момент — и чуда воссоединения предназначенных друг для друга сердец не происходит. Честное слово, даже ребут «Иронии судьбы» решал эту задачу точнее.

Получается, «Матрица» два часа смеется над франшизами, а в последние двадцать минут не справляется с тем, для чего франшизы и нужны, — с трансляцией знакомых и ясных человеческих чувств. Маловероятно, что это сознательная диверсия. Скорее уж просчет сценария и режиссуры.