А в душе я взрываюсь: «Память» с Тильдой Суинтон — самый загадочный и понятный фильм-медитация Канн-2021

Но когда в 2021 году, во вроде бы сильнейшем каннском конкурсе за много лет, показали «Память» Апичатпонга Вирасетакула, который принципиально отказывается самостоятельно трактовать свои фильмы в интервью, где Тильда Суинтон суммарно где-то час просто сидит на стуле и больше ничего не происходит, стало понятно, что на самом деле жанр и ориентация на массового зрителя — это всегда немного лукавство, лицемерие и попытка снять с себя ответственность. Бывают, конечно, и исключения, как показанный на открытии гениальный псевдомюзикл «Аннетт», но это, как говорится, лишь подтверждает правило. Конечно, Канны боятся, что от них отвернутся, что сюда больше не поедут вечно голодные кинокритики производить ВВП, что за красными дорожками вскорости перестанут так пристально следить, — и продолжают звать сюда звездные капустники вроде «Французского вестника» Уэса Андерсона. Но потом показывают «Память», и все становится на свои места.

Можно было подумать, что Апичатпонг Вирасетакул, режиссер с самым сложным именем в истории кино (хотя от этих шуток он уже сам давно устал и просит во время интервью называть его просто Джо, чтобы никто не путался и не стеснялся), предал собственные идеалы, когда решил впервые за всю фильмографию снимать кино не на родине, а аж в Колумбии, да еще и взял на это денег у всех европейских фондов и пригласил на главную роль бесспорную звезду Тильду Суинттон. Раньше в его категорически недешифруемых и максимально неспешных фильмах снимались только тайцы и, понятно, в Таиланде. Можно было бы заподозрить, что Апичатпонг изменил себе, продался — но нет, лишь очистил свою киноформу до алмазной чистоты, а в остальном нисколько не прогнулся под изменчивый мир.

Здесь нужно бы остановиться и понять, о чем вообще речь, — и отпугнуть тех смельчаков, кто уже почти решил рискнуть что-то из этого режиссера таки посмотреть. Вот Антон Долин, к примеру, предлагает вовсе перестать называть картины Вирасетакула словом «фильмы» — это что-то другое, уже из области изобразительного искусства, контемпорари, видеоарта. Называйте как хотите, главное — что это не совсем «движущиеся картинки», как у всех «нормальных» режиссеров. У Апичатпонга может несколько минут ничего не двигаться в кадре, и это будет по-прежнему околдовывать. С сюжетом тоже незадача. В той же «Памяти» вроде бы есть сюжет, но описать его так с ходу и не выйдет. Вроде бы это кино, осмысляющее феноменальную болезнь, так называемый синдром взрывающейся головы. Это когда люди сидят, к примеру, себе в комнате и вдруг слышат натурально звук взрыва у себя внутри. Подобные невидимые взрывы происходят непроизвольно и необъяснимо. Ровно это случилось с самим Апичатпонгом как раз в Колумбии, и то же случается с уставшей и страдающей, видимо, от бессонницы Джессикой (Суинтон), которая прилетела в Колумбию побыть с умирающей сестрой. Она начинает исследовать эту загадку и находит звукорежиссера, который на компьютере синтезирует ей очень похожий саунд взрыва — а потом загадочным образом исчезает. Потом, впрочем, проявляется где-то в глубине колумбийских джунглей — но выглядит он уже по-другому.

А еще это кино о том, что у каждого объекта, будь то камень или что угодно, есть бесконечная память и их воспоминания нужно послушать, нужно только постараться. А еще о том, что можно уснуть в любую секунду — и умереть, а потом, проснувшись, обратно возродиться. Да и внутричерепным взрывам найдется вполне понятное объяснение — редкие провидцы могут слышать, как по воздуху летают неопознанные летающие объекты. И все это не полный бред и не псевдоэзотерическая шизофазия, как у экстрасенсов в инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации). Хотя подобное сравнение Апичатпонга, конечно, неприлично опошляет.

Зачем же вообще смотреть что-то подобное? Почти для любого зрителя уже одно вышеприведенное восторженное описание вызовет спазм предчувствия скуки. «Память» действительно ни секунды не пытается кого-то развлечь или хотя бы для начала объясниться перед недоумевающим зрителем. Когда-то Апичатпонг поразил всех в Каннах своим фильмом «Благословенно Ваш» тем, что у него первый текстовый титр появлялся на экране где-то к сороковой минуте. Ему вовсе не нужны слова — хотя их в его фильмах говорят, но они ничего не проясняют.

На самом деле для ответа на этот вопрос нужно сперва понять, зачем мы вообще смотрим кино. Понимание это у людей, приехавших на Каннский фестиваль, будет, очевидно, иным, чем у тех, кто стоит у кассы мультиплекса. Но все же, если отринуть чисто прагматичный подход к кино — я вам деньги, вы мне зрелище, — то быстро становится понятно, что от кино мы ждем некоего визуально-сенсорного откровения, ощущений, которые мы бы не получили никак иначе. Соответственно, режиссеров, что умеют сотворить с нашим восприятием что-то подобное, превозносят. А лучшие из них и вовсе выглядят в наших глазах как минимум просветленными, как максимум — пророками. Неспроста тот же Каннский фестиваль сконструирован по принципу странной тоталитарной киносекты, наподобие сайентологической, — своей выслугой лет, правоверностью кинокритики, которые каждый год бьются с пресс-офисом за уровень аккредитации, доказывают, что имеют право на посвящение в таинство. Режиссеры — святые, директор Тьерри Фремо — апостол. Так вот, некоторые авторы как будто действительно знают и чувствуют что-то, чего не видим мы. И именно таким ощущается Апичатпонг Вирасетакул. Причем это не какой-нибудь лжепророк — наоборот, он знает истину, но не спешит ею делиться, во всяком случае, вербализировать. Истинный смысл своей работы он видит в исследовании нефиксируемого: природы звуковой памяти (мы ведь запоминаем в основном зрительные образы, а вот слух в памяти фиксируется редко — и от этого подобные воспоминания становятся еще ценнее), взаимопроникновения прошлого и настоящего, короче, того самого, что мы иногда подмечаем на самой кромке нашего восприятия, но не придаем этому большого значения — так, почудилось, привиделось, послышалось, дежавю, ретроградный Меркурий. Фильмы Апичатпонга буквально сотканы из этого. Именно поэтому писать о новой его работе — все равно что пытаться рецензировать долгожданный каннский дождь. Вода течет, огонь горит, а фильмы Вирасетакула просто существуют, и это прекрасно.

И вот именно в этом, в создании таких картин, которые не получается объяснить, которые не выходит классифицировать, обобщить, подстричь под норму, Апичатпонг Вирасетакул — гений, равных которому попросту нет. Есть, конечно, еще просветленные режиссеры — долгое время таким казался грек Йоргос Лантимос, пока не начал снимать проще; все еще сохраняет это звание, несмотря на всю коммерцию и сериал для HBO, по-хорошему ленивый итальянец Паоло Соррентино. Но Апичатпонг, несмотря на гениальную звезду у него в главной роли (Суинтон и сама вполне себе мессия, во всяком случае, ни время, ни социальные установки ее не брали и не берут), несмотря на кинематографическую эмиграцию (он по-прежнему живет в Таиланде, но отказывается там снимать по политическим причинам), при этом вообще не изменил своему вечному естественному желанию понять, как же устроена его собственная голова, а устроена она не так, как у всех, это точно. Кажется, что настало уже время заново познавать реальность вслед за Апичатпонгом — отринуть привычное и пять минут завороженно понаблюдать за мертвым человеком, лежащим на траве.