Два самых женских фильма Каннского фестиваля
После скандалов 2013-2014 гг., отборщики Канн стали учитывать пожелания феминисток и ради паритета включать в конкурс фильмы, снятые женщинами. Однако на экране героинь женского пола становится все меньше и меньше. Юбилейный 70-ый фестиваль в этом отношении и вовсе можно обвинить в мизогинии. Показательна картина представительницы «Берлинской школы» Валески Гризебах «Вестерн» или «Молитва перед рассветом» Жана-Стефана Совэра — это кино тестостерона, сталкивающее между собой исключительно мужчин, на боксерском ринге и в болгарской степи.
Совсем другое кино представила София Коппола, собравшая в «Роковом искушении» ансамбль редкой силы и красоты, в котором сыграли представительницы трех поколений Голливуда — Николь Кидман, Кирстен Данст и Эль Фэннинг. «Роковое искушение» — это ремейк антивоенного фильма Дона Сигела 1971 года. Значительная часть критиков сочла вариант Копполы бессмысленным упражнением в стиле. Дескать, автор конфетно-букетной «Марии-Антуанетты» пошла привычным путем — отринула драматургическую сложность в угоду формалистским реверансам, а возможных параллелей Гражданской войны с сегодняшней милитаристской повесткой (Дон Сигел срифмовал войну Севера и Юга с вьетнамской кампанией) у Копполы и в мыслях нет. Наверное, так дело и обстоит, однако картина «Копполы» от этого не становится беднее.
Вирджиния, 1864 год, война в разгаре, одна из воспитанниц пансиона Мисс Марты (Кидман) находит в лесу раненого янки (Колин Фаррелл). После непродолжительных споров решено врага обогреть и вылечить. Изголодавшиеся по мужскому вниманию девицы в миг становятся злостными соперницами, а ревность, как известно, — лучший мотор драмы.
В оригинале капрала МакБерни играл вечный ковбой Клинт Иствуд — то был подлец, не чуждый рефлексии; персонаж Колина Фаррелла — проходимец из Дублина, дурачок и хитрец одновременно, наемник, для которого война — заработок. В фильме ему и страшно и волнительно, это не его земля, он здесь чуть ли не в качестве туриста — не только в Новом свете, но и в высшем обществе. Трактовка сродни брехтовской, абсурд, как одна из форм жизни, и на войне можно существовать, если соображаешь неплохо.
Но не МакБерни в центре внимания. Недаром «Роковое искушение» немедленно окрестили «Девственницами-убийцами». Коппола сняла фильм о женском общежитии — в конце концов, именно мы на этой планете в большинстве, хотя права голоса до сих пор толком не имеем. Героини фильма обмануты тем патриархальным строем, законам которого испокон веков должны подчиняться. Война — в определенном смысле передышка для женщин, предоставившая наконец-то им свободу. Героини Николь Кидман и Кирстен Данст учиняют бунт, а женский бунт, он бессмысленный и беспощадный.
«Двойной любовник» Франсуа Озона — неожиданная картина; режиссер прилежно переизобретает себя с каждым новым фильмом, но в «Любовнике» Озон впервые забрался на территорию хичкоковского триллера. Картина вроде бы относится к декоративно-прикладному кинематографу, однако все гораздо сложнее: за напускным эстетизмом, за бесконечно отражающимися в зеркалах комодами Рульмана и вазами Лалика не сразу проступает зыбкая атмосфера сюрреализма — китч Дали, ирония Магритта, мизантропия Макса Эрнста.
Хлоэ (Марин Вакт), молодая девушка без прошлого, настоящее делит с котом Мило (котам вообще уделено много места в «Любовнике», и это не сладкие создания из фейсбука (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), а скорее булгаковский Бегемот), а в будущее ее не пускают непонятного происхождения страхи. Лечащий врач рекомендует Хлоэ психоанализ. Далее следует роман с психотерапевтом (Жереми Ренье), который совсем не тот, кем кажется.
«Двойной любовник» — безусловно кино трансгрессии, порою сбивающееся на язык категории Б. Озон превозносит и тут же разоблачает многие мифологемы, характерные для кинематографа, интересующегося гендерной тематикой. Клише есть клише, однополая любовь давно не перверсия и не вызов обществу, а в чем-то — конформнее гетеросексуальной. Гей — звучит буржуазно.
Женщины для Озона — не столько музы, сколько источник фобий, недаром «Любовник» начинается с крупного устрашающего плана пульсирующей вагины. Как и у Ридли Скотта, чрево героини станет пристанищем «чужого». У фильма есть все шансы получить приз — президент жюри Педро Альмодовар вряд ли останется равнодушным к садомазохистским забавам «Любовника».