Знакомьтесь, Тихон Жизневский — звезда «Топей» и «Майора Грома». Мы поговорили с ним о политике в кино, умении играть мента и работе с Михалковым

В разговоре c Правила жизни Жизневский не стал комментировать новость об угрозах сценаристу сериала «Топи» Дмитрию Глуховскому за изображение героини-чеченки, но зато охотно рассказал, почему не считает «Майора Грома» анти-оппозиционным кино, зачем ему понадобилось работать на Никиту Михалкова, и о том, чем он займется дальше.

А сколько ты интервью уже дал за последний месяц? Тебе до сих пор нравится с журналистами разговаривать? Ты видишь в этом какой-то смысл?

Вообще, честно говоря, никакого. Одно и то же спрашивают, одно и то же пишут. Вопросы из серии «Расскажи веселую ситуацию со съемок». «Как работали с партнерами, о чем персонаж, о чем фильм». Странно. Для меня это новый опыт. Я так много интервью никогда не давал.

В одном из этих многочисленных одинаковых интервью (я штук пять, наверное, прочел) ты сказал следующее: «Если тебе предлагают возможность сняться в таком масштабном проекте, ты идешь и снимаешься». Почему для российских актеров крупные проекты — всегда обязаловка, и невозможно от этого отказаться? Все дело в крупных гонорарах?

Ты знаешь, самое интересное, что гонорар совершенно не отличается, будь то бюджетный супер-проект или малобюджетный. В крупных проектах просто больше возможностей посмотреть на какие-то технические особенности, которых ты раньше не видел. Для меня, ты тоже пойми, это дело новое. Я работал в театре, снимался по молодости абсолютно неосознанно, и тут появляется возможность сняться в каком-то огромным фильме «Огонь». А потом сразу же в еще более огромном — в «Майоре Громе» — уже в главной роли. Поэтому я не мог отказаться.

Сейчас у меня уже появилась другая возможность — отказываться от того, что мне не нравится.

«Майор Гром» чуть больше недели в прокате, и есть прогноз, что он не окупит бюджет на производство. Мне-то нравится этот фильм, я адвокат дьявола, которому всем приходится доказывать, что это очень любопытная картина. В фильме все свою работу сделали хорошо. И понятно, что не у тебя надо спрашивать, но как ты думаешь, почему фильм приняли не так тепло?

Я бы не стал делать преждевременные выводы. Но вообще на успех и неуспех того или иного фильма влияет множество факторов. И особенно — время выхода в прокат («Майор Гром вышел между двумя голливудскими блокбастерами " "Годзилла против Конга" и "Мортал Комбат". — Правила жизни). Свою роль может сыграть и жанр, и позиционирование – вплоть до погоды за окном.

В фейсбуке (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) писали, что, мол, людям оказалось вполне достаточно пропаганды по телевидению, чтобы покупать на нее, пусть и упакованную в виде кинокомикса, еще и билеты в кино. Кажется ли тебе, что это пропаганда? Думали ли вы об этом, когда снимали?

Мы обсуждали эту тему с режиссером Олегом Трофимом, с продюсерами Артемом Габреляновым и Ромой Котковым, что, так или иначе, но камни информационные полетят, как ни крути. Но мы хотели просто экранизировать то, что уже было написано в комиксе. И чтобы Артему [Габрелянову] понравилось. Чтобы его мечта сбылась.

У меня еще ни разу не было, чтобы люди настолько трепетно к работе относились, просто по полной программе были включены — все, начиная от продюсера и заканчивая мусорщиком. Там вот все болели [за общее дело].

Мне еще по комиксу казалось, что фигура злодея, основателя соцсети Сергея Разумовского, списана в том числе с личности Павла Дурова. Но в нем разглядели и Навального. Ты тоже думаешь, что это Навальный?

Ну, он борец с коррупцией, только он использует другие способы, поэтому, конечно, он подошел под описание.

Думаю, не в последнюю очередь на восприятие фильма повлияло то, что отец автора комикса Артема Габрелянова — Арам Ашотович Габрелянов, пропагандист, основатель газеты «Жизнь» и телеканала LifeNews. Когда ты читал сценарий и согласился там сниматься, увидел ли ты в сценарии антипротестный посыл, что не надо бороться со властью?

Мне кажется, что сейчас такое время: у нас снимают либо что-то очень провластное, агитационное, либо что-то фестивальное. А вот чтобы взять и через фильм высказать свою позицию — мне кажется, так не делают. Тем более за свои деньги (в бюджете «Майора Грома» не было государственных денег и средств Фонда кино. — Правила жизни). Представь, я вот сейчас выделю огромную сумму своих денег [на фильм] о том, какая у нас в государстве замечательная полиция, и как вот она борется с этими оппозиционерами. Ну, это я не знаю, кем надо быть, чтобы такое сделать сейчас.

Опять же, я прочитал сценарий. Я скажу как актер: мне бы поиграть! Я смотрю на ситуации, в которых оказывается герой, на взаимоотношения. Мне интересно перевоплощение внешнее. Мне бы поиграть.

