10 мифов о Ларсе фон Триере
1. Триер — обманщик
Немецкую аристократическую приставку «фон» он добавил к своему имени без всяких законных оснований — в 1977-м, в короткометражке «Садовник, выращивающий орхидеи». По одной версии, прежде чем пойти на это, Триер получил прозвище «фон» от товарищей — за надменность и снобизм. По другой (не исключающей, впрочем, первой), он взял пример с других самопровозглашенных аристократов — режиссеров Эриха фон Штрогейма и Джозефа фон Штернберга, австрийцев, ставших «фонами» в Голливуде (Эрих сам придумал новую биографию с нуля, Джозефа аристократом сделали продюсеры).
Наверняка, есть и третья-четвертая-пятая гипотезы: как говорит сам Триер в прологе документального кинопортрета «Трансформер», «мне приятно утверждать, что все сказанное или написанное обо мне — ложь». В разные годы он охотно расписывался в ненависти к самому себе, рекламировал курьезную боязнь авиаперелетов и сравнивал себя с Каем из «Снежной королевы», у которого искажающий видение осколок в глазу. Кичился депрессиями и смокингом, принадлежавшим в 1928-м году великому датскому предшественнику Карлу Теодору Дрейеру (Триер купил его на аукционе специально для красной дорожки Канна). Конечно, Триер — трикстер. Умный и, возможно, безответственный плут, не раз говоривший, что совершенно не способен к самодисциплине. Провокационная игра — суть жизни и творчества: «Цель провокации — заставить людей думать. Провоцируя их, позволяешь им найти собственную интерпретацию».
2. Триер — изгой Каннского фестиваля
Самый крупный из затеянных Триером скандалов случился во время пресс-конференции на Каннском фестивале 2011 года. До этого момента Триер был завсегдатаем Канна, к которому президент фестиваля, легендарный Жиль Жакоб, относился чуть ли не по-отцовски. Уже триеровский дебют «Элемент преступления» (1984) попал в основной каннский конкурс и получил гран-при за технические достижения. С тех пор Триер участвовал в самом престижном киносоревновании мира еще 8 раз (золото он выиграл в в 2000-м за «Танцующую в темноте»).
В 2011 году приторно красивый фильм о конце света «Меланхолия» стала последней (на сегодня) главой в каннской истории Триера. На пресс-конференции режиссер доигрался до фразы: «Долгое время я считал себя евреем, и был очень этому рад. Потом, с появлением Сюзанны Бир (датский режиссер, лауреат премии "Оскар" за фильм "Месть" — Правила жизни.), я уже не так радовался своему еврейству — это шутка, простите. (...) А потом выяснилось, что я сам — наци, потому что мои предки были из Германии (немцем оказался биологический отец Триера, о чем Ларс узнал уже в зрелом возрасте — Правила жизни.). Что я могу сказать... Я понимаю Гитлера, он, конечно, делал много неправильного, хорошим парнем его не назовешь, но, в общем, я его понимаю и немного ему симпатизирую. Слушайте, я не за Вторую мировую вoйну и не против евреев, даже не против Сюзанны Бир — это тоже шутка; я поддерживаю евреев — но не так, чтобы слишком, Израиль — тот еще геморрой... Как бы мне закончить эту мысль (...) Окей, я нацист».
Зал смеялся, воодушевленный Триер продолжил тему и, отвечая на вопрос о возможной работе в формате голливудского блокбастера, сказал: «Почему бы и нет? Мы, нацисты, делаем все с размахом». И добавил об «окончательном решении журналистского вопроса». Смех смехом, но спустя несколько дней руководство фестиваля объявило Триера персоной нон грата — несмотря на принесенные им извинения (не за сам факт провокации, а за ее бессмысленность). Плохое поведение режиссера не испугало жюри — приз за женскую роль достался сыгравшей в «Меланхолии» Кирстен Данст. Однако премьеры режиссерских версий следующего фильма Триера — дилогии «Нимфоманка» — прошли в Берлине и Венеции. Впрочем, высока вероятность, что примирение Триера и Канна наступит уже в следующем году, с выходом «Дома, который построил Джек» — эпоса, охватывающего 12 лет из жизни серийного убийцы.
3. Триер — тиран
Ложный миф, истоки которого можно найти в нескольких конфликтных эпизодах с актерами: Джеймс Каан, сыгравший в «Догвилле» (2003), отказался от роли в «Мандерлай» (2005), потому что «Триер настроен антиамерикански, к черту его», а Джон Си Райли покинул этот проект после того, как Триер, обманув актера, умертвил на съемочной площадке живого осла (в финальную версию эпизод так и не вошел). Ну а работу с Бьорк на «Танцующей в темноте» Триер приравнял к «переговорам с террористами». Большинство слухов о тирании Триера на площадке рождаются из-за жестокости самих картин: взять хотя бы «Антихриста» (2008), которому возмущенное Экуменическое жюри присудило на Каннском фестивале анти-приз — за мизогинию.
Смешно, что сыгравшая главную роль в «Антихристе» Шарлотта Генсбур отнюдь не считает его женоненавистником и после пресловутого «нацистского» скандала трогательно защищала режиссера от нападок людей без чувства юмора. Вообще, актеры любят Триера. Достаточно посмотреть на рабочие моменты съемок «Рассекающей волны» — возможно, самого трагичного и эмоционального фильма Триера — чтобы удостовериться: жесткие и мучительные сцены снимаются в атмосфере веселья и доброжелательности. Уговаривая актеров раздеться на съемках «Идиотов», Триер первым скинул всю одежду. А его артист-талисман Удо Кир еще и крестный отец триеровских дочек. Что не помешало режиссеру пошутить по поводу гомосексуальности Удо на той же скандальной «пост-меланхольной» пресс-конференции.
4. Триер — параноик
Не исключено, тем более, что он сам, если и не предъявляет публике медицинскую карту, то охотно делится фобиями, цитирует своего психиатра и признается, что часто подчиняется воле таинственных внутренних сил. Не в пользу психического здоровья говорят и утверждения, наподобие сделанного после скандальной премьеры «Антихриста» в 2008-м: тогда Триер назвал себя лучшим режиссером на Земле. Впрочем, см. первый пункт списка — не верьте никому, в том числе, и самому Триеру. Близкие друзья говорят, что в повседневной жизни он — типичный буржуа в домашних тапочках (даром, что в 1998-м, в год показа анархистских «Идиотов» в Канне, жил не в отеле, а в хиппистском фургоне).
5. Триер ненавидит Америку
Миф, возникший после выхода дилогии «Догвиль» и «Мандерлай»; после каннской премьеры «Догвиля» расписаться в ответной ненависти к Триеру не постеснялся авторитетный Variety. Самим Триером эта неприязнь к стране, в которой он никогда не был, не опровергается, но корректируется — например, в диалоге с Йоргеном Летом, где Триер в кои-то веки был серьезен: «У Америки должно быть много критиков. Но моя критика не особенно правомочна, так как оперирует второсортными, общеизвестными утверждениями и образами. К тому же я никогда не был в Америке. По этим причинам мой критицизм уязвим: он может быть легко отринут. Меня поразил Кафка — его "Америка" написана человеком, который никогда не был в этой стране. По-моему, это потрясающе. Но мой материал намного шире материала Кафки, ведь почти все, что происходит в сегодняшнем мире, так или иначе связано с Америкой. Я считаю, что власть нужно постоянно критиковать, даже если на то нет никакого повода. Те, кто обладает силой и властью, должны быть милосердными и справедливыми. И раз уж у Соединенных Штатов есть власть, то любая критика по адресу этого государства окажется полезной, так как будет способствовать тому, чтобы Америка строго посмотрела на себя со стороны. Хотя я ничего не имею против концепции и духа Америки. (...) И ситуация в США совсем не похожа на датскую социал-демократическую модель интеграции, абсолютно — я уверен — неправильную».
6. Триер ненавидит зрителей
В короткометражке из сборника «Каждому свое кино» (2007) Триер превращает в месиво голову назойливого соседа по каннскому партеру. Впрочем, кто бросит в него камень? В реальной жизни зрители не вправе жаловаться на Триера — редкий режиссер отличается такой же изобретательностью и смелостью; с ним никогда не знаешь, чего ждать — а это ли не главная зрительская ценность?
7. Триер — порнограф
Впервые порнографический эпизод Триер использовал в «Идиотах» (1998), причем драматические актеры в групповом сексе участвовать отказались, и на площадке их заменили профессиональные исполнители (дублеры будут играть и в последнем на сегодня фильме Триера, «Нимфоманке» — только безбашенный Шайя Лабаф не стал прибегать к чужим услугам. В реформировавших киноязык «Идиотах» порнографическая сцена выглядела частью запланированного эпатажа, не более — в отличие от предшественников Триера на стезе использования порно в «легальном» кино: Пьера-Паоло Пазолини (чей «Цветок тысячи и одной ночи» входит в список любимых фильмов датчанина), Нагисы Осимы («Империя чувств») или Брюно Дюмона («Жизнь Иисуса»). Секс-радикализм «Нимфоманки» выглядит убедительнее, а вот порно-кадр в прологе «Антихриста» кажется неудачной шуткой.
8. Триер — прожектер
Вот тут, пожалуй, не поспоришь. Многие проекты Триера оказываются несбыточными — он будто теряет к ним интерес. Так случилось с революционной «Догмой 95» — но это придуманное Триером и Томасом Винтербергом направление в кинематографе все же серьезно повлияло на весь мир, и число фильмов с сертификатом «Догмы» перевалило за четыре десятка (не считая тысяч «несертифицированных», но снятых той же ручной камерой, с живым светом и звуком). (Анти)американская трилогия, начатая «Догвилем» и «Мандерлаем», осталась дилогией. И ничем закончился проект Dimension, который должен был состоять из 14 трехминутных фрагментов, снятых в течение 14 лет.
В 2001-м Удо Кир, приезжавший в Москву на фестиваль «Лики любви», чуть приоткрыл завесу строжайшей секретности: «Ничего сказать не могу. Сюжет? Сюжет есть. Первые эпизоды мы снимали в аэропорту Канна с Жан-Марком Барром и Эдди Константеном, когда там показывали "Европу" (1991). Мы встречаемся каждый год, снимаем понемногу, актеры приходят и уходят, вот Стеллан Скарсгор только что поучаствовал». Собственно, только двухминутный стартовый фрагмент и можно найти в сети.
9. Триер — мессия
Он поклоняется Тарковскому (хотя в посвящении Андрею Арсеньевичу фильма «Антихрист» есть что-то издевательское). Он осмелился ступить и на священную территорию другого религиозного художника-провидца, своего соотечественника Карла Теодора Дрейера, причем шаг был буквальным — Триер экранизировал нереализованный Дрейером сценарий «Медея». Он желает определять обличье всего европейского кинематографа, не просто делать очередной фильм, но выдавать послание человечеству. Как ни странно, получается и то, и другое. Даже когда это послание приобретает кризисные черты «Антихриста» или «Меланхолии».
10. Триер — самый загадочный режиссер на планете
Точно один из них. Речь не столько о секретности, сопровождающей работу над каждым проектом. Выходу «Догвиля», например, предшествовал тизер, из которого ничего нельзя было узнать о фильме, зато многое — о режиссере (стандартные три минуты были похожи на «будку гласности»: в оснащенной видеокамерой исповедальне тяжелая актерская артиллерия — от Кидман до великих стариков Бена Газзары и Лорен Бэколл — рассказывала, какой Ларс невероятный человек). Речь — о бездонности и непостижимости художественного мира Триера. Сколько бы интерпретаций не предлагал он сам