Метель времени: сериал «Перевал Дятлова» как выдающийся экскурс в советское прошлое

Художественное решение «Перевала Дятлова» парадоксально. Уже вводные удивляют: во-первых, сериал намеренно поделен на две части, все четные эпизоды рассказывают про саму бедовую тургруппу, все нечетные — про расследование этого печально известного инцидента. Половина сюжета до роковой ночи снята в ч/б, после — в цвете, но при этом в первом случае используется цифровая камера (все съемки стилизованы под старину), во втором — чистокровная пленка. Кроме того, пополам поделилась и группа: историю дятловцев снимал Павел Костомаров (он же был худруком всего проекта, он же — один из известнейших российских операторов, лауреат Берлинале за работу над фильмом «Как я провел этим летом» Попогребского) и Степан Гордеев (монтажер всяких тээнтэшных сериалов от «Деффчонок» до «Эпидемии»), а следовательскую мелодраму ставили Валерий Федорович и Евгений Никишов. Имена этих продюсеров, работающих в дуэте и дебютировавших в режиссуре на «Перевале Дятлова», стоят под множеством удачнейших российских проектов последних лет: «Гоголь», «Обычная женщина», опять же «Эпидемия», и так далее, и так далее. Словом, на проклятую гору брошены были лучшие силы.

Вроде бы странный подход: чем одно советское прошлое так отличается от другого, чтобы снимать их в разных цветовых решениях, на разные камеры и с актерами из разных поколений? Да, если в цветной половине солирует гэбист Петр Федоров в нуарной шляпе (по меткому выражению режиссера Романа Каримова, головной убор явно рассчитывает как минимум на «Оскар») и его любовный интерес, патологоанатом Екатерина (Мария Лавыгина), то тургруппу Дятлова играют молодые и перспективные — от Ивана Мулина, звезды белорусского фильма «Хрусталь», до 19-летней Марии Мацель. За единственным исключением — Егор Бероев со времен «Турецкого гамбита» мелькал если только в фильме «Территория» (в немалой степени эту картину можно воспринимать как предвестника «Перевала Дятлова», там тоже было про суровую природу и амбициозных людей вдали от цивилизации). Здесь он в образе усатого туринструктора постарше, особиста, скрывающегося под чужим именем, присоединенного к группе на всякий случай, и случай этот, как мы все знаем, наступил.

Так вот, с ходу неочевидна суть амбициозной тээнтэшной задумки. К чему такие навороты и сложности?

Во-первых, если бы обошлись без них, то и не было бы фундамента для претензии на большое кино, снятое для малых экранов. Без этой претензии сейчас никуда. Мало ли уже написано и снято про несчастных дятловцев, да и конъюнктура жанра велит мыслить масштабно и на вопросы смотреть «ширше». Российское ТВ давно и небезуспешно конкурирует за внимание отечественного зрителя с западными каналами, студиями и сервисами — имя им легион. Начиная с момента трансформации Константином Эрнстом вечерне-ночного слота Первого в российский HBO путем создания блока «Городские пижоны» наши продюсеры пытаются даже низкие жанры снимать за большие бюджеты, короче, стараются как могут. Если бы «Перевал Дятлова» делали без пленки, без четырех режиссеров и десятков сложноописуемых визуальных решений, это была бы просто поделка для ТВ3 (к слову, те же Федорович и Никишов пытались этот «первый мистический» канал превратить в нечто удобоваримое — так, собственно, и появился крайне успешный «Гоголь» с Петровым в трех частях), и о нем бы не имело смысла писать все эти тысячи знаков.

Во-вторых, именно благодаря постановочной дихотомии сериал неожиданно для зрителя превратился из банальной реконструкции реальных событий (тем более что никакая реконструкция невозможна, поскольку для этого маловато достоверных источников — на то это и мистический инцидент, над объяснением бьются десятилетиями и эксперты по туризму, и лжеученые в обнимку с прочими конспирологами) в произведение тематически более глубокое. Фактически «Перевал Дятлова» — это кино о времени, его двухсторонней текучести, прерывистости, многозначности. Если что, этой характеристики заслуживают лишь лучшие произведения как ТВ, так и кинематографа вообще: данный вид искусства вообще с самого изобретения Люмьерами своего аппарата отмечен особыми отношениями с этой всесильной материей. Человек впервые подчинил себе время, запечатлев его через крошечное стеклянное окошко, а потом научился проецировать его, пойманное, сгущенное при помощи целлулоида, на белый экран. Так что кажущийся ретроградским, особенно в случае большого телепродакшена (так сегодня делают единицы, даже на Западе), возврат силами Федоровича и Никишова к пленке кажется жестом важным и символичным.

