Почему Netflix выпускает так много плохих, но очень дорогостоящих фильмов? На это есть пять причин

Сыгравшая ее Доминик Фишбэк — удивительная актриса, которая, как и Фиби Уоллер-Бридж («Дрянь») и Микаэла Коэл («Я могу тебя уничтожить»), начала свой путь на экраны с театра. В 2014 году на офф-офф-Бродвее состоялась премьера собственного спектакля Фишбэк, в котором она сыграла сразу 22 роли. После этого девушка попала сразу в два сериала HBO («Покажи мне героя» и «Двойку»), а в 2018 году приехала на фестиваль «Сандэнс» с двумя фильмами: нашумевшей благодаря своей злободневности «Чужой ненавистью» и скромной, но куда более талантливой и чуткой драмой «Приходит ночь».

Сняли же «Проект Power» два мастеровитых режиссера Генри Джуст и Эриель Шульман — дуэт, работавший над третьей и четвертой частями «Паранормального явления» и парой других триллеров и ужастиков того же масштаба. А сценаристом оказался 30-летний новичок Маттсон Томлин. Сейчас он уже числится соавтором грядущего «Бэтмена» и единоличным автором нескольких проектов Lionsgate и Paramount. Но написанный в 2018-м году сценарий «Проект Power» стал его дебютом в профессии. И это тоже говорит о том, как легко Netflix пускается в авантюры с талантливыми и дерзкими самородками.

Но в результате получилось примерно то же, что и месяц назад с «Бессмертной стражей» (под началом Шарлиз Терон), два месяца назад с «Последними днями американской преступности» (с полудюжиной звезд уровня Майкла Питта) и три месяца назад с «Тайлером Рейком: Операцией по спасению» (с Крисом Хемсвортом). То есть совершенно необязательный боевик с кричащей (но не совсем понятно, о чем) режиссурой, пижонской операторской работой, избыточной цветокоррекцией, дорогой графикой и стремящейся заполнить все неловкие паузы музыкой.

А неловких пауз здесь много, потому что сценарии всех этих фильмов словно бы нарочно написаны так, чтобы зрителю было не жалко отвлечься от домашнего экрана. В «Проекте Power» все очень правильно и схематично: один герой борется за свое маленькое сообщество (попутно припоминая федеральным властям неудачи во время затоплений Нового Орлеана), а другой — за семью; ребенок сопротивляется давлению черствых взрослых и расистской системы; злодеи же говорят на всех языках мира.

И этот подход — делать с большими бюджетами, яркими звездами и новыми именами нарочито посредственное кино — стал для Netflix настолько системным, что происходящее уже давно не кажется чередой неудач. В недавнем отчете перед акционерами стриминг рассказал о количестве просмотров десяти своих самых успешных оригинальных фильмов. В десятке есть и «Ирландец» Мартина Скорсезе, и любимый критиками «Птичий короб», и испанская антиутопия с фестиваля в Торонто «Платформа» (проект, права на который Netflix купил уже после премьеры), но настоящими хитами стали бесхитростные боевики и комедии. Вроде «Тайлера Рейка» (99 млн просмотров), «Правосудия Спенсера» с Марком Уолбергом (85 млн), «Призрачной шестерки» Майкла Бэя (83 млн) и «Загадочного убийства» с Адом Сэндлером и Дженнифер Энистон (73 млн).

При этом за просмотр засчитывались лишь те сеансы, зрители которых осилили больше 75% хронометража картины. На первый взгляд кажется, что главному хиту карантина «Тайлеру Рейку» с ветеранами «Мстителей» Крисом Хемсвортом и Джо Руссо (это сценарист «Тайлера Рейка» — и сорежиссер самых успешных фильмов Marvel) еще далеко до последней части самих «Мстителей» — самого кассового кинотеатрального релиза в истории. Кульминацию саги про супергероев посмотрели больше 200 миллионов зрителей (причем 100 — в первый уик-энд). Но если учесть, что многие фанаты Marvel ходили на «Финал» несколько раз, а статистика Netflix не учитывает тех, кто смотрел «Тайлера Рейка» парами или компаниями, то легко допустить, что аудитории двух фильмов почти сопоставимы. А в будущем самые популярные премьеры Netflix уж точно обгонят блокбастеры из проката — если, конечно, Кристофер Нолан не изобретет вакцину от коронавируса в ближайший месяц.

Тогда почему фильмы Netflix настолько плохи? Оказывается, журналисты задаются этим вопросом уже несколько лет — и убедительных объяснений за это время накопилось в достатке.

Но для начала стоит оговориться, что далеко не все оригинальные фильмы Netflix плохие. Хотя бы потому, что сервис больше, чем кто-либо сегодня, инвестирует в сложное фестивальное кино. Самым первым из собственных фильмов Netflix стали «Безродные твари» с Идрисом Эльбой, показанные в Венеции в 2015 году. С тех пор стриминг добрался до Канн («Окча», «Истории семьи Майровиц») и Берлина («Элиса и Марсела») и не раз возвращался в Италию — с «Брачной историей», «Прачечной», «Балладой Бастера Скраггса» и, конечно же, «Ромой». При этом Netflix не только привозит на фестивали уже готовые фильмы, но и активно покупает чужие — к примеру, на последнем Берлинале стриминг сделал ставку на южнокорейскую антиутопию «Время убивать». А на «Сандэнсе» каждый год можно увидеть хороший и умный «арт-мейнстрим» от Netfix — вроде «Наездницы» (сюрреалистичной драмы с Элисон Бри про девушку, больную шизофренией) или «Пропавших девушек» (мощного нуара о серии реальных изнасилований и убийств в штате Нью-Йорк, на которые было наплевать всем, кроме матерей жертв).

