«Реквиему по мечте» — 21 год. Вспоминаем самый прямолинейный и человечный фильм Даррена Аронофски
«Гарри запер маму в туалете», — сообщала первая строчка книги Хьюберта Селби-младшего «Реквием по мечте». Роман вышел в 1978 году и иносказательно описывал ломку, постигшую поколение «детей цветов», когда те подросли, перестали влезать в горшки и завяли. Но родившийся в 1969 году режиссер Аронофски вряд ли помнил лето любви, хоть и разделил свой фильм на три сезонных акта: лето, осень и зиму. Его интересовало другое. В полнометражном дебюте «Пи» (1998), где математики пытались расшифровать послания Бога (или хотя бы подзаработать на бирже), режиссер пробовал проверить алгеброй гармонию, описать мир через цифры, извлечь смысл из хаоса. Героев эти тщеславные упражнения, разумеется, привели к катастрофе — зато дебютант Аронофски был признан лучшим режиссером «Сандэнса», опередив Лизу Холоденко, Винсента Галло и Тодда Филлипса, который спустя двадцать лет выпустит «Джокера» — персонажа вполне себе для «Реквиема по мечте».
Выстрелившим на «Сандэнсе» дебютантам традиционно дают карт-бланш, и собранный невротик Аронофски решил вложить свой первоначальный капитал в экранизацию книги Хьюберта Селби-младшего. Раз у героев «Пи» не вышло взять свою судьбу под контроль, то самое время пофантазировать о том, что бывает с тем, кто отказывается подчиняться этой судьбе. История о четырех наркоманах, теряющих связь с реальностью, вышла в 2000 году — и вышла как раз вовремя. В кинотеатрах только что прогремели «Бойцовский клуб», «Красота по-американски» и «Матрица»; картины, доказавшие, что глубокий экзистенциальный кризис всех зрителей старше 12 лет — та еще золотая жила. А в Каннах-2000, где «Реквием по мечте» показали вне конкурса, победила «Танцующая в темноте». Подняться на сцену ей помогали «Ярды» Джеймса Грея (драма о том, что выход из тюрьмы — это просто попадание в другую тюрьму), «О, где же ты, брат?» братьев Коэн (тоже кино про беглецов и слепцов) и «Звездная болезнь» Дэни Аркана — кино о наркотических свойствах славы. Так что Даррен Аронофски оказался хоть и не единственным, но самым ловким дилером на огромной миллениум-вечеринке, где каждый нуждался в дозе. И каждый был готов запереть маму в туалете, лишь бы почувствовать себя взрослым.
Но фильм Аронофски, в отличие от книги, в сцене с запиранием делит экран на две части — и тем самым заявляет и конфликт разных картин мира, и равенство наркомана Гарри (Джаред Лето) и его мамы Сары (Эллен Берстин, за 25 лет до того взявшая «Оскар» за фильм «Алиса здесь больше не живет» Скорсезе) в качестве рассказчиков и героев. Еврейский мальчик Гарри дружит с черным дилером Тайроном (Марлон Уайанс из комедии «Без чувств»; кстати, он появляется в роли тихого семьянина в новой «Последней капле» Софии Копполы — вот так течет время) и мечтает вместе с ним стать главным дилером на Кони-Айленде. Но пока невезучим торчкам только и остается, что перезакладывать любимый телевизор Сары. А Сара подсела на игровые шоу и верит: однажды ее тоже пригласят в эфир. И тогда она наденет то самое красное платье, в котором была на выпускном Гарри вместе с еще живым мужем. Но платье не сходится на спине — и чтобы похудеть, Сара начинает горстями есть лекарства с амфетаминами. А Гарри этого не замечает, потому что любит Мэрион (Дженнифер Коннелли, которая спустя год возьмет «Оскар», «Золотой глобус» и BAFTA за «Игры разума») — возможно, самую красивую наркоманку в истории кино.
После аккуратного и сдержанного «Пи» безбашенный «Реквием по мечте» стал своего рода предупреждением: Даррен Аронофски хоть и педант, но следующие двадцать лет будет писать свои картины исключительно жирными мазками, выбивая из зрителя эмоции любыми путями. Такой вот жестокий коллектор, но из хорошей семьи: перед тем как выпустить наружу своего рыжего пса (так писатель Том Вулф называет тотемного зверя всех амбициозных мужчин), Аронофски прилежно отучился в Гарварде и калифорнийском Американском институте киноискусств.
И там овладел всем, кроме чувства меры. «Реквием по мечте» пускает в ход свой самый сильный козырь — музыку Клинта Мэнселла — уже на вступительных титрах. А сразу после титров в одном кадре столкнутся коляска с ребенком, тележка с продуктами и телевизор на колесиках, который герои променяют на дозу, — банальная, но действенная метафора разных полос на дороге жизни. Но это еще что: всю вторую половину фильма за сходящей с ума старушкой носится по квартире хищный холодильник. Монтажных склеек в «Реквиеме по мечте» больше 2000, чего хватило бы на три обычные картины, вместе взятые. У наркоманов здесь ангельские лица и белоснежные зубы. Но бруклинских Адама и Еву ждет страшный финал (осторожно, спойлер к фильму 2000 года): ампутация руки и групповое изнасилование. Сара же и вовсе сойдет с ума — и будет в красном платье слоняться по черно-белому Нью-Йорку; если Аронофски не украл этот образ из «Списка Шиндлера», то он, так и быть, гений. Драматургия напоминает серию резких толчков. Мэрион где-то узнает, что есть дилер, который меняет наркотики на секс; Саре где-то говорят о враче, который выписывает чудо-лекарства; угадайте, что произойдет в следующих сценах.
Но несмотря на все это просчитанное нахальство, всю эту тщательно отрепетированную браваду интеллигентного режиссера, «Реквием по мечте» — парадокс — остается самым живым из фильмов Аронофски. Его последние картины — «Ной» и «мама!» — напрочь лишены юмора и легкости. Зато в «Реквиеме по мечте» смешного даже избыточно много. Две бабушки по-гоголевски спорят о цвете краски для волос. Смешные старушки вальяжно принимают солнечные ванны. Чтение книги о диете доводит героиню до нервного срыва — и ей повсюду начинают мерещиться бургеры и десерты.
Но двадцать лет спустя Аронофски уйдет в продюсеры скучных картин; бунтарь Уайанс начнет играть блеклых мужей в фильмах для стримингов; Дженнифер Коннелли сядет в поезд, который мчится не только сквозь снег, но и в никуда; а Джаред Лето придумает самого поверхностного из всех Джокеров в кино. И даже Эллен Берстин, чьи актерский гений и личная трагедия так возвысили «Реквием по мечте», не вернется ни в какую высшую лигу.
Бегство героев от мира, готового высмеять хрупкость, надругаться над юностью и растоптать старость, завершилось поражением для каждого из четверки мечтателей. Но резкие монтажные склейки между воображением и реальностью, между возможностью и фактом весь фильм предупреждали, что и зрители вместе с авторами убегут не дальше. Двадцать лет — приличная дистанция, чтобы обернуться и выяснить: хоть у кого-нибудь из нас получилось?