Кристофер Нолан: филолог, кинематографист-самоучка, брат бандита и режиссер корпоративных обучающих фильмов (недорого)

Забегая — в духе фильмов самого Нолана — вперед, скажем, что у Кристофера есть два брата. Младший, Джонатан, когда вырастет, поможет брату с половиной сценариев и сам станет шоураннером сериал «Мир Дикого Запада» вместе со своей женой Лизой Джой. Старший же из трех братьев, Мэттью Нолан, тоже окажется человеком авантюрного склада ума. В 2005 году его заподозрят в похищении и убийстве американского бухгалтера в Коста-Рике: бедняга по имени Роберт Коэн задолжает кому-то во Флориде $5 миллионов — и будет найден мертвым в центральноафриканской стране. Но полиции США Мэттью Нолан попадется на глаза лишь в 2009 году, когда поедет в Чикаго оформлять собственное банкротство. Доказать вину в убийстве не удастся — хотя Мэттью в ходе суда допустит, что иногда мог использовать навыки бывшего военного в коллекторской работе. Тем не менее в тюрьму он сядет — за мошеннические схемы в США и жизнь по поддельным документам в Коста-Рике. А накануне премьеры «Начала» (фильма об ограблении и побеге) попытается из нее удрать, связав веревку длиной десять метров.

Одна из самых пронзительных деталей в деле Нолана — то, что Мэттью пользовался популярностью Кристофера, чтобы получать кредиты в банках; стоит ли говорить, что деньги он отдавать не собирался. А ведь в детстве братья мечтали снимать кино вместе — и вовсю эксплуатировали легендарную «супервосьмерку», которую подарил им отец. Из статного Мэттью должен был получиться неплохой актер, а вдумчивый Кристофер с ранних лет увлекся монтажом. Как-то раз дядя, работавший на NASA, подарил ему запись испытания ракет «Аполлон». Нолан запустил кассету на телевизоре, снял пиратскую экранку с помощью своей камеры, порезал запись на куски и перемонтировал на свой лад. Возможно, это был его первый фильм с нелинейным повествованием и рывком человека в космос. А потом подрос Джонатан — и стал рассказчиком, на воображение которого всегда будет опираться Кристофер. Именно его история легла в основу «Мементо» — первого американского фильма режиссера, детство которого прошло на две страны.

Несмотря на рано осознанное желание стать постановщиком, учиться в киношколу Нолан не пойдет — чтобы не оказаться в заложниках у чужого опыта и общих знаний. «Нарушать правила неинтересно. Придумывать новые — вот что заводит», — скажет он потом в интервью Telegraph. Тем не менее изучать литературу в Университетском колледже Лондона Нолан решит именно из-за кинолаборатории при этом вузе. А став президентом местного киноклуба, наладит нехитрый бизнес — показы фильмов с дискуссиями. Тогда же, в начале девяностых, он познакомится с Эммой Томас, которая станет его женой и продюсером. Многие идеи они придумают вместе: к примеру, «Дюнкерк» родится в их головах в конце девяностых, когда они решат переплыть на маленькой лодке Ла-Манш и попадут в шторм.

Англия, как известно фанатам «Безумцев» (и маме Нолана), знает толк в рекламе, а Америка — в кино, поэтому долгие годы карьерная лестница для режиссеров-англичан начиналась с роликов. Так заявили о себе братья Скотты (а Нолан часто повторяет, что его главной детской страстью было кино Ридли Скотта — ну и еще «Звездные войны»), Джон Шлезингер (автор «Марафонца») и Алан Паркер. В конце концов (точнее, начале), британец Альфред Хичкок тоже сперва пробовал себя как копирайтер. Но первыми заказными фильмами Нолана — видимо, из-за его любви к дресс-коду, серой архитектуре и профессиональной этике — стали всевозможные корпоративные видео для внутреннего потребления. Тренинги, брифинги для сотрудников и все такое. Впрочем, и сам Нолан, как вспоминает кинокритик Мэттью Темпест (в девяностые годы — секретарь того самого киноклуба при колледже), не был похож на молодых модников. Его постоянная униформа — рубашки и льняные костюмы; в Голливуде его однажды назовут «холодным парнем, который делает холодные фильмы».