Конечно, сейчас можно на эту тему порассуждать, но говорить о том, что это правительственный кремлевский проект — полная глупость.

А вот «Огонь», в котором ты тоже снялся, — это вообще фильм, спродюсированный Никитой Михалковым. Понятно, что он там сбоку стоял, это его студия «Тритэ» произвела картину. Но он же недавно как раз жестко прошелся по твоим коллегам — Александра Бортич, Семен Трескунов, Гоша Куценко, Павел Деревянко — раскритиковал их за то, что они смеют ругать действующую власть, но при этом брать немаленькие гонорары. Не кажется ли тебе, что соглашаться работать в его проектах — это значит поддерживать его, становясь его соавтором, человеком, который принесет Михалкову какую-то прибыль?

Ты же видел «Огонь»?

Да, он прокремлевский сам по себе, фильм о том, что МЧС не просто так свое место занимает.

Да, там леса горят. Помнишь, когда пожары были? А люди вот тушат.

Все делается не просто так. Но я думаю, что эта история — она про людей. Мне было интересно вот такого человечка сыграть. Светлый, душа компании, хорошее настроение. Дети, гитара, буддизм. А кто снимает, Михалков или Мирзоев, [не так важно].

Понимаешь, в какой-то момент может оказаться интересно и у Сарика Андреасяна какого-нибудь сняться. Как мне кажется, на сегодняшний день актерская работа не замыкается на том, что ты просто умеешь хорошо играть, к сожалению или к счастью. Придется в какой-то момент иметь дело и с политикой.

Я понимаю, о чем ты говоришь. Но я пока не знаю, как в этом во всем лавировать, как в этом плавать. Ты давно в этом деле. Все эти люди — и Михалков, и остальные — тоже.

Может быть, мы поговорим через лет пять-семь. Может, уже и говорить не надо будет, ты будешь все про меня понимать. А пока я занимаюсь для себя новым видом ремесла, осваиваю новую профессию киноактера. Пока что у меня очень много вопросов к себе и претензий.

А расскажи, каковы у тебя претензии к твоему Грому?

Когда посмотрел [фильм], я даже не знал, как себя воспринимать в качестве главного героя. Я старался какой-то найти гротеск, именно жанровое прочтение. Я больше похож на Максима Шустова, моего персонажа из «Огня» — понимаешь, какой-то более живой человек. А Гром — очень сдержанный, серьезный дядька, уставший. Как у большинства актеров, у меня к себе много вопросов — мне кажется, я не доиграл, как будто мне не хватило немного амплитуды. Но, наверное, в нашей профессии это нормально — сомневаться. Тяжело еще играть, когда ты в жизни такой веселенький, кучерявый, когда тебе не били морду, когда рос на море, в тепле, любви, заботе, и детство у тебя счастливое — тяжело сломаться, играть совершенно не похожего на тебя внешне и внутренне человека.

Некоторые ругали твоего персонажа за «табуреточность». Но мне показалось, что у тебя была какая-то фишка, как у детективов из американских классических нуаров.

Чтобы сыграть Грома, я общался с со своим хорошим другом, реальным следователем. Я поехал к нему домой, посмотрел, как он живет, пообщался с его супругой. Он мне такого понарассказывал. Если мне пришлось бы играть такого человека, то он должен был бы пить с утра до вечера. Когда они приходят работать после школы милиции, у них там такой жесткач, это просто жуть, что они там видят и чем они там занимаются, человек просто ломается как спичка.

Ваня Янковский, твой друг, с которым вы играли в «Огне» и «Топях», сказал мне, что для него как раз в радость актерская профессия именно потому, что можно сыграть кого-то, кого ты вообще не знаешь и кем не являешься.

Радость абсолютная, да. Но я говорю к тому, что сложнее играть какого-то человека, совершенно не похожего на тебя, который, как майор Гром, боец, полицейский. Но от этого было только интереснее.

Ты надеешься при этом, что из проекта вырастет комиксная киновселенная? Мне кажется, если оно так мало собирает, то это просто невозможно.

Я думаю, что будет небольшой сюрприз по этому поводу для всех, кто сейчас злорадствует, когда «Майор Гром» выйдет на стриминг. Все немножечко изменят свое мнение, я надеюсь на это.

Три последних проекта подряд — и все три со скандалом. Как тебе так удается выбирать?

Должно сложиться многое. В первую очередь должно быть интересно читать сценарий. Потом уже смотрю на режиссера и соавторов. Когда ты понимаешь, что с Ванькой [Янковским], с другом своим вы можете нахимичить что-то [в кадре], то это будет интересно — и получаются «Топи». А иначе не интересно, это просто зарабатывание денег.

А тебе не нужно деньги зарабатывать?

Ну нет, нужно. Сейчас себя лучше чувствую финансово, чем когда я работал только в театре. Тем не менее, когда я жил на маленькую зарплату, я выкручивался как-то, меня это не тревожило.