Итак, время в «Перевале Дятлова» двигается в разные стороны, словно на перемотке сломавшегося видеомагнитофона. Мы начинаем следить за действием тогда, когда время на горе Холатчахль, прозванной местными манси горой Мертвецов (безо всякого подтекста, впрочем — просто племена не могли на этой горе охотиться и рыболовствовать), вновь начало куда-то двигаться — туда прибывает на вертолете гэбист Костин и пытается разобраться, что же вообще произошло и почему погибло столько молодых и красивых туристов. Для него жизнь словно остановилась после войны: спустя множество военных флешбэков мы наконец поймем почему. Разумеется, Костин — совершенно выдуманная фигура, как и его трепетно разгорающиеся отношения со случайно встреченной на работе Екатериной, также многое потерявшей в снежной лавине Великой Отечественной. Вместе они проработают все те умозрительные версии произошедшего на перевале Дятлова, которые занимали умы всех искателей правды уже полвека: от стихии до НЛО, от сбежавших из окрестных лагерей кровожадных зеков и не менее жестоких летучих отрядов, отправившихся на их поиски, до мести манси, обитающих в этих скудных землях и почитающих богов природы.

И уже во второй серии нас погружают в крепко настоянную ностальгию. Во второй и главной сюжетной линии время застыло, как улыбки на чудом сохранившихся фотографиях тургруппы Дятлова из похода. Поразительный щемящий сюжет о молодых и счастливых «железных туристах», которые смеются, поют и хаотично любят друг друга, у которых, как им кажется и как зритель втайне надеется, впереди вся жизнь, крайне изящно дополнен лаконично пересказанной биографией персонажа Бероева, который, как и Костин, воевал, прошел до Берлина без единого ранения и навсегда изменился — теперь из эмоций ему доступна лишь скупая улыбка сквозь усы. Жестокий же финал, который этой истории придуман злым роком судьбы, почти целиком списан с советской картины «Неотправленное письмо», и это более чем достойный референс. Последняя серия, где собственно и гибнет тургруппа Дятлова (простите за спойлеры, ха-ха), тщательно и намеренно стилизована под эту поразительную картину советского классика Михаила Калатозова, лауреата «Золотой пальмовой ветви» за «Летят журавли». Вернее, под ее вторую половину: там геологи, преисполненные надежды найти в сибирской экспедиции месторождение алмазов, не могут выбраться из глуши, когда начинаются лесные пожары, и по одному сдаются и гибнут. Шокирует наверняка случайное совпадение: «Неотправленное письмо» сняли в том же 1959 году, когда погибла тургруппа Дятлова. Искусство продолжило, дополнило жизнь.

Благодаря чередованию серий и внутриэпизодным сложным хронологиям сюжет постоянно скачет вокруг рокового момента, который все изменил. Пока дятловцы, как по рельсам, идут навстречу своей гибели, повествование переносится то на несколько месяцев после этого, то, наоборот, на много лет раньше. Мысли туристов летят навстречу будущему, а думы бывших солдат застряли в прошлом. Выходит, Федорович, Никишов и Костомаров намеренно ставят себя в позицию, уязвимую для всевозможных обвинений: форумные фанатики, помешанные на расследовании, ругают сценариста Илью Куликова за выдумки и приписки, критики — за сомнительное с моралистических позиций изображение военных будней, где сплошь хорошие, совестливые чекисты и поголовно плохие немцы — мужчины, женщины, дети, без разбору. Но все эти фантастические или неоднозначные детали сюжета были им необходимы, чтобы сказать кое-что даже более важное.

«Перевал Дятлова», эмоционально пронзительный, мастерски придуманный и снятый, выпущенный на излете чудовищного 2020 года, выглядит как весомое и финальное прощание с болезненным советским прошлым — и в этом его вневременный и в то же время поразительно актуальный посыл. Эту незабываемую и таинственную историю нельзя было рассказать исключительно в реалистическом ключе, особенно после того, как в национальной памяти она укрепилась как веха, величайшая загадка середины века, к которой не подобрать ответа. Правду скрывают как власти и по сей день, так и снега горы Холатчахль. По версии авторов «Перевала Дятлова», вся советская история существует лишь в угасающем взгляде умирающего ненадежного рассказчика, которого навсегда засыпает неумолимая метель времени. Жить прошлым более нельзя — нужно жить будущим, которое не дано было несчастным юношам и девушкам из тургруппы Дятлова, как и другим случайным жертвам того жуткого времени, которое современному зрителю напрасно видится как безвозвратно ушедшее.