Один из этих холодных фильмов — черно-белый «Жук-скакун», третий по счету короткий метр Нолана. Сегодня он выглядит как спецвыпуск «Внутри Лапенко», но в 1997 году был для режиссера чем-то вроде манифеста. Герой-параноик, словно Голлум, охотится по квартире за насекомым. Камера наезжает на тикающие часы. Из телефонной трубки раздаются непонятные звуки — как будто на проводе будущее или прошлое. А самого жука не видно — и сперва кажется, что его и нет, сэкономили на актере. Но потом выясняется, что скакун — это и есть сам герой. Охота превращается в самоубийство. Так что игры со временем, сюжетные твисты в финале и переход с внутренней на внешнюю фокализацию (мы уже рассказывали об этом приеме) в повествовании — вещи, волнующие Нолана уже как минимум четверть века. А источником вдохновения в «Жуке-скакуне» режиссер называет Борхеса с его «Садом расходящихся тропок» и Кафку с «Превращением».

Партизанская тактика съемок, опробованная в короткометражках, впоследствии пригодится на первом полном метре — «Преследовании» (1999). Его Нолан тоже будет снимать по выходным, вырабатывая по несколько минут материала в неделю. Необходимость экономить и подстраиваться под графики съемочной группы (все участники процесса — друзья режиссера) закалила деловые качества Нолана. О его пунктуальности, собранности, ответственности и умении планировать в общем-то ходят легенды. Постановщик сцен, где рушатся реальные поезда, самолеты и здания, никогда не срывает сроков и не выходит за рамки бюджета. Но интереснее другое: перед «Преследованием» Кристофер Нолан и Эмма Томас пытаются запустить другой полный метр — «Ларри Махоуни». У них есть не только сценарий, но и съемочный план и финансовая смета, которые опытный режиссер Брайан Барнс (первый работодатель Нолана — а заодно и хозяин матраса, на котором целый год спали бедные студенты Эмма и Кристофер) потом назовет безупречными. Молодые кинематографисты верят, что с такой подготовкой они без труда найдут деньги, но отказы сыпятся на них один за другим. Потом Нолан вспомнит, что специально держал на столе целую папку писем с вежливым «Нет» в каждом. «Британский кинематограф был очень закрытым клубом, и помощи ждать не приходилось», — добавит он уже после триумфа «Бэтмена».

Ну а что было дальше (или раньше — в зависимости от того, разделяете ли вы нашу теорию, что Нолан и сам умеет путешествовать во времени и оставлять себе знаки) — хорошо известно. Блестящий «Мементо», снятый по сценарию брата. Рваная «Бессонница», основанная на чужом тексте — зато с Робином Уильямсом, Аль Пачино и первым опытом работы в студийной системе. Трилогия о Бэтмене, которая вплоть до своего печального финала побеждала конкурентов из Marvel и по сборам (тут MCU догонит DC лишь в 2016 году), и по оценкам. В меру удачный «Престиж», который предупредил, что бывает, когда Нолан увлекается трюками и забывает о человеческой истории. Экстраординарные «Начало» и «Интерстеллар», в которых чувства успешно уживаются с наукой. «Дюнкерк», в котором нолановское кредо по поводу чужих и своих правил проверяется таким консервативным жанром, как военная эпопея, — и выясняется, что даже его можно переизобрести. И, наконец, «Довод», в котором взаправду взрываются самолеты, чудеса на экране куются без помощи зеленых задников, а актеры бегают и говорят задом наперед, потому что режиссер хочет, чтобы зритель верил ему каждую секунду.

И так и происходит.