Так что из оригинальных фильмов Netflix нелепицей кажутся только блокбастеры. И вот почему это происходит.

В 1961 году новый глава Федеральной комиссии по коммуникациям США Ньютон Миноу впервые обратился к главам телекомпаний с речью — и в ней сравнил репертуар стремительно растущего телевидения с «огромной пустошью» и «болотом, состоящим из комедий про ненастоящие семьи и драм о насилии и крови». Чиновник спросил у телепродюсеров, много ли собственных передач они смотрят сами, — и пригрозил, что если качество не изменится, у вещателей начнутся проблемы с лицензиями от государства. Старое телевидение было таким невыносимым по простой причине: задачей каждой передачи было захватить максимальную аудиторию, требуя от нее минимальной концентрации внимания. Точно так же устроены и современные фильмы от Netflix. В отличие от цепких сериалов стриминга, у них нет цели парализовать зрителя на много часов и на несколько лет. Их задача — или заполнять бодрым шумом и яркими вспышками ту пустоту, которая возникает, когда мы проверяем почту и готовим ужин. Или быть фоном для посиделок с друзьями. В «Проекте Power» неслучайно так много флешбэков, напоминающих о том, что герой когда-то потерял дочь. У этих вставок та же драматургическая функция, что и у пересказов предыдущих серий на телевидении. Только вместо рекламных пауз подписчиков Netfllix отвлекают другие рутинные дела — вроде проверки социальных сетей.

Телевидение пережило болячки роста в тот момент, когда появились кабельные каналы — и огромную аудиторию удалось раздробить на группы по интересам. Netflix, на который подписано больше 150 миллионов домохозяйств по всему миру, пока что не придумал, как рекомендовать зрителям фильмы, которые понравятся именно им. Журналисты заметили, что фильмы внутри сервиса продвигаются куда пассивнее, чем сериалы.

В 2018 году на Netflix вышло 80 оригинальных фильмов — а киностудии Disney, Fox, Universal, Warner Brothers и Sony все вместе выпустили лишь 56 картин. При этом Netflix лишь один, пусть и самый заметный, из многих игроков вроде Apple и Amazon, перегревающих рынок новыми деньгами. В том, что сценаристом «Проекта Power» оказался дебютант, видится не только ставка стримингов на свежие лица, но и последствия кадрового голода. С похожими проблемами в середине нулевых столкнулся и большой Голливуд: когда блокбастеры стали выходить не раз в месяц, а раз в неделю, студиям срочно пришлось искать новых режиссеров. Помог фестиваль «Сандэнс», показывавший маленькие фильмы перспективных авторов вроде Тайки Вайтити. Почти все режиссеры-резиденты киновселенной Marvel начинали с изобретательного авторского кино. Но прокормить проверенными кадрами еще и полдюжины стримингов не под силу никаким фестивалям.

В 2018 году в аудитории Netflix перестали преобладать американцы: с тех пор 60% подписчиков сервиса — жители других стран. И эта цифра будет только расти, потому что американский рынок близок к насыщению: почти все домохозяйства с высокоростным Wi-Fi уже подписаны на один-два стриминга и не хотят платить больше.

Чтобы удовлетворить всех зрителей сразу, имеет смысл упрощать истории — по аналогии с немым кино, которое обожали зрители-иммигранты, толком не знавшие английского языка. А чтобы поставить производство кино для жителей разных стран, Netflix осторожно покупает продакшен-компании (или доли в таких компаниях) за пределами США. Больше трети сериалов и фильмов Netflix и Amazon — результат международных копродукций, еще 15% — готовый контент из других стран. Так вот, иностранные фильмы Netflix (кроме фестивальных покупок вроде «Времени убивать») еще хуже, чем боевики с Марком Уолбергом и комедии с Адамом Сэндлером.

Неприятие критиками фильмов Netflix на самом деле комплимент: так происходит лишь потому, что стриминги стали столь же велики и вездесущи, как кинопрокат; оказались соразмерными традиционной индустрии. Большинство картин, выходящих в театрах, ведь тоже не отличаются высоким качеством, но это не повод говорить, что весь кинематограф уже не тот. Так и с Netflix: чем больше оригинальных фильмов он будет выпускать каждый год, тем меньше среди них будет тех, которые понравятся именно вам. А сбавлять обороты сервис не хочет: в следующем году, несмотря на пандемию, компания намерена установить очередной рекорд по количеству премьер.

Звезды нужны современному зрителю для того же, для чего они были нужны мореходам древности, — для навигации. Выбирая фильм на воскресный вечер, мы всегда будем ориентироваться на знакомые лица, поэтому даже в самых бессмысленных боевиках Netflix есть актеры категории A. В прежние времена звезды чаще выступали гарантами качества, потому что в киноиндустрии было меньше денег и крупнобюджетных проектов. Сейчас участие Шарлиз Терон в «Бессмертной страже» не значит ровным счетом ничего — но наши привычки пока что не изменились и мы продолжаем верить в громкие